Наконец кто-то из лакеев нашел его пальто, усадил на извозчика и отвез домой.
Когда пана Згерского обвеяло свежим воздухом, он позабыл о случае с молодым Корковичем, зато вспомнил свой разговор с Мадзей.
«Милашечка, — думал он, — придется и ею заняться… А главное, надо с ее помощью попасть к Сольским, а то пани Коркович голову мне оторвет, если я ее не познакомлю с ними…»
Сразу же после отъезда гостей пани Коркович стала принимать у прислуги серебро, а пан Коркович на некоторое время заперся у себя в кабинете один на один с содовой водой и лимоном. О чем он размышлял, неизвестно, но только в пять часов он призвал к себе жену и сына.
Вид у пана Бронислава был жалкий, способный растрогать самое бесчувственное материнское сердце: лицо бледное, опухшее, взгляд мутный, волосы растрепаны. Увидев его, пани Коркович с трудом сдержала слезы, но отец как будто не разжалобился.
Заметив на столе у родителя содовую воду, пан Бронислав неверной рукой взял стакан и сунул под сифон. Но отец вырвал у него стакан и крикнул:
— Руки прочь! Не за тем я звал тебя, чтобы ты мне тут выпивал воду.
— Пётрусь, — умоляющим голосом сказала мать, — ты только посмотри, какой у него вид!
— Чтоб его черт побрал! — проворчал старик. — А какой у меня будет из-за него вид? Послушай, что это ты устроил панне Катарине? Как ты смел целовать ее в плечо или куда-то там еще?
— Было из-за чего поднимать такой шум, — апатично ответил пан Бронислав. — В голове у меня помутилось, вот и все. Я думал, это Мадзя…
— Что? — крикнул отец, поднимаясь с кресла.
— Ну конечно, он думал, что это гувернантка, — торопливо вмешалась пани Коркович.
— Гувернантка? — насторожился пан Коркович.
— Ведь Бронек настолько тактичен, что, будучи трезвым, никогда не позволил бы себе обойтись так с барышней из общества, — говорила мать, подмигивая молодому человеку. — Завтра он принесет ей и ее дяде извинения, и конец. Сама панна Катарина сказала мне, прощаясь, что приняла все это за шутку.
— И говорить тут не о чем! — подхватил пан Бронислав. — Я ведь сразу сказал ее дяде, что ошибся. Я ведь не панну Катарину…
— Не панну Катарину хотел поцеловать в плечо, а кого же? — допытывался отец.
— Ну, Мадзю! И говорить тут не о чем! — ответил пан Бронислав и, зевая, закрыл рукою рот.
Но отец побагровел и с такой силой хлопнул кулаком по столу, что сифон подпрыгнул и стакан упал на ковер.
— Ах негодяй! Ах фармазонское семя! — крикнул Коркович. — Так ты думаешь, что я в своем доме позволю компрометировать честную девушку?
— Да чего же ты сердишься, Пётрусь? Ведь ничего с гувернанткой не случилось, — успокаивала его супруга.
— Вы, папа, просто ревнуете, — проворчал пан Бронислав.
— К кому ревную? Что ты болтаешь? — спросил изумленный отец.
— Да к Мадзе. Вы около нее, как тетерев на току, пыхтите. Сколько раз я видел.
— Вот видишь, Пётрусь! — вмешалась супруга. — Ты сам подаешь сыну дурной пример, а потом сердишься…
— Я? Дурной пример?.. — повторил Коркович, хватаясь за голову.
— Улыбаешься ей, заискиваешь, дружески беседуешь, — с оживлением говорила дама.
— А я ведь помоложе вас, папа, и мне это простительно, — прибавил сын.
В то же самое мгновение отец схватил его за лацканы фрака и почти поднес к лампе.
— Так вот ты какой? — сказал он спокойным голосом, глядя ему в глаза. — Я обхожусь с порядочной девушкой, как полагается порядочному человеку, а ты, шут, смеешь говорить, что я пыхчу около нее, как тетерев на току.
— Пётрусь! Пётрусь! — воскликнула потрясенная супруга, силясь дрожащими руками вырвать сына из отцовских объятий. — Пётрусь, ведь это была шутка!
— Э! — по-прежнему спокойно продолжал старик, — вижу, в моем доме слишком много шутят. Тебе волочиться простительно, потому что ты моложе? Это верно. Волочись, но… сейчас же сделай девушке предложение!
— Пётрусь! — воскликнула супруга. — Это уж слишком!
— Не хочешь, чтобы твой сын женился на докторской дочке?
— Ты меня в гроб уложишь! — затряслась супруга.
— Ах, вот как, сударыня! Такой союз вам не по вкусу! Ну, погодите же! Бронек! — решительно продолжал отец. — Завтра же переедешь из дому на завод. Там есть комната. Я тебя, голубчик, заставлю работать, я тебе подам хороший пример, будешь и ты, как тетерев, пыхтеть, только около чана!
— Но, Пётрусь!
