Он станет для них, Хрустовых братков, приманкой. А это может облегчить нашу задачу.
Теперь меня тревожило только одно. Болгарские следователи. Они наверняка обнаружили среди обгорелых обломков джипа автоматы и пулемет. И поняли, что здесь не просто странное дорожно-транспортное происшествие, а кое-что посерьезнее. Они и отнесутся к расследованию серьезно. А если наш «ситроен» попадет в зону их внимания и к тому же расколется рыжий Вася… Ни к чему нам входить в контакт с болгарской полицией. Ни с какой стороны ни к чему. Значит, нужно немедленно, сегодня же ночью, сниматься с места и гнать без остановки до румынской границы.
Что мы и сделали.
Пе’тра Пе’трова наше решение необычайно расстроило. Не утешило его и то, что все баксы за ночлег останутся у него. Очень уж хотелось ему посидеть с русскими «братушками» за рюмкой доброй сливянки и поговорить о политике. Но он в этом смысле был человек западный и понимал: дела есть дела. Он взял у меня конверт с тремя стольниками для рыжего Васи, пообещал немедленно, как только тот появится, передать, но напоследок, уже перед самым нашим отъездом, все же не удержался и спросил:
— Значит, если танков нет, ракет нет, то и Советский Союз нет?
— Нет, — подтвердил я.
Он немного подумал и сказал:
— Тогда и не надо его восстанавливать.
— Тогда и не буду, — пообещал я.
И был намерен это обещание «выполнить».
III
Через трое с половиной суток, просвистев с юга на север почти всю Восточную Европу и потеряв напоследок часа четыре в старых кварталах и новостройках Белостока, потому что по дурости проскочили поворот на объездную дорогу, мы выбрались наконец на трассу Е-12, ведущую к Гродно, а еще через час свернули с нее на «дрогу другорцедне», второстепенную дорогу, углублявшуюся в пущи и болота Мазурского поозерья. До Нови Двора оставалось около сорока километров. Но не успели мы проехать по этой «дроге» и четверти часа, как увидели возле автобусной остановки, торчавшей на обочине посреди бескрайних картофельных полей, серый «жигу ленок» первой модели, выпуска какого-то девятьсот лохматого года, с польским транзитным номером на заднем бампере. Возле «жигуленка» торчал, полу присев на багажник, какой-то человек в светлом плаще и курил сигарету. При виде нашего «ситроена» он выбросил окурок и коротко поднял руку — так, словно у него не было ни малейших сомнений в том, что эта многотонная серебристая махина остановится как вкопанная от его небрежного жеста.
Док, сидевший за рулем, лупить по тормозам не стал, но приказ остановиться выполнил. Да и как было не выполнить, если его отдает твой начальник. А полковник Голубков, тормознувший нас, был — пока или еще, или все еще — нашим начальником.
Мы выпрыгнули из кабины и окружили его.
— Привет, дядя Костя! — весело сказал Трубач. — На какой помойке вы нашли этот шедевр советской автомобильной промышленности?
— Не нашел, а купил, — строго поправил Голубков. — На авторынке в Нови Дворе.
Там довольно приличный выбор.
— Зачем?! — изумился Боцман.
— Отгоню в Гродно и продам. А потом вернусь в Нови Двор и куплю другой.
— Такой же? — предположил Боцман.
— Какой попадется. И тоже продам в Гродно.
— А потом? — заинтригованно спросил Трубач.
— Потом?.. Потом куплю самолет и улечу от всех этих дел — сказать куда?
— Не стоит, — ответил Док. Но Голубков все же сказал.
— Что случилось, Константин Дмитриевич? — спросил я.
— Случилось? Ничего не случилось. Вполне житейское дело. Просто я получил приказ перейти границу вместе с вами.
— Вон оно что! — пробормотал я. — А вас-то за что?
Он с усмешкой взглянул на меня и ответил вопросом на вопрос:
— А вас?
Потом помолчал и перешел на деловой тон:
— Докладываю ситуацию. Я почему жду вас сегодня здесь с самого ранья?
Потому что ваших двоих, Мухина и Артиста… вы их отправили изучить обстановку на зеленой?
— Да, — кивнул я.
— Я так и понял.
— Что такое «зеленая»? — спросил Док.
— Место перехода границы. «Зеленая тропа», — объяснил Трубач. — Так что с ними?
— Вчера вечером их взяли.
— Кто? — вырвалось у меня. — Управление? «Контора»? Местная полиция?
— Нет. Четыре каких-то бугая. Насколько я разбираюсь в людях, три «быка», а четвертый — «козырный фраер». Это вроде доверенного лица при воре в законе или авторитете, — объяснил Голубков, не дожидаясь, пока Док проявит по-человечески понятную, но совершенно несвоевременную любознательность. — Как офицер по особым поручениям при генерале.
