Исчезли факторы, кандидатки на должность классных дам ушли несолоно хлебавши, а булочник, мясник и торговец мылом и керосином получили деньги. Прощаясь с новой начальницей, они были очень довольны и смирны и усердно предлагали свои услуги, однако были отвергнуты.
Прибежал и домовладелец; в самых изысканных выражениях он стал заверять господина с изъяном в ногах, что всегда был спокоен за свои деньги, хоть их и задерживали. В доказательство своих мирных намерений он обещал сложить за свой счет печи и починить баню. Но когда ему предложили отремонтировать помещение, он поднял руки к небу и поклялся, что от таких расходов ему пришлось бы пойти с сумой. Он уверял также, что большие дома не приносят теперь никакого дохода, одни только убытки, и что свой дом он подарил бы легкомысленному смельчаку, который отважился бы принять такой подарок.
Когда девочки вернулись с прогулки, в пансионе уже царила тишина. Панна Малиновская вызвала к себе Мадзю и уплатила ей задержанное за три месяца жалованье в сумме сорока пяти рублей.
Когда Мадзя расписывалась в получении денег, панна Малиновская, качая головой, сказала:
— После праздников я предложу вам другие условия, а пока переходите в комнату, которую занимала панна Говард.
— Панна Говард уже не вернется? — спросила Мадзя.
— Она еще пани Ляттер говорила, что с наступлением пасхальных каникул уйдет из пансиона.
— Но пани Ляттер вернется? — прошептала Мадзя, испуганно глядя на новую начальницу.
— Да разве это от меня зависит? — возразила та. — Уезжать было ни к чему, совершенно ни к чему… Я буду очень довольна, если после всех этих событий мы не потеряем половину учениц.
Мадзя поняла, что судьба пани Ляттер решена.
Поздно вечером Мадзю перевели в комнату панны Говард. Не зажигая лампы, она села у окна, из которого открывался широкий вид на Прагу, и задумалась.
Ей хотелось помечтать о том, что завтра она уедет домой, а послезавтра увидит папу, маму и Зохну. Ей хотелось радоваться, но она не могла, свежие впечатления владели ее душой, и все в этом доме напоминало ей пани Ляттер.
Под комнаткой, в которой она сейчас сидит, спальня пани Ляттер. Где сейчас ее начальница? Где-то там, за морем огоньков Праги, нет, еще дальше, за полосой горизонта, где огни земли встречаются с небесными светилами. Мыслимо ли это, что пани Ляттер нет внизу, в ее комнате, где она прожила столько лет? Слышен какой-то шорох… Может, это она вернулась? Нет, это мышь грызет под половицами.
— Ах, какая тоска, — шепчет Мадзя, — думать все об одном!
И она решает думать о чем-нибудь другом, ну хоть о прошлом. Год назад она была еще ребенком, и когда ей говорили, что всякий человек должен «задумываться» над собой и над тем, что его окружает, она еще не понимала, что это значит: задумываться?
Но вот уже полгода, как она стала задумываться над положением пани Ляттер, над судьбой Эленки, Ады, пана Казимежа, панны Говард, Иоаси. Сперва ее очень смущал этот интерес к судьбе чужих людей и к их делам, но потом она привыкла и даже стала гордиться тем, что думает о них.
Все толковали ей, что человек, который ни над чем не задумывается, игралище случая, листок, подхваченный вихрем. А кто задумывается над своей судьбой и судьбами мира, сумеет направить свой челн, избежит крушения и достигнет желанной пристани.
Меж тем все это ложь: как умела мыслить пани Ляттер, как умела она направить свой путь, а вот кончила банкротством. Ее подхватил таинственный невидимый вихрь и свалил в пропасть, несмотря на весь ее ум и толпу друзей.
Как это страшно, при таком уме и рассудительности, после долгих лет труда бежать в конце концов из собственного дома! К чему разум и труд, если человека со всех сторон окружают могущественные и таинственные силы, которые в одну минуту могут обратить в прах дело всей его жизни?
— Боже, боже! какая тоска! И зачем я об этом думаю? — прошептала Мадзя.
Она закрыла глаза и силилась отвлечься от этих мыслей. Вспомнила Иоасю.
— Вот, например, Иоася, — говорила она себе, — смеется над трудом и никогда над собой не задумывается. Жизнь она ведет странную, люди ее осуждают, и что же? Пани Ляттер бежала в отчаянии, а Иоася торжествует и весела! Так зачем же быть порядочной, нравственной, умной, если в мире хорошо только легкомысленным существам?
В эту минуту ей вспомнился случай из детских лет. Однажды при ней рубили тополь. Дерево с треском рухнуло в лужу, рассыпав целый дождь грязных брызг, которые на солнце зажглись всеми цветами радуги. Капли грязной воды снова упали и растеклись по земле, но дерево, хоть и срубленное, осталось.
