Ну а Змий приходит сюда без каких-либо видимых причин. Он, кажется, что-то вынюхивает.
— Не задавал ли этот Змий какие-нибудь странные вопросы вашей маленькой дочке?
— Он отводил Сидзуку в сторону и допытывался — девушка ли Риндо. Змий угрожал Сидзуке — мол, если она не скажет правду, он пошлет за ней воинов Хэйкэ.
— Гм?.. Неприятный тип… Вкладывает свои идеи в чужие головы.
— Ковака…
— Да?
— Это все, что я хотел сказать вам, но предупреждаю, будьте осторожны. И другие, подобно Змию, склонны замечать некоторые вещи.
— Хорошо, Дайдзё, я благодарен вам и не хотел бы навлекать на вас беду. Я знаю, что вы никому больше об этом не скажете.
— Само собой. Если бы я собирался с кем-то посплетничать, с вами о Риндо не говорил бы.
— Спасибо, Дайдзё… Не буду вам что-либо объяснять. Сами можете догадаться, — сказал Ковака, отвесив мастеру глубокий поклон.
Доставая зубило, Дайдзё вдруг улыбнулся:
— Благодарности ни к чему. Взаимовыручка — обычное дело в «веселом квартале», — сказал он, сметая стружки и бросая их в огонь.
Над Восточными холмами всходила луна, и вода в реке Камо сверкала жемчугом. Толпы людей, пересекавших мост Годзё, быстро разошлись, когда на реку опустилась февральская ночь. Но, не обращая внимания на сгустившуюся тьму, небольшая фигурка продолжала свешиваться через перила, вроде бы наблюдая за водоплавающими птицами.
Это был Усивака, завернувшийся в накидку, в сандалиях на деревянной подошве, какие обычно носят женщины. В футляре у него находилась флейта, и он выглядел как молодая танцовщица. В тот день две сестры, с которыми жил юноша, водили его на рынок на Пятой улице, чтобы сделать кое-какие покупки к Празднику кукол. До 3 марта оставалось всего несколько дней, и они долго бродили по рынку, рассматривая товары. На рынке сестры повстречали каких-то парней, которых, по-видимому, хорошо знали, и приняли приглашение посетить их особняки, сказав Усиваке, чтобы он шел домой один. Юноша, однако, направился в Рокухару, которую давно хотел увидеть. Он бродил по поместью почти до захода солнца, поражаясь его размерам, роскошным зданиям, стоявшим вдоль широких улиц, бесчисленным боковым улочкам с крытыми черепицей домиками, экипажам с богато одетыми придворными, многочисленным воинам, которые шмыгали мимо него, когда он стоял перед особняком Киёмори. Это был процветающий город, в котором жили враги его отца!
Несчастный и одинокий, Усивака поплелся назад и посреди моста Годзё упал на перила и заплакал. Было ли это тем местом, где его отец, Ёситомо, и его братья встретили свое поражение? Как часто Конно-мару рассказывал ему о том роковом дне! Стоя на мосту и глядя на воду, он, как никогда раньше, осознал, что является сыном Ёситомо из дома Гэндзи. Сжав зубы, он пробормотал: «Отец, я теперь мужчина. Мне скоро шестнадцать лет, и я твой сын. Я обязательно отомщу за тебя. Тот день недалек».
Когда Усивака прервал свои размышления и стал уходить, на его пути возник незнакомец. Юноша попытался пройти мимо, но человек движением руки преградил ему дорогу:
— Подожди! Не двигайся, Риндо!
— Что вы хотите? Кто вы такой?
— Я? — Человек ухмыльнулся. — В столице нет ни одной танцовщицы, которая бы меня не знала. Меня называют Змий — и никогда не забывай об этом!
— Мне ваше имя ни о чем не говорит. Я спешу, пустите меня!
Змий ухватился за накидку Усиваки:
— У меня к тебе дело. Ты ведь юноша, не правда ли?
— Конечно нет… Пустите меня!
— Послушай, я слишком хорошо знаю танцовщиц, и меня не собьет с толку твой пышный наряд!
— Пустите меня, я говорю! Я закричу, если вы не отпустите!
— Я скажу, кто ты такой, — Усивака! Тебе нечего на это сказать, да?
— Нет, я — Риндо, танцовщица!
— Танцовщица, да? С горы Курама? Ты — сын Токивы, иначе почему ты постоянно бродишь в районе Первой улицы! — Змий схватил Усиваку за плечи, намереваясь вести его в направлении Рокухары. — Я прав, не так ли? Теперь пойдем со мной. Чего ты боишься? Мы пойдем в мой дом.
Змий потянул Усиваку за накидку, тот дернулся, пытаясь вырваться, и растянулся на мосту.
— Будь ты проклят! — взревел Змий, когда Усивака лежа ударил ногами по его ногам.
В мгновение ока юноша вскочил и побежал.
— Теперь я знаю, что ты — Усивака, и я с тобой разделаюсь! — кричал Змий, тоже вставая на ноги и бросаясь в погоню.
