Я от нее без ума!
Мистер Уэллер не дал никакого словесного ответа, но, ошеломленный такой самонадеянностью жирного парня, воззрился на него, затем взял за шиворот, довел до угла и на прощание угостил его безболезненным, церемонным пинком, после чего, насвистывая, пошел домой.
Глава LVII,
в которой Пиквикский клуб прекращает свое существование и все заканчивается ко всеобщему удовольствию
В течение целой недели после счастливого прибытия мистера Уинкля из Бирмингема мистер Пиквик и Сэм Уэллер отсутствовали с утра до вечера, возвращаясь только к обеду, и имели вид таинственный и многозначительный, совершенно несвойственный их натурам. Было ясно, что надвигаются весьма серьезные и знаменательные события, но различные догадки касательно характера этих событий ни к чему не приводили. Иные (в том числе мистер Тапмен) готовы были предположить, что мистер Пиквик помышляет о супружеских узах, но леди энергически отвергали такую догадку. Другие склонялись к тому, что он хочет отправиться в далекое путешествие и в настоящее время занят приготовлениями, но и это предположение было категорически опровергнуто самим Сэмом, который на вопрос Мэри решительно заявил, что никаких новых путешествий больше не предвидится. Наконец, когда у всех помутилось в голове от шестидневных бесплодных размышлений, было единогласно решено потребовать от мистера Пиквика, чтобы он объяснил свое поведение и ясно изложил, почему он не появляется в кругу своих преданных друзей.
С этой целью мистер Уордль пригласил всю компанию на обед в Эдельфи, и когда графины дважды обошли вокруг стола, приступил к делу.
— Все мы горим желанием узнать, — начал пожилой джентльмен, — чем мы вас обидели и почему вы нас покидаете и предаетесь уединенным прогулкам?
— Как странно! — сказал мистер Пиквик. — Как раз сегодня я собирался вам все объяснить. Если вы мне нальете еще стаканчик вина, я удовлетворю ваше любопытство.
Графины с необычайной поспешностью двинулись дальше из рук в руки, а мистер Пиквик, весело улыбнувшись, окинул взглядом своих друзей и приступил к объяснениям.
— События, происшедшие в нашем кругу, — начал мистер Пиквик, — я имею в виду брак уже заключенный и брак еще предстоящий, — и перемены, с ними связанные, побудили меня обдумать трезво и без промедления мои планы на будущее. Я решил удалиться в какое-нибудь тихое и живописное местечко в окрестностях Лондона. Я нашел дом, отвечающий всем моим требованиям, нанял его и меблировал. Сейчас все приготовления закончены, и я намерен переехать туда немедленно в надежде прожить еще много лет в мирном уединении, скрашивая свои дни обществом друзей и лелея надежду остаться в их памяти после смерти.
Тут мистер Пиквик сделал паузу, и вокруг стола пронесся тихий шепот.
— Дом, который я нанял, — продолжал мистер Пиквик, — находится в Даличе. При нем небольшой сад, а расположен он в одном из очаровательнейших уголков близ Лондона. Он обставлен вполне комфортабельно и, пожалуй, даже изящно, но об этом вы будете судить сами. Сэм переезжает туда вместе со мной. По рекомендации Перкера, я нанял экономку — очень старую — и тех слуг, какие, по ее мнению, мне нужны. Я хотел бы освятить свое маленькое убежище, предоставив его для совершения одной церемонии, к которой я отношусь с глубоким интересом. Если мой друг Уордль не возражает, мне бы хотелось, чтобы свадьба его дочери была отпразднована в моем новом доме в тот день, когда я туда перееду. Счастье молодежи, — с чувством добавил мистер Пиквик, — всегда доставляло мне величайшую радость. Весело будет у меня на сердце, когда я под собственной кровлей буду свидетелем счастья самых дорогих для меня друзей.
Мистер Пиквик снова сделал паузу. Эмили и Арабелла громко всхлипывали.
— О своем намерении я известил членов клуба лично и письменно, продолжал мистер Пиквик. — За время нашего длительного отсутствия в клубе возникли разногласия, а мой уход в связи с некоторыми другими обстоятельствами привел к его роспуску. Пиквикский клуб больше не существует. Я никогда не стану жалеть, — тихим голосом добавил мистер Пиквик, — о том, что посвятил почти два года общению с самыми разнообразными людьми, хотя мои поиски новых впечатлений могут многим показаться легкомысленными. Чуть ли не вся моя жизнь была посвящена делам и погоне за богатством, а теперь передо мной открылось нечто, о чем я до сей поры не имел понятия и что поведет, надеюсь, к просвещению моего ума и к его совершенствованию. Если я мало сделал добра, то смею думать, что зла я причинил еще меньше, и все мои приключения послужат источником занимательных и приятных воспоминаний на склоне моей жизни. Бог да благословит всех вас!