Не поваленное ли дерево пани Ляттер, а Иоася со своим весельем не та ли капля, которая на краткий миг поднялась ввысь и сверху смотрит на поверженною исполина? Что же будет с ними потом?
— Да что это мне навязалась пани Ляттер? — в отчаянии сказала себе Мадзя. — Ведь так с ума можно сойти!
И странная борьба началась в ее душе. Измученное воображение жаждало забыть пани Ляттер, а сердце говорило, что стыдно и грешно забывать человека, которого нет здесь всего каких-нибудь двадцать четыре часа. Еще вчера мы любили его и восхищались им, а сегодня даже мысль о нем так нас тяготит, что мы рады отогнать ее прочь.
— О, я неблагодарная! — думала Мадзя. — Осуждать посторонних, которые хотят нажиться на чужой беде, а самой бежать от воспоминания о женщине, которая так мне доверяла, так меня любила, сделала меня классной дамой!
Мадзя зажгла лампу и, решив заблаговременно собраться в дорогу, стала укладывать свой сундучок. Немного времени ушло у нее на это, хотя она по нескольку раз то складывала свои вещички, то вынимала, чтобы снова уложить их в сундучок. Но она так набегалась от столика к сундучку, так накланялась и наприседалась около него, что мысли ее приняли другое направление. Ее удивляло теперь, отчего это она совсем недавно была в такой тревоге?
— И чего я беспокоюсь о пани Ляттер? Что у нее не будет пансиона? Но ведь она полгода только об этом и мечтала! Сейчас она, наверно, у Мельницкого, может быть, она узнала, что долги уплачены, что все обойдется, и у нее даже прекрасное расположение духа. Муж хочет развестись с нею, стало быть, она наверняка выйдет за Мельницкого и опять будет важной дамой. Может, даже будет стыдиться, что когда-то у нее был пансион!
Мадзя легла спать успокоенная. Но когда она стала мечтать об отъезде домой и вспомнила, что еще столько часов надо ждать, ее охватило нетерпение, и она снова подумала про пани Ляттер.
Закрыв глаза, она видела всех, кто принимал участие в последних событиях. Ей казалось, что она слушает оперу, в которой ее близкие знакомые выступают в красивых театральных костюмах.
Вот пани Ляттер в фиолетовом платье с брильянтами в черных, как вороново крыло, волосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255
Прибежал и домовладелец; в самых изысканных выражениях он стал заверять господина с изъяном в ногах, что всегда был спокоен за свои деньги, хоть их и задерживали. В доказательство своих мирных намерений он обещал сложить за свой счет печи и починить баню. Но когда ему предложили отремонтировать помещение, он поднял руки к небу и поклялся, что от таких расходов ему пришлось бы пойти с сумой. Он уверял также, что большие дома не приносят теперь никакого дохода, одни только убытки, и что свой дом он подарил бы легкомысленному смельчаку, который отважился бы принять такой подарок.
Когда девочки вернулись с прогулки, в пансионе уже царила тишина. Панна Малиновская вызвала к себе Мадзю и уплатила ей задержанное за три месяца жалованье в сумме сорока пяти рублей.
Когда Мадзя расписывалась в получении денег, панна Малиновская, качая головой, сказала:
— После праздников я предложу вам другие условия, а пока переходите в комнату, которую занимала панна Говард.
— Панна Говард уже не вернется? — спросила Мадзя.
— Она еще пани Ляттер говорила, что с наступлением пасхальных каникул уйдет из пансиона.
— Но пани Ляттер вернется? — прошептала Мадзя, испуганно глядя на новую начальницу.
— Да разве это от меня зависит? — возразила та. — Уезжать было ни к чему, совершенно ни к чему… Я буду очень довольна, если после всех этих событий мы не потеряем половину учениц.
Мадзя поняла, что судьба пани Ляттер решена.
Поздно вечером Мадзю перевели в комнату панны Говард. Не зажигая лампы, она села у окна, из которого открывался широкий вид на Прагу, и задумалась.
Ей хотелось помечтать о том, что завтра она уедет домой, а послезавтра увидит папу, маму и Зохну. Ей хотелось радоваться, но она не могла, свежие впечатления владели ее душой, и все в этом доме напоминало ей пани Ляттер.
Под комнаткой, в которой она сейчас сидит, спальня пани Ляттер. Где сейчас ее начальница? Где-то там, за морем огоньков Праги, нет, еще дальше, за полосой горизонта, где огни земли встречаются с небесными светилами. Мыслимо ли это, что пани Ляттер нет внизу, в ее комнате, где она прожила столько лет? Слышен какой-то шорох… Может, это она вернулась? Нет, это мышь грызет под половицами.