— Вы меня не морочьте! — крикнул отец. — Будет так, как я хочу, и баста! Из парня уже вырастила бездельника, если и дочек так воспитала, знаешь, куда они пойдут?.. Надо мне и к девочкам заглядывать, а то с ними, пожалуй, дело еще хуже. Вот подвяжешь фартук да наденешь шлепанцы на босу ногу, пропадет у тебя охота куралесить! — прибавил он, обращаясь к сыну.
Пан Бронислав в эту минуту был бледнее, чем в начале разговора, но глаза его смотрели трезво. Он взял отца за руку и, поцеловав в локоть, пробормотал:
— Но, папа, я ведь могу… сделать предложение Мадзе!
— И думать не смей! — вскричала мать. — Только через мой труп!
— Сперва за работу возьмешься, голубчик, а о женитьбе потом подумаем.
— Только через мой труп! В гроб меня хотите уложить! — визжала мать.
— Довольно ломать комедию! — прервал ее отец. — Мне надо ехать на завод, а вы ступайте спать. Бронек, — прибавил он на прощанье, — только посмей пристать к гувернантке, всыплю, как два года назад. Помнишь?
— Но я хочу жениться на ней…
— Пошел вон!
Когда сын с матерью вышли в коридор, пан Бронислав сказал вполголоса:
— Вы же видите, мама, что старик ревнует. Спокойной ночи!
Он вышел в прихожую. Пани Коркович остановилась под дверью Мадзи и сказала, грозя кулаком:
— Погоди ты у меня, эмансипированная! Дай мне только познакомиться с Сольскими, я тебе за все отплачу!
Глава шестая
Сольские приезжают
В первый день после роскошного вечера ни Коркович-старший, ни Коркович-младший не вышли к обеду. На следующий день Коркович-младший велел принести себе обед в комнату; отец, правда, вышел к столу, но ел без аппетита и изругал Яна. Только на третий день пан Бронислав показался в столовой; вид у него был обиженный, и Коркович-старший не смел поднять на сына глаза.
Все эти тяжелые дни пани Коркович жаловалась на мигрень, бранилась с дочерьми и прислугой, хлопала дверьми, с Мадзей говорила коротко, силясь быть любезной.
— Нечего сказать, порядки! — сказала в эту пору Линка Стасе. — По всему видно, что папа с мамой истратили кучу денег.
— И к тому же Бронек выкинул какую-то штуку, — ответила Стася. — Кажется, ущипнул за ужином панну Катарину.
— Что за гадость! — возмутилась Мадзя. — Как можно повторять выражения, которых постеснялась бы прислуга на кухне!
— Ах, панна Магдалена! Нам это сказали в гардеробной!
— Но, милочки, не повторяйте больше подобных выражений, — сказала Мадзя, целуя Стасю и Линку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255
Когда пана Згерского обвеяло свежим воздухом, он позабыл о случае с молодым Корковичем, зато вспомнил свой разговор с Мадзей.
«Милашечка, — думал он, — придется и ею заняться… А главное, надо с ее помощью попасть к Сольским, а то пани Коркович голову мне оторвет, если я ее не познакомлю с ними…»
Сразу же после отъезда гостей пани Коркович стала принимать у прислуги серебро, а пан Коркович на некоторое время заперся у себя в кабинете один на один с содовой водой и лимоном. О чем он размышлял, неизвестно, но только в пять часов он призвал к себе жену и сына.
Вид у пана Бронислава был жалкий, способный растрогать самое бесчувственное материнское сердце: лицо бледное, опухшее, взгляд мутный, волосы растрепаны. Увидев его, пани Коркович с трудом сдержала слезы, но отец как будто не разжалобился.
Заметив на столе у родителя содовую воду, пан Бронислав неверной рукой взял стакан и сунул под сифон. Но отец вырвал у него стакан и крикнул:
— Руки прочь! Не за тем я звал тебя, чтобы ты мне тут выпивал воду.
— Пётрусь, — умоляющим голосом сказала мать, — ты только посмотри, какой у него вид!
— Чтоб его черт побрал! — проворчал старик. — А какой у меня будет из-за него вид? Послушай, что это ты устроил панне Катарине? Как ты смел целовать ее в плечо или куда-то там еще?
— Было из-за чего поднимать такой шум, — апатично ответил пан Бронислав. — В голове у меня помутилось, вот и все. Я думал, это Мадзя…
— Что? — крикнул отец, поднимаясь с кресла.
— Ну конечно, он думал, что это гувернантка, — торопливо вмешалась пани Коркович.
— Гувернантка? — насторожился пан Коркович.
— Ведь Бронек настолько тактичен, что, будучи трезвым, никогда не позволил бы себе обойтись так с барышней из общества, — говорила мать, подмигивая молодому человеку. — Завтра он принесет ей и ее дяде извинения, и конец. Сама панна Катарина сказала мне, прощаясь, что приняла все это за шутку.
— И говорить тут не о чем! — подхватил пан Бронислав. — Я ведь сразу сказал ее дяде, что ошибся. Я ведь не панну Катарину…
— Не панну Катарину хотел поцеловать в плечо, а кого же? — допытывался отец.
— Ну, Мадзю! И говорить тут не о чем! — ответил пан Бронислав и, зевая, закрыл рукою рот.