С этими словами мистер Пиквик, дрожащей рукой наполнив свой бокал, осушил его и прослезился, а его друзья разом встали и с воодушевлением провозгласили тост за его здоровье.
К свадьбе мистера Снодграсса не требовалось почти никаких приготовлений. Так как у него не было ни отца, ни матери и до своего совершеннолетия он находился под опекой мистера Пиквика, то сей джентльмен прекрасно знал его материальное положение и виды на будущее. Сделанный мистером Пиквиком отчет касательно обоих пунктов вполне удовлетворил мистера Уордля, — как, впрочем, удовлетворил бы его любой отчет, ибо добрый старый джентльмен находился в чрезвычайно веселом и благодушном расположении духа, а когда Эмили было выдано хорошее приданое, свадьбу назначили через три дня, и такая поспешность довела чуть ли не до сумасшествия трех портних и одного портного.
Заложив почтовых лошадей в свой экипаж, старик Уордль уехал на следующий же день, чтобы привезти свою мать в город. Когда он со свойственной ему стремительностью сообщил новость старой леди, та мгновенно упала в обморок, но быстро ожила и, приказав немедленно уложить парчовое платье, принялась рассказывать о некоторых подобных же обстоятельствах, связанных со свадьбой старшей дочери покойной леди Толлимглауэр, причем рассказ ее длился три часа и не был доведен до середины.
Нужно было уведомить миссис Трандль о великих приготовлениях, происходивших в Лондоне, а так как она находилась в деликатном положении, то мистер Трандль сам сделал это сообщение, опасаясь, как бы новости не слишком на нее повлияли. Но они не слишком на нее повлияли, ибо она тотчас же послала в Магльтон за новой шляпкой и черным атласным платьем и вдобавок заявила о своем решении присутствовать при церемонии. Тогда мистер Трандль призвал доктора, а доктор сказал, что миссис Трандль сама должна знать лучше всех, как она себя чувствует. На это миссис Трандль ответила, что она чувствует себя прекрасно, и решила ехать. Тогда доктор, который был человек мудрый и рассудительный и умел блюсти не только чужие интересы, но и свои собственные, сказал, что, если миссис Трандль останется дома, она будет волноваться и, пожалуй, еще больше себе повредит, а стало быть, пусть она едет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263
Мистер Уэллер не дал никакого словесного ответа, но, ошеломленный такой самонадеянностью жирного парня, воззрился на него, затем взял за шиворот, довел до угла и на прощание угостил его безболезненным, церемонным пинком, после чего, насвистывая, пошел домой.
Глава LVII,
в которой Пиквикский клуб прекращает свое существование и все заканчивается ко всеобщему удовольствию
В течение целой недели после счастливого прибытия мистера Уинкля из Бирмингема мистер Пиквик и Сэм Уэллер отсутствовали с утра до вечера, возвращаясь только к обеду, и имели вид таинственный и многозначительный, совершенно несвойственный их натурам. Было ясно, что надвигаются весьма серьезные и знаменательные события, но различные догадки касательно характера этих событий ни к чему не приводили. Иные (в том числе мистер Тапмен) готовы были предположить, что мистер Пиквик помышляет о супружеских узах, но леди энергически отвергали такую догадку. Другие склонялись к тому, что он хочет отправиться в далекое путешествие и в настоящее время занят приготовлениями, но и это предположение было категорически опровергнуто самим Сэмом, который на вопрос Мэри решительно заявил, что никаких новых путешествий больше не предвидится. Наконец, когда у всех помутилось в голове от шестидневных бесплодных размышлений, было единогласно решено потребовать от мистера Пиквика, чтобы он объяснил свое поведение и ясно изложил, почему он не появляется в кругу своих преданных друзей.
С этой целью мистер Уордль пригласил всю компанию на обед в Эдельфи, и когда графины дважды обошли вокруг стола, приступил к делу.
— Все мы горим желанием узнать, — начал пожилой джентльмен, — чем мы вас обидели и почему вы нас покидаете и предаетесь уединенным прогулкам?
— Как странно! — сказал мистер Пиквик. — Как раз сегодня я собирался вам все объяснить. Если вы мне нальете еще стаканчик вина, я удовлетворю ваше любопытство.
Графины с необычайной поспешностью двинулись дальше из рук в руки, а мистер Пиквик, весело улыбнувшись, окинул взглядом своих друзей и приступил к объяснениям.