— Здешние? — спросил я.
— Нет. Русские. Но не местные. И не московские. По-моему, этот след тянется с Кипра.
— Почему вы так решили?
— Загар.
— Константин Дмитриевич, так мы проторчим здесь до вечера. Давайте по правилам, — предложил я. — Сначала — то, что вы видели своими глазами, а потом уж догадки и предположения.
— Согласен, — кивнул Голубков. — Но прежде нужно убрать ваш «строен» с глаз долой. Если, конечно, у вас нет намерения засвечиваться раньше времени.
Такого намерения у нас не было. Поэтому мы проследовали за серым «жигуленком» Голубкова километров пять по направлению к Нови Двору, свернули на проселок и пристроили нашего красавца на машинном дворе местной сельхозартели, а сами разместились в задней комнате деревенской харчевни, где по вечерам, вероятно, собирались здешние завсегдатаи перекинуться в картишки. Пока хозяин распоряжался на кухне насчет обеда для заезжих панов, Голубков ввел нас в курс дела.
Артиста и Муху он увидел совершенно случайно два дня назад на авторынке, где околачивался от нечего делать, разглядывая свезенные сюда со всей Европы тачки — от новых, наверняка ворованных «мерсов» до «фольксвагенов-жуков» и американских «виллисов» времен второй мировой войны. Артист и Муха, похоже, таким же образом убивали время. Вступать с ними в контакт он не стал, но на всякий случай проследил их до отеля, в котором они остановились. Это был не придорожный мотель на въезде, а другой, со стороны границы, довольно симпатичный деревянный теремок в три этажа, полупустой из-за совершенно бешеных цен. Сам Голубков за простенький номер в гостинице возле почты платил сорок баксов в сутки, а тут самый дешевый стоил целую охапку злотых, эквивалентную почти ста долларам.
Часов в семь вечера Артист и Муха вывели из двора отеля два велосипеда и уехали на них в сторону границы. Вернулись около восьми утра. Из чего Голубков сделал естественный и совершенно правильный вывод о том, чем они занимались ночью в районе границы и что за приборы были в их небольших студенческих рюкзачках.
На другой день — это было вчера, после обеда — Голубков вновь увидел их на авторынке: то ли всерьез, то ли от нечего делать они приценивались к микроавтобусу типа «вишенка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Теперь меня тревожило только одно. Болгарские следователи. Они наверняка обнаружили среди обгорелых обломков джипа автоматы и пулемет. И поняли, что здесь не просто странное дорожно-транспортное происшествие, а кое-что посерьезнее. Они и отнесутся к расследованию серьезно. А если наш «ситроен» попадет в зону их внимания и к тому же расколется рыжий Вася… Ни к чему нам входить в контакт с болгарской полицией. Ни с какой стороны ни к чему. Значит, нужно немедленно, сегодня же ночью, сниматься с места и гнать без остановки до румынской границы.
Что мы и сделали.
Пе’тра Пе’трова наше решение необычайно расстроило. Не утешило его и то, что все баксы за ночлег останутся у него. Очень уж хотелось ему посидеть с русскими «братушками» за рюмкой доброй сливянки и поговорить о политике. Но он в этом смысле был человек западный и понимал: дела есть дела. Он взял у меня конверт с тремя стольниками для рыжего Васи, пообещал немедленно, как только тот появится, передать, но напоследок, уже перед самым нашим отъездом, все же не удержался и спросил:
— Значит, если танков нет, ракет нет, то и Советский Союз нет?
— Нет, — подтвердил я.
Он немного подумал и сказал:
— Тогда и не надо его восстанавливать.
— Тогда и не буду, — пообещал я.
И был намерен это обещание «выполнить».
III
Через трое с половиной суток, просвистев с юга на север почти всю Восточную Европу и потеряв напоследок часа четыре в старых кварталах и новостройках Белостока, потому что по дурости проскочили поворот на объездную дорогу, мы выбрались наконец на трассу Е-12, ведущую к Гродно, а еще через час свернули с нее на «дрогу другорцедне», второстепенную дорогу, углублявшуюся в пущи и болота Мазурского поозерья. До Нови Двора оставалось около сорока километров. Но не успели мы проехать по этой «дроге» и четверти часа, как увидели возле автобусной остановки, торчавшей на обочине посреди бескрайних картофельных полей, серый «жигу ленок» первой модели, выпуска какого-то девятьсот лохматого года, с польским транзитным номером на заднем бампере. Возле «жигуленка» торчал, полу присев на багажник, какой-то человек в светлом плаще и курил сигарету. При виде нашего «ситроена» он выбросил окурок и коротко поднял руку — так, словно у него не было ни малейших сомнений в том, что эта многотонная серебристая махина остановится как вкопанная от его небрежного жеста.