Но отец побагровел и с такой силой хлопнул кулаком по столу, что сифон подпрыгнул и стакан упал на ковер.
— Ах негодяй! Ах фармазонское семя! — крикнул Коркович. — Так ты думаешь, что я в своем доме позволю компрометировать честную девушку?
— Да чего же ты сердишься, Пётрусь? Ведь ничего с гувернанткой не случилось, — успокаивала его супруга.
— Вы, папа, просто ревнуете, — проворчал пан Бронислав.
— К кому ревную? Что ты болтаешь? — спросил изумленный отец.
— Да к Мадзе. Вы около нее, как тетерев на току, пыхтите. Сколько раз я видел.
— Вот видишь, Пётрусь! — вмешалась супруга. — Ты сам подаешь сыну дурной пример, а потом сердишься…
— Я? Дурной пример?.. — повторил Коркович, хватаясь за голову.
— Улыбаешься ей, заискиваешь, дружески беседуешь, — с оживлением говорила дама.
— А я ведь помоложе вас, папа, и мне это простительно, — прибавил сын.
В то же самое мгновение отец схватил его за лацканы фрака и почти поднес к лампе.
— Так вот ты какой? — сказал он спокойным голосом, глядя ему в глаза. — Я обхожусь с порядочной девушкой, как полагается порядочному человеку, а ты, шут, смеешь говорить, что я пыхчу около нее, как тетерев на току.
— Пётрусь! Пётрусь! — воскликнула потрясенная супруга, силясь дрожащими руками вырвать сына из отцовских объятий. — Пётрусь, ведь это была шутка!
— Э! — по-прежнему спокойно продолжал старик, — вижу, в моем доме слишком много шутят. Тебе волочиться простительно, потому что ты моложе? Это верно. Волочись, но… сейчас же сделай девушке предложение!
— Пётрусь! — воскликнула супруга. — Это уж слишком!
— Не хочешь, чтобы твой сын женился на докторской дочке?
— Ты меня в гроб уложишь! — затряслась супруга.
— Ах, вот как, сударыня! Такой союз вам не по вкусу! Ну, погодите же! Бронек! — решительно продолжал отец. — Завтра же переедешь из дому на завод. Там есть комната. Я тебя, голубчик, заставлю работать, я тебе подам хороший пример, будешь и ты, как тетерев, пыхтеть, только около чана!
— Но, Пётрусь!
— Вы меня не морочьте! — крикнул отец. — Будет так, как я хочу, и баста! Из парня уже вырастила бездельника, если и дочек так воспитала, знаешь, куда они пойдут?.. Надо мне и к девочкам заглядывать, а то с ними, пожалуй, дело еще хуже. Вот подвяжешь фартук да наденешь шлепанцы на босу ногу, пропадет у тебя охота куралесить! — прибавил он, обращаясь к сыну.
Пан Бронислав в эту минуту был бледнее, чем в начале разговора, но глаза его смотрели трезво. Он взял отца за руку и, поцеловав в локоть, пробормотал:
— Но, папа, я ведь могу… сделать предложение Мадзе!
— И думать не смей! — вскричала мать. — Только через мой труп!
— Сперва за работу возьмешься, голубчик, а о женитьбе потом подумаем.
— Только через мой труп! В гроб меня хотите уложить! — визжала мать.
— Довольно ломать комедию! — прервал ее отец. — Мне надо ехать на завод, а вы ступайте спать. Бронек, — прибавил он на прощанье, — только посмей пристать к гувернантке, всыплю, как два года назад. Помнишь?
— Но я хочу жениться на ней…
— Пошел вон!
Когда сын с матерью вышли в коридор, пан Бронислав сказал вполголоса:
— Вы же видите, мама, что старик ревнует. Спокойной ночи!
Он вышел в прихожую. Пани Коркович остановилась под дверью Мадзи и сказала, грозя кулаком:
— Погоди ты у меня, эмансипированная! Дай мне только познакомиться с Сольскими, я тебе за все отплачу!
Глава шестая
Сольские приезжают
В первый день после роскошного вечера ни Коркович-старший, ни Коркович-младший не вышли к обеду. На следующий день Коркович-младший велел принести себе обед в комнату; отец, правда, вышел к столу, но ел без аппетита и изругал Яна. Только на третий день пан Бронислав показался в столовой; вид у него был обиженный, и Коркович-старший не смел поднять на сына глаза.
Все эти тяжелые дни пани Коркович жаловалась на мигрень, бранилась с дочерьми и прислугой, хлопала дверьми, с Мадзей говорила коротко, силясь быть любезной.
— Нечего сказать, порядки! — сказала в эту пору Линка Стасе. — По всему видно, что папа с мамой истратили кучу денег.
— И к тому же Бронек выкинул какую-то штуку, — ответила Стася. — Кажется, ущипнул за ужином панну Катарину.
— Что за гадость! — возмутилась Мадзя. — Как можно повторять выражения, которых постеснялась бы прислуга на кухне!
— Ах, панна Магдалена! Нам это сказали в гардеробной!
— Но, милочки, не повторяйте больше подобных выражений, — сказала Мадзя, целуя Стасю и Линку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255