Его шаги гулко стучали по мосту, расстояние между ним и маленькой летящей фигуркой постепенно сокращалось. Как только он добежал до конца моста, раздался пронзительный крик. В лунном свете что-то сверкнуло. И все стало тихо. Обезглавленное тело Змия проскользило через несколько ступеней и тяжело рухнуло на землю.
Усивака пробудился от крепкого сна и осмотрелся. Рядом с ним до самых стропил возвышалась огромная статуя. Он вдруг вспомнил Змия и их столкновение прошлой ночью. Глаза Усиваки медленно шарили по напоминавшей амбар комнате, в которой его окружали большие и маленькие статуи. Он узнал Асуру — бога войны, хмурого Дэва, богов ветра и грома и даже Каннон с задумчивой улыбкой.
На мгновение Усивака подумал, что оказался в сокровищнице какого-то храма, потом вспомнил, что его привели сюда и он заснул. Какой-то звук окончательно разбудил его, юноша поднял глаза и увидел Коваку.
— Вы уже проснулись, господин Усивака? — спросил Конно-мару.
— А почему вы не называете меня Риндо?
— В этом больше нет необходимости. И вы можете снова называть меня Конно-мару.
— Что-нибудь случилось?
— Мы больше не вернемся в «веселый квартал».
— А где мы сейчас?
— В мастерской художника.
— О?
— Чтобы вы не беспокоились, я объясню вам поподробнее. Здесь живет Отоами, ученик знаменитого Ункэи. Он провел много лет на северо-востоке, создавая свои творения для Хидэхиры, и именно поэтому Отоами так хорошо знает Кихидзи. Теперь вы понимаете, что вам не следует испытывать беспокойство.
— А где этот дом находится?
— Недалеко от Сиракавы.
— Значит, это рядом с Первой улицей, да?
— Господин Усивака…
— Да?
— Вы чудом спаслись прошлой ночью, так ведь?
— Да, если бы не вы и ваш меч…
— Я не хотел говорить вам об этом, но думаю, что Змий предупредил о вас Хэйкэ. Вам опасно показываться из дома.
— Как вы очутились на мосту Годзё? И как раз вовремя?
— Сестры пришли домой и сказали, что оставили вас на углу рынка на Пятой улице. В ту же минуту я понял, что вы попали в беду, потому что утром мастер по изготовлению барабанов предупредил меня, что за вами следят. Я сразу же бросился в район Первой улицы, но вас там не было. Я подумал, что вы еще, возможно, на Пятой улице, и, наверное, Провидение, привело меня на мост как раз в нужное время.
— И уже где-то поздней ночью мы пришли сюда, чтобы спрятаться, да?
— Да, а вы хорошо спали?
— Хорошо, но я беспокоюсь за сестер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
— Не задавал ли этот Змий какие-нибудь странные вопросы вашей маленькой дочке?
— Он отводил Сидзуку в сторону и допытывался — девушка ли Риндо. Змий угрожал Сидзуке — мол, если она не скажет правду, он пошлет за ней воинов Хэйкэ.
— Гм?.. Неприятный тип… Вкладывает свои идеи в чужие головы.
— Ковака…
— Да?
— Это все, что я хотел сказать вам, но предупреждаю, будьте осторожны. И другие, подобно Змию, склонны замечать некоторые вещи.
— Хорошо, Дайдзё, я благодарен вам и не хотел бы навлекать на вас беду. Я знаю, что вы никому больше об этом не скажете.
— Само собой. Если бы я собирался с кем-то посплетничать, с вами о Риндо не говорил бы.
— Спасибо, Дайдзё… Не буду вам что-либо объяснять. Сами можете догадаться, — сказал Ковака, отвесив мастеру глубокий поклон.
Доставая зубило, Дайдзё вдруг улыбнулся:
— Благодарности ни к чему. Взаимовыручка — обычное дело в «веселом квартале», — сказал он, сметая стружки и бросая их в огонь.
Над Восточными холмами всходила луна, и вода в реке Камо сверкала жемчугом. Толпы людей, пересекавших мост Годзё, быстро разошлись, когда на реку опустилась февральская ночь. Но, не обращая внимания на сгустившуюся тьму, небольшая фигурка продолжала свешиваться через перила, вроде бы наблюдая за водоплавающими птицами.
Это был Усивака, завернувшийся в накидку, в сандалиях на деревянной подошве, какие обычно носят женщины. В футляре у него находилась флейта, и он выглядел как молодая танцовщица. В тот день две сестры, с которыми жил юноша, водили его на рынок на Пятой улице, чтобы сделать кое-какие покупки к Празднику кукол. До 3 марта оставалось всего несколько дней, и они долго бродили по рынку, рассматривая товары. На рынке сестры повстречали каких-то парней, которых, по-видимому, хорошо знали, и приняли приглашение посетить их особняки, сказав Усиваке, чтобы он шел домой один. Юноша, однако, направился в Рокухару, которую давно хотел увидеть. Он бродил по поместью почти до захода солнца, поражаясь его размерам, роскошным зданиям, стоявшим вдоль широких улиц, бесчисленным боковым улочкам с крытыми черепицей домиками, экипажам с богато одетыми придворными, многочисленным воинам, которые шмыгали мимо него, когда он стоял перед особняком Киёмори. Это был процветающий город, в котором жили враги его отца!