— Ах, какая тоска, — шепчет Мадзя, — думать все об одном!
И она решает думать о чем-нибудь другом, ну хоть о прошлом. Год назад она была еще ребенком, и когда ей говорили, что всякий человек должен «задумываться» над собой и над тем, что его окружает, она еще не понимала, что это значит: задумываться?
Но вот уже полгода, как она стала задумываться над положением пани Ляттер, над судьбой Эленки, Ады, пана Казимежа, панны Говард, Иоаси. Сперва ее очень смущал этот интерес к судьбе чужих людей и к их делам, но потом она привыкла и даже стала гордиться тем, что думает о них.
Все толковали ей, что человек, который ни над чем не задумывается, игралище случая, листок, подхваченный вихрем. А кто задумывается над своей судьбой и судьбами мира, сумеет направить свой челн, избежит крушения и достигнет желанной пристани.
Меж тем все это ложь: как умела мыслить пани Ляттер, как умела она направить свой путь, а вот кончила банкротством. Ее подхватил таинственный невидимый вихрь и свалил в пропасть, несмотря на весь ее ум и толпу друзей.
Как это страшно, при таком уме и рассудительности, после долгих лет труда бежать в конце концов из собственного дома! К чему разум и труд, если человека со всех сторон окружают могущественные и таинственные силы, которые в одну минуту могут обратить в прах дело всей его жизни?
— Боже, боже! какая тоска! И зачем я об этом думаю? — прошептала Мадзя.
Она закрыла глаза и силилась отвлечься от этих мыслей. Вспомнила Иоасю.
— Вот, например, Иоася, — говорила она себе, — смеется над трудом и никогда над собой не задумывается. Жизнь она ведет странную, люди ее осуждают, и что же? Пани Ляттер бежала в отчаянии, а Иоася торжествует и весела! Так зачем же быть порядочной, нравственной, умной, если в мире хорошо только легкомысленным существам?
В эту минуту ей вспомнился случай из детских лет. Однажды при ней рубили тополь. Дерево с треском рухнуло в лужу, рассыпав целый дождь грязных брызг, которые на солнце зажглись всеми цветами радуги. Капли грязной воды снова упали и растеклись по земле, но дерево, хоть и срубленное, осталось.
Не поваленное ли дерево пани Ляттер, а Иоася со своим весельем не та ли капля, которая на краткий миг поднялась ввысь и сверху смотрит на поверженною исполина? Что же будет с ними потом?
— Да что это мне навязалась пани Ляттер? — в отчаянии сказала себе Мадзя. — Ведь так с ума можно сойти!
И странная борьба началась в ее душе. Измученное воображение жаждало забыть пани Ляттер, а сердце говорило, что стыдно и грешно забывать человека, которого нет здесь всего каких-нибудь двадцать четыре часа. Еще вчера мы любили его и восхищались им, а сегодня даже мысль о нем так нас тяготит, что мы рады отогнать ее прочь.
— О, я неблагодарная! — думала Мадзя. — Осуждать посторонних, которые хотят нажиться на чужой беде, а самой бежать от воспоминания о женщине, которая так мне доверяла, так меня любила, сделала меня классной дамой!
Мадзя зажгла лампу и, решив заблаговременно собраться в дорогу, стала укладывать свой сундучок. Немного времени ушло у нее на это, хотя она по нескольку раз то складывала свои вещички, то вынимала, чтобы снова уложить их в сундучок. Но она так набегалась от столика к сундучку, так накланялась и наприседалась около него, что мысли ее приняли другое направление. Ее удивляло теперь, отчего это она совсем недавно была в такой тревоге?
— И чего я беспокоюсь о пани Ляттер? Что у нее не будет пансиона? Но ведь она полгода только об этом и мечтала! Сейчас она, наверно, у Мельницкого, может быть, она узнала, что долги уплачены, что все обойдется, и у нее даже прекрасное расположение духа. Муж хочет развестись с нею, стало быть, она наверняка выйдет за Мельницкого и опять будет важной дамой. Может, даже будет стыдиться, что когда-то у нее был пансион!
Мадзя легла спать успокоенная. Но когда она стала мечтать об отъезде домой и вспомнила, что еще столько часов надо ждать, ее охватило нетерпение, и она снова подумала про пани Ляттер.
Закрыв глаза, она видела всех, кто принимал участие в последних событиях. Ей казалось, что она слушает оперу, в которой ее близкие знакомые выступают в красивых театральных костюмах.
Вот пани Ляттер в фиолетовом платье с брильянтами в черных, как вороново крыло, волосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255