— События, происшедшие в нашем кругу, — начал мистер Пиквик, — я имею в виду брак уже заключенный и брак еще предстоящий, — и перемены, с ними связанные, побудили меня обдумать трезво и без промедления мои планы на будущее. Я решил удалиться в какое-нибудь тихое и живописное местечко в окрестностях Лондона. Я нашел дом, отвечающий всем моим требованиям, нанял его и меблировал. Сейчас все приготовления закончены, и я намерен переехать туда немедленно в надежде прожить еще много лет в мирном уединении, скрашивая свои дни обществом друзей и лелея надежду остаться в их памяти после смерти.
Тут мистер Пиквик сделал паузу, и вокруг стола пронесся тихий шепот.
— Дом, который я нанял, — продолжал мистер Пиквик, — находится в Даличе. При нем небольшой сад, а расположен он в одном из очаровательнейших уголков близ Лондона. Он обставлен вполне комфортабельно и, пожалуй, даже изящно, но об этом вы будете судить сами. Сэм переезжает туда вместе со мной. По рекомендации Перкера, я нанял экономку — очень старую — и тех слуг, какие, по ее мнению, мне нужны. Я хотел бы освятить свое маленькое убежище, предоставив его для совершения одной церемонии, к которой я отношусь с глубоким интересом. Если мой друг Уордль не возражает, мне бы хотелось, чтобы свадьба его дочери была отпразднована в моем новом доме в тот день, когда я туда перееду. Счастье молодежи, — с чувством добавил мистер Пиквик, — всегда доставляло мне величайшую радость. Весело будет у меня на сердце, когда я под собственной кровлей буду свидетелем счастья самых дорогих для меня друзей.
Мистер Пиквик снова сделал паузу. Эмили и Арабелла громко всхлипывали.
— О своем намерении я известил членов клуба лично и письменно, продолжал мистер Пиквик. — За время нашего длительного отсутствия в клубе возникли разногласия, а мой уход в связи с некоторыми другими обстоятельствами привел к его роспуску. Пиквикский клуб больше не существует. Я никогда не стану жалеть, — тихим голосом добавил мистер Пиквик, — о том, что посвятил почти два года общению с самыми разнообразными людьми, хотя мои поиски новых впечатлений могут многим показаться легкомысленными. Чуть ли не вся моя жизнь была посвящена делам и погоне за богатством, а теперь передо мной открылось нечто, о чем я до сей поры не имел понятия и что поведет, надеюсь, к просвещению моего ума и к его совершенствованию. Если я мало сделал добра, то смею думать, что зла я причинил еще меньше, и все мои приключения послужат источником занимательных и приятных воспоминаний на склоне моей жизни. Бог да благословит всех вас!
С этими словами мистер Пиквик, дрожащей рукой наполнив свой бокал, осушил его и прослезился, а его друзья разом встали и с воодушевлением провозгласили тост за его здоровье.
К свадьбе мистера Снодграсса не требовалось почти никаких приготовлений. Так как у него не было ни отца, ни матери и до своего совершеннолетия он находился под опекой мистера Пиквика, то сей джентльмен прекрасно знал его материальное положение и виды на будущее. Сделанный мистером Пиквиком отчет касательно обоих пунктов вполне удовлетворил мистера Уордля, — как, впрочем, удовлетворил бы его любой отчет, ибо добрый старый джентльмен находился в чрезвычайно веселом и благодушном расположении духа, а когда Эмили было выдано хорошее приданое, свадьбу назначили через три дня, и такая поспешность довела чуть ли не до сумасшествия трех портних и одного портного.
Заложив почтовых лошадей в свой экипаж, старик Уордль уехал на следующий же день, чтобы привезти свою мать в город. Когда он со свойственной ему стремительностью сообщил новость старой леди, та мгновенно упала в обморок, но быстро ожила и, приказав немедленно уложить парчовое платье, принялась рассказывать о некоторых подобных же обстоятельствах, связанных со свадьбой старшей дочери покойной леди Толлимглауэр, причем рассказ ее длился три часа и не был доведен до середины.
Нужно было уведомить миссис Трандль о великих приготовлениях, происходивших в Лондоне, а так как она находилась в деликатном положении, то мистер Трандль сам сделал это сообщение, опасаясь, как бы новости не слишком на нее повлияли. Но они не слишком на нее повлияли, ибо она тотчас же послала в Магльтон за новой шляпкой и черным атласным платьем и вдобавок заявила о своем решении присутствовать при церемонии. Тогда мистер Трандль призвал доктора, а доктор сказал, что миссис Трандль сама должна знать лучше всех, как она себя чувствует. На это миссис Трандль ответила, что она чувствует себя прекрасно, и решила ехать. Тогда доктор, который был человек мудрый и рассудительный и умел блюсти не только чужие интересы, но и свои собственные, сказал, что, если миссис Трандль останется дома, она будет волноваться и, пожалуй, еще больше себе повредит, а стало быть, пусть она едет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263