Док, сидевший за рулем, лупить по тормозам не стал, но приказ остановиться выполнил. Да и как было не выполнить, если его отдает твой начальник. А полковник Голубков, тормознувший нас, был — пока или еще, или все еще — нашим начальником.
Мы выпрыгнули из кабины и окружили его.
— Привет, дядя Костя! — весело сказал Трубач. — На какой помойке вы нашли этот шедевр советской автомобильной промышленности?
— Не нашел, а купил, — строго поправил Голубков. — На авторынке в Нови Дворе.
Там довольно приличный выбор.
— Зачем?! — изумился Боцман.
— Отгоню в Гродно и продам. А потом вернусь в Нови Двор и куплю другой.
— Такой же? — предположил Боцман.
— Какой попадется. И тоже продам в Гродно.
— А потом? — заинтригованно спросил Трубач.
— Потом?.. Потом куплю самолет и улечу от всех этих дел — сказать куда?
— Не стоит, — ответил Док. Но Голубков все же сказал.
— Что случилось, Константин Дмитриевич? — спросил я.
— Случилось? Ничего не случилось. Вполне житейское дело. Просто я получил приказ перейти границу вместе с вами.
— Вон оно что! — пробормотал я. — А вас-то за что?
Он с усмешкой взглянул на меня и ответил вопросом на вопрос:
— А вас?
Потом помолчал и перешел на деловой тон:
— Докладываю ситуацию. Я почему жду вас сегодня здесь с самого ранья?
Потому что ваших двоих, Мухина и Артиста… вы их отправили изучить обстановку на зеленой?
— Да, — кивнул я.
— Я так и понял.
— Что такое «зеленая»? — спросил Док.
— Место перехода границы. «Зеленая тропа», — объяснил Трубач. — Так что с ними?
— Вчера вечером их взяли.
— Кто? — вырвалось у меня. — Управление? «Контора»? Местная полиция?
— Нет. Четыре каких-то бугая. Насколько я разбираюсь в людях, три «быка», а четвертый — «козырный фраер». Это вроде доверенного лица при воре в законе или авторитете, — объяснил Голубков, не дожидаясь, пока Док проявит по-человечески понятную, но совершенно несвоевременную любознательность. — Как офицер по особым поручениям при генерале.
— Здешние? — спросил я.
— Нет. Русские. Но не местные. И не московские. По-моему, этот след тянется с Кипра.
— Почему вы так решили?
— Загар.
— Константин Дмитриевич, так мы проторчим здесь до вечера. Давайте по правилам, — предложил я. — Сначала — то, что вы видели своими глазами, а потом уж догадки и предположения.
— Согласен, — кивнул Голубков. — Но прежде нужно убрать ваш «строен» с глаз долой. Если, конечно, у вас нет намерения засвечиваться раньше времени.
Такого намерения у нас не было. Поэтому мы проследовали за серым «жигуленком» Голубкова километров пять по направлению к Нови Двору, свернули на проселок и пристроили нашего красавца на машинном дворе местной сельхозартели, а сами разместились в задней комнате деревенской харчевни, где по вечерам, вероятно, собирались здешние завсегдатаи перекинуться в картишки. Пока хозяин распоряжался на кухне насчет обеда для заезжих панов, Голубков ввел нас в курс дела.
Артиста и Муху он увидел совершенно случайно два дня назад на авторынке, где околачивался от нечего делать, разглядывая свезенные сюда со всей Европы тачки — от новых, наверняка ворованных «мерсов» до «фольксвагенов-жуков» и американских «виллисов» времен второй мировой войны. Артист и Муха, похоже, таким же образом убивали время. Вступать с ними в контакт он не стал, но на всякий случай проследил их до отеля, в котором они остановились. Это был не придорожный мотель на въезде, а другой, со стороны границы, довольно симпатичный деревянный теремок в три этажа, полупустой из-за совершенно бешеных цен. Сам Голубков за простенький номер в гостинице возле почты платил сорок баксов в сутки, а тут самый дешевый стоил целую охапку злотых, эквивалентную почти ста долларам.
Часов в семь вечера Артист и Муха вывели из двора отеля два велосипеда и уехали на них в сторону границы. Вернулись около восьми утра. Из чего Голубков сделал естественный и совершенно правильный вывод о том, чем они занимались ночью в районе границы и что за приборы были в их небольших студенческих рюкзачках.
На другой день — это было вчера, после обеда — Голубков вновь увидел их на авторынке: то ли всерьез, то ли от нечего делать они приценивались к микроавтобусу типа «вишенка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113