— Иди ты на хрен! — разозлился я. — Что ты ко мне привязался? Я знаю столько же, сколько и ты. Будем — значит будем. Не будем — значит не будем. До Нови Двора еще нужно дожить!
— Сережа! — укоризненно проговорил Док.
— Извини, Олежка, — сказал я Мухе. Он кивнул:
— Все в порядке, Пастух. Я понимаю. Трубач вспомнил:
— Кстати — о сером, который нас пас… — Я назвал его про себя — Юрист.
— Похож, — согласился Трубач. — Так вот: загранпаспорт у него синий, служебный. И разных виз полно.
— Откуда ты знаешь? — спросил я.
— Пристроился за ним на пограничном контроле, заглянул краем глаза.
— Фамилию не разглядел?
— Нет. А насчет виз грек восхищенно языком цокал: «Нью-Йорк, Женева, Париж!..» И еще, — продолжал Трубач. — В аэропорту его ждала машина с шофером.
Красная «хонда». Она шла за нашим «доджем» от Никосии не меньше часа. Потом мы от нее отвязались.
— Как?
— Ну, как. Как и эти на мерсовском микроавтобусе. Только мы сначала пропустили «хонду» вперед, а потом уж съехали с дороги и выключили габариты.
— Понятно, — сказал я. Хотя уместней было бы сказать: непонятно. Ясно было одно: мы всунулись в плотную паутину и на наше трепыхание в ней набегут не безобидные домовые мухоловы, а тарантулы и каракурты.
Перед аэровокзалом Боцман высадил нас в тени какой-то аллейки, въехал на площадь и поставил «додж» на место. После чего одобрительно похлопал машину по крылу и неторопливо направился к вокзалу, на ходу обивая брюки, как обычно делают водители, просидевшие за рулем не один час.
Аэровокзал был ярко освещен и почти безлюден. На стоянке не было ни одного такси. Вообще машин не было, лишь у выхода из зала прилета стоял длинный белый лимузин — то ли «крайслер», то ли «кадиллак». Водитель спал, откинув спинку сиденья.
Мы рассудили, что лучше всего будет вызвать такси по телефону, и вошли в зал. И тут в одном из кресел возле таксофонов обнаружили симпатичную блондинку в мини-юбке, сидевшую с понурым видом. Рядом с ней, на соседнем кресле, лежал картонный плакатик на тонкой деревянной ручке. На плакатике было написано:
«Турагентство „Эр-вояж“. Пансионат „Три оливы“». Надпись была на русском.
Артист изумился:
— Девушка, а вы не нас ждете? Она подняла голову:
— А у вас путевки «Эр-вояжа»?
— Точно! Как вы угадали?
— Ну конечно же! Шесть человек. Спортсмены. Вы же спортсмены?
— Еще какие! — подтвердил Артист. — Почти олимпийцы.
Она просияла:
— Господи, а я уж думала: все, погонит меня хозяин с работы. Понимаете, какие-то подонки прокололи все четыре колеса у нашего «кадиллака» — того, что перед входом стоит, видели? Пока возили колеса в монтажку, пока чинили, опоздали на полтора часа. Просто ужас! Я вроде и ни при чем, но хозяин у нас: должны были встретить — и точка. Он из Винницы, хохол упэртый. И шофера вышиб бы, и меня.
Заодно. Я просто боялась в пансионат возвращаться, ждала здесь не знаю чего. Где же вы были все это время?
— В город ездили, — объяснил Артист. — Хотели в «Хилтоне» переночевать, а потом передумали: а вдруг эта милая девушка сидит здесь и ждет нас, как сестрица Аленушка братца Иванушку с одноименной картины художника Васнецова? Нет, решили, нужно вернуться. И вот — вернулись.
— Да ну вас! Врете вы все!
— Не все, — возразил Артист. — Только чуть-чуть. Самую малость. Трошки не по карману нам «Хилтон». Погуляли по городу и приехали.
— И слава Богу! Господи, я так рада! — Она встала, одернула юбчонку и произнесла заученным тоном гида:
— Господа! Добро пожаловать на остров любви!..
III
— Добрый день. Вы ждете господина Назарова?
— Совершенно верно.
— Я готов вас выслушать.
— Вы не Назаров.
— Правильно. Моя фамилия Розовский.
— Но вчера я договаривался о встрече с самим господином Назаровым.
— Вы разговаривали со мной. Господин Назаров не подходит к телефону, никого не принимает и ни с кем не встречается. Он нездоров. Полагаю, вы знаете почему.
Я подробно проинформирую Аркадия Назаровича обо всем, что вы хотели бы ему сообщить.
— Вы уверены, что я не смогу поговорить лично с господином Назаровым?
— Скажем так: это будет зависеть от результатов вашего разговора со мной.
— Не присесть ли нам? Что для вас заказать? Виски?
— Слишком жарко для виски. Пепси со льдом.
— Мальчик, два пепси со льдом!.. Итак, господин Розовский… — Вы не представились.
— Моя фамилия Вологдин. Показать документы?
— Охотно взгляну.
— Пожалуйста. Вот мой паспорт.
— Это все?
— Вам недостаточно?
— Может быть, у вас есть какое-нибудь удостоверение?
— Нет, только паспорт.
— В таком случае кто вы? Вчера по телефону вы сказали, что представляете группу влиятельных политических деятелей России. Что это за деятели?
— Вам важно знать их фамилии? Или политическую ориентацию?
— Мне нужно знать фамилии, чтобы определить политическую ориентацию.
— Я назову их. Лично господину Назарову. А пока скажу, что они находятся в идейной оппозиции к существующему в России режиму.
— Существует и безыдейная оппозиция?
— Разумеется. Основанная на личных мотивах. К такой оппозиции относится ваш патрон господин Назаров.
— Как вы узнали номер нашего телефона?
— По адресу, — Как вы узнали адрес?
— Боюсь, господин Розовский, вы недооцениваете своего патрона и интерес, который вызывает его личность. В определенных кругах. Возможно, это вас огорчит, но все передвижения господина Назарова, начиная с бельгийского госпиталя и Парижа, не являются тайной.
— Для кого?
— Когда-то это учреждение называли «конторой».
— Вы работаете на «контору»? Или «контора» работает на вас?
— Не то и не то. В этом учреждении есть люди, разделяющие наши взгляды. Они иногда делятся с нами интересующей нас информацией. Теперь мы можем перейти к делу?
— Да.
— У господина Назарова есть то, что нужно нам. А у нас — то, что нужно ему.
Мы предлагаем обмен.
— Начнем с начала. Что, по-вашему, есть у господина Назарова?
— В течение многих лет он поддерживал тесные деловые контакты с самым широким кругом влиятельных лиц. Бывших влиятельных и влиятельных ныне. Через его банковские и коммерческие структуры осуществлялись многие масштабные финансовые операции. В их числе: распродажа оружия и имущества Западной группы войск, продажа крупных партий золота и алмазов. Не думаю, что он был замешан в чем-то серьезном. Но то, что он знал обо всех крупных аферах, в этом у нас сомнений нет. И не просто знал. Он располагает документальными свидетельствами.
— И вы хотите, чтобы он передал вам эти материалы?
— Нет. Мы хотим, чтобы он их обнародовал. Сам. Лично.
— Допустим, кое-какая информация у него есть. Но вы уверены, что она обладает такой взрывной силой, чтобы серьезно повлиять на расстановку политических сил в стране, к чему, как я понимаю, стремятся люди, интересы которых вы представляете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113