Несчастный и одинокий, Усивака поплелся назад и посреди моста Годзё упал на перила и заплакал. Было ли это тем местом, где его отец, Ёситомо, и его братья встретили свое поражение? Как часто Конно-мару рассказывал ему о том роковом дне! Стоя на мосту и глядя на воду, он, как никогда раньше, осознал, что является сыном Ёситомо из дома Гэндзи. Сжав зубы, он пробормотал: «Отец, я теперь мужчина. Мне скоро шестнадцать лет, и я твой сын. Я обязательно отомщу за тебя. Тот день недалек».
Когда Усивака прервал свои размышления и стал уходить, на его пути возник незнакомец. Юноша попытался пройти мимо, но человек движением руки преградил ему дорогу:
— Подожди! Не двигайся, Риндо!
— Что вы хотите? Кто вы такой?
— Я? — Человек ухмыльнулся. — В столице нет ни одной танцовщицы, которая бы меня не знала. Меня называют Змий — и никогда не забывай об этом!
— Мне ваше имя ни о чем не говорит. Я спешу, пустите меня!
Змий ухватился за накидку Усиваки:
— У меня к тебе дело. Ты ведь юноша, не правда ли?
— Конечно нет… Пустите меня!
— Послушай, я слишком хорошо знаю танцовщиц, и меня не собьет с толку твой пышный наряд!
— Пустите меня, я говорю! Я закричу, если вы не отпустите!
— Я скажу, кто ты такой, — Усивака! Тебе нечего на это сказать, да?
— Нет, я — Риндо, танцовщица!
— Танцовщица, да? С горы Курама? Ты — сын Токивы, иначе почему ты постоянно бродишь в районе Первой улицы! — Змий схватил Усиваку за плечи, намереваясь вести его в направлении Рокухары. — Я прав, не так ли? Теперь пойдем со мной. Чего ты боишься? Мы пойдем в мой дом.
Змий потянул Усиваку за накидку, тот дернулся, пытаясь вырваться, и растянулся на мосту.
— Будь ты проклят! — взревел Змий, когда Усивака лежа ударил ногами по его ногам.
В мгновение ока юноша вскочил и побежал.
— Теперь я знаю, что ты — Усивака, и я с тобой разделаюсь! — кричал Змий, тоже вставая на ноги и бросаясь в погоню.
Его шаги гулко стучали по мосту, расстояние между ним и маленькой летящей фигуркой постепенно сокращалось. Как только он добежал до конца моста, раздался пронзительный крик. В лунном свете что-то сверкнуло. И все стало тихо. Обезглавленное тело Змия проскользило через несколько ступеней и тяжело рухнуло на землю.
Усивака пробудился от крепкого сна и осмотрелся. Рядом с ним до самых стропил возвышалась огромная статуя. Он вдруг вспомнил Змия и их столкновение прошлой ночью. Глаза Усиваки медленно шарили по напоминавшей амбар комнате, в которой его окружали большие и маленькие статуи. Он узнал Асуру — бога войны, хмурого Дэва, богов ветра и грома и даже Каннон с задумчивой улыбкой.
На мгновение Усивака подумал, что оказался в сокровищнице какого-то храма, потом вспомнил, что его привели сюда и он заснул. Какой-то звук окончательно разбудил его, юноша поднял глаза и увидел Коваку.
— Вы уже проснулись, господин Усивака? — спросил Конно-мару.
— А почему вы не называете меня Риндо?
— В этом больше нет необходимости. И вы можете снова называть меня Конно-мару.
— Что-нибудь случилось?
— Мы больше не вернемся в «веселый квартал».
— А где мы сейчас?
— В мастерской художника.
— О?
— Чтобы вы не беспокоились, я объясню вам поподробнее. Здесь живет Отоами, ученик знаменитого Ункэи. Он провел много лет на северо-востоке, создавая свои творения для Хидэхиры, и именно поэтому Отоами так хорошо знает Кихидзи. Теперь вы понимаете, что вам не следует испытывать беспокойство.
— А где этот дом находится?
— Недалеко от Сиракавы.
— Значит, это рядом с Первой улицей, да?
— Господин Усивака…
— Да?
— Вы чудом спаслись прошлой ночью, так ведь?
— Да, если бы не вы и ваш меч…
— Я не хотел говорить вам об этом, но думаю, что Змий предупредил о вас Хэйкэ. Вам опасно показываться из дома.
— Как вы очутились на мосту Годзё? И как раз вовремя?
— Сестры пришли домой и сказали, что оставили вас на углу рынка на Пятой улице. В ту же минуту я понял, что вы попали в беду, потому что утром мастер по изготовлению барабанов предупредил меня, что за вами следят. Я сразу же бросился в район Первой улицы, но вас там не было. Я подумал, что вы еще, возможно, на Пятой улице, и, наверное, Провидение, привело меня на мост как раз в нужное время.
— И уже где-то поздней ночью мы пришли сюда, чтобы спрятаться, да?
— Да, а вы хорошо спали?
— Хорошо, но я беспокоюсь за сестер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157