— Прошу прощенья, сэр, — сказал Сэм, приближаясь к нему с поклоном, мой хозяин здесь, мистер Потт.
— Тише! Тише! — крикнул Потт и, втащив Сэма в комнату, закрыл за ним дверь, всей своей физиономией неведомо почему выражая испуг.
— Что случилось, сэр? — осведомился Сэм, с недоумением озираясь вокруг.
— Даже шепотом не произносите моего имени! — отвечал Потт. — Это Желтый округ. Если раздраженное население узнает, что я здесь, меня разорвут в клочья!
— Да неужели, сэр? — удивился Сэм.
— Я паду жертвой их бешенства, — ответствовал Потт. — Ну-с, молодой человек, что скажете о вашем хозяине?
— Он с двумя приятелями остановился здесь на ночь по дороге в Лондон, сообщил Сэм.
— И мистер Уинкль с ним? — насупившись, спросил Потт.
— Нет, сэр. Мистер Уинкль остался дома, — ответил Сэм. — Он женился.
— Женился! — с жаром воскликнул Потт. Он помолчал, мрачно улыбнулся и добавил глухим зловещим голосом: — Поделом ему!
Выразив таким образом свою смертельную ненависть и холодное торжество над поверженным врагом, мистер Потт осведомился, принадлежат ли друзья мистера Пиквика к сторонникам Синих. Получив весьма удовлетворительный ответ от Сэма, который знал об этом не больше, чем сам Потт, он согласился последовать за ним в комнату мистера Пиквика, где его ждал сердечный прием. Тотчас же было выдвинуто и принято предложение пообедать всем вместе.
— Как идут дела в Итенсуилле? — полюбопытствовал мистер Пиквик, когда Потт подсел к камину и все сняли мокрые сапоги и надели сухие туфли. «Независимый» еще существует?
— «Независимый», сэр, — отвечал Потт, — все еще влачит свое жалкое, ничтожное существование. Ненавидимый и презираемый даже теми немногими, которые знают о его презренном и гнусном прозябании, захлебываясь потоками грязи, какие сам же изливает, оглушенный и ослепленный испарениями своей же собственной гнили, непристойный орган печати, не подозревая о своем падении, быстро погружается в предательскую трясину, которая как будто служит ему твердой опорой среди низких классов общества, но тем не менее смыкается над его головой и скоро поглотит его навеки.
Выразительно отчеканив этот приговор (заимствованный из его последней передовой статьи), редактор остановился, чтобы передохнуть, и устремил величественный взор на Боба Сойера.
— Вы еще молоды, — сказал Потт.
Мистер Боб Сойер кивнул головой.
— И вы также, сэр, — сказал Потт, обращаясь к Вену Эллену.
Бон признал справедливость этого обвинения.
— И, надеюсь, вы оба впитали те Синие принципы, какие я обязался перед народом Соединенного королевства защищать и проводить до конца жизни, — продолжал Потт.
— Видите ли, я, собственно говоря, в этом не разбираюсь, — отозвался Боб Сойер. — Я…
— Уж не Желтый ли он, мистер Пиквик? — перебил Потт, отодвигая стул. Ваш друг не Желтый, сэр?
— Нисколько! — возразил Боб. — В настоящее время я похож на шотландскую материю, смесь всех цветов.
— Колеблющийся, — торжественно определил Потт, — колеблющийся! Сэр, я бы хотел показать вам восемь передовых статей, появившихся в «Итенсуиллской газете». Мне кажется, я вправе утверждать, что вы не замедлите после этого обосновать свои мнения на твердом н незыблемом Синем фундаменте, сэр.
— Пожалуй, я совсем посинею задолго до того, как дочитаю их до конца, отвечал Боб.
Мистер Потт подозрительно посмотрел на Боба Сойера ж, повернувшись к мистеру Пиквику, сказал:
— Вы читали литературные статьи, которые появляясь за последние три месяца в «Итенсуиллской газете» вызвали всеобщее восхищение? Я бы осмелился сказать — всеобщее изумление и восхищение?
— Видите ли, — отозвался мистер Пиквик, слегка смущенный таким вопросом, — я был очень занят другими делами и буквально не имел возможности их прочесть.
— А следовало бы это сделать, сэр, — с сердитой гримасой сказал Потт.
— Я прочту, — обещал мистер Пиквик.
— Они написаны в форме пространного отзыва о книге, трактующей о китайской метафизике, сэр, — сообщил Потт.
— О! — отозвался мистер Пиквик. — Произведение вашего пера?
— Одного из моих сотрудников, сэр, — с достоинством ответил Потт.
— Трудный предмет, сказал бы я, — заметил мистер Пиквик.
— Чрезвычайно трудный, сэр! — с глубокомысленным видом изрек Почт. Для этого он «натаскивался», пользуясь техническим, но выразительным термином. По моему совету он читал Британскую энциклопедию.
— В самом деде? — сказал мистер Пиквик. — Я и не подозревал, что этот ценный труд содержит какие-нибудь сведения о китайской метафизике.
— Сэр! — продолжал Потт, положив руку на колено мистера Пиквика и улыбаясь с сознанием собственного умственного превосходства. — Сэр, о метафизике он прочел под буквой «М», а о Китае — под буквой «К» и затем совокупил полученные сведения.
Физиономия мистера Потта выражала такое необычайное величие при воспоминании о сокровищах науки, вошедших в упомянутые статьи, что мистер Пиквик не сразу осмелился возобновить разговор. Наконец, когда лицо редактора постепенно разгладилось и обрело свойственное ему высокомерное выражение морального превосходства, мистер Пиквик рискнул продолжить беседу и задал вопрос:
— Могу ли я осведомиться, какая великая цель увела вас так далеко от родного города?
— Та цель, которая побуждает и вдохновляет меня во всех моих гигантских трудах, сэр, — с кроткой улыбкой ответил Потт, — благо моей родины!
— Вероятно, какая-нибудь общественная миссия, — заметил мистер Пиквик.
— Да, сэр, — подтвердил Потт, — вы правы. — И, наклонившись к мистеру Пиквику, глухо прошептал: — Завтра вечером будет Желтый бал в Бирмингеме.
— Ах, боже мой! — воскликнул мистер Пиквик.
— Да, сэр, и ужин, — добавил Потт.
— Да что вы говорите! — удивился мистер Пиквик.
Потт торжественно кивнул головой.
Хотя мистер Пиквик и сделал вид, будто потрясен этим сообщением, но он был столь мало сведущ в местной политике, что не мог в полной мере уразуметь все значение упомянутого гнусного заговора. Заметив это, мистер Потт извлек последний номер «Итенсуиллской газеты» и прочел следующую заметку:

«Тайные козни Желтых»
Наш подлый противник не так давно изрыгнул свой черный яд в тщетной и безнадежной попытке загрязнить славное имя нашего знаменитого и достойного представителя, почтенного мистера Сламки — того Сламки, которому мы задолго до того, как он занял свой теперешний ответственный и высокий пост, предсказывали, что настанет день — и этот день настал, — когда страна будет чествовать его и гордиться им, ее доблестным защитником и украшением. Наш подлый противник, — говорим мы, — вздумал посмеяться над превосходным луженым ведром для угля, которое было преподнесено этому великому человеку его восторженными избирателями и по случаю покупки коего негодяй, скрывший свое имя, инсинуирует, будто сам почтенный мистер Сламки внес более трех четвертей подписной суммы через близкого друга своего дворецкого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263