Опасаясь, однако, как бы кто-нибудь не заметил ее экзальтации, она сдержалась и начала перелистывать книгу.
Раскрыв книгу наугад, она наткнулась на такое место:
«Стоит ли страдать, если не все получается так, как тебе хочется? Где тот человек, у которого было бы все, чего он желает? Это не я, не ты и никто из людей, живущих на земле…»
— Это правда, — прошептала Мадзя.
«Воистину плачевна юдоль земная. Чем сильнее жаждет человек жизни духовной, тем горше для него жизнь земная, ибо тем сильнее он чувствует и яснее видит пороки, в которых погрязли люди. Горе тому, кто не сознает своей духовной нищеты, но еще горше тому, кто полюбил эту скудную и бренную жизнь».
«Это обо мне!» — подумала Мадзя, перевернула страницу и снова прочла:
«Не теряй веры, сестра, в то, что ты можешь направить свои стопы к духовному добру; еще не минуло время твое, не упущен твой час. Зачем ты хочешь отложить на завтра свое намерение? Восстань, начни немедленно и скажи себе: настало время действовать, настало время борьбы, настало время для исправления…»
Мадзя была в состоянии такого возбуждения и экзальтации, что каждое слово воспринимала либо как укор, либо как пророчество. Она решила читать дальше, открывая книгу наугад, чтобы извлечь урок из прочитанного или понять, какое в нем скрыто предсказание.
«Редко встретишь человека столь одухотворенного, чтобы он лишен был плотских страстей. Когда человек отдает все свое имение, это ничто. Когда он искренне покается в содеянных грехах, и этого мало. Когда он постигнет все науки, и тогда ему далеко… Но нет человека богаче, нет человека могущественнее и свободней, чем тот, кто от всего отрекся и почитает себя ниже всех…»
Мадзя задумалась. Сможет ли она почесть себя ниже всех? Нет, не сможет. Но из всех человеческих добродетелей эта для нее самая близкая.
В другом месте она прочла:
«Нельзя слепо верить слабому духом смертному человеку, если даже он любим тобою и делает тебе добро».
«Даже Здиславу?» — подумала Мадзя.
»…Но нельзя и сокрушаться безмерно, если порой он воспротивится тебе и отвратит от тебя свой лик…»
«Да, да. Он воспротивился мне…»
«Тот, кто сегодня с тобой, завтра может пойти против тебя, другие — наоборот: люди часто переменчивы, как ветер…»
«Ада, панна Говард», — подумала Мадзя.
«Кратко твое пребывание здесь…»
— Да, каких-нибудь два дня! — вздохнула девушка.
»…и куда ни направишь ты стопы свои, всюду ты будешь чужая и странница…»
— Aх, как это верно! Особенно, когда я уеду за границу.
»…и не обретешь покоя, пока не соединишься с Христом…»
— Невеста Христова? — воскликнула потрясенная Мадзя. Но не испуг слышался в этом возгласе, а изумление.
Она перевернула страницу и со все возрастающим волнением прочла строки, как бы обращенные непосредственно к ней:
«Зачем озираешь ты все вокруг, если не здесь обретешь успокоение…»
— Стало быть, не в монастыре…
«На небесах твое обиталище, и все земное озирай как бы мимоходом. Все тлен, и ты тлен».
«Стало быть, я должна умереть? На все воля божья…»
Охваченная любопытством, она отыскала главу «Размышления о смерти».
«Скоро, очень скоро наступит конец твой; посмотри же, что с тобой делается: сегодня жив человек, а завтра нет его. А когда пропадает он из глаз, то память о нем быстро стирается… Утром думай, что не доживешь до вечера, вечером не утешай себя надеждой дожить до нового утра…»
«Как бедный Здислав!»
«Всегда будь готова и живи так, чтобы смерть не застигла тебя врасплох…»
«Он так живет. Неужели и впрямь догадывается?»
Сердце сжалось у нее от боли, и, чтобы ободриться, она выбрала другую главу:
«Хорошо, что порою мы терпим горе и уничижение, ибо они будят милосердие в сердце человека…»
«То же самое говорил Дембицкий», — подумала Мадзя.
»…напоминая ему о том, что он изгнанник, что в этом мире нет никого, кто мог бы стать ему опорой…»
«Даже Здислав мне не опора?» — подумала Мадзя, и ей стало еще тяжелей.
«Когда человека доброй воли мучат горести или недобрые мысли…»
«О, как они мучат меня!»
»…тогда он чувствует, как нужен ему бог, без которого нет добра. Тогда в горе он скорбит, стенает и молится… Тогда только видит он, что истинного мира и полного покоя нет в этой жизни».
«Так где же мое счастье?» — подумала Мадзя, совсем подавленная.
Она наугад раскрыла книгу и увидела заголовок «О монашеской жизни». Ее бросило в жар.
«Неужели это мой удел?..»
«Нужно научиться постоянно смирять себя, если хочешь жить в мире и согласии с другими людьми… Нужно стать юродивой Христа ради, если хочешь вести монашескую жизнь…»
— Я всегда была юродивой, — прошептала Мадзя.
«Одежды мало значат; перемена правил жизни и умерщвление плоти создают истинного монаха…»
«Стало быть, мне не надо вступать в орден, достаточно перемены правил жизни и умерщвления плоти».
«Кто иного ищет, кроме бога и спасения души, ничего не обретет, кроме страданий и печали».
«Ну, хорошо, а если я хочу ухаживать за больным братом?..»
«Смотри на живые примеры святых отцов, в коих сияет истинное совершенство и вера, и ты увидишь, сколь мелки и ничтожны наши деяния… Святые отцы ненавидели души свои в здешнем мире, дабы обрести их в жизни вечной…»
«Но больного брата не бросали!..»
«Они отреклись от богатств, достоинств, почестей и родных, отреклись от всего мирского…»
Мадзя в смятении закрыла книгу. Ей казалось, что она беседует с невидимым учителем, который велит ей отречься от всего ради бога и спасения души. В эту минуту она без сожаленья отреклась бы от мирской суеты: все узы, связывавшие ее с людьми, ослабли, если не порвались совсем. Но как бросить стариков, а главное, брата, для которого ее помощь была вопросом жизни и смерти?
Однако, успокоившись, Мадзя рассудила, что терзает себя напрасно.
Никто ведь не настаивает на том, чтобы она отреклась от семьи: даже сам автор этой удивительной книги советует только изменить правила жизни и отказаться от мирских соблазнов.
Она еще раз перелистала страницы книги и нашла:
«Поддержи меня, господи, в благом моем намерении и в служении тебе; дай мне сегодня совершить благое; ибо ничтожно все свершенное мною доныне».
«Да! — подумала Мадзя. — Пансион, уроки, женские собрания — все это ничего не стоит. Нужно переменить правила жизни, отказаться от соблазнов и посвятить себя Здиславу. Если бы я год назад поехала к нему, он был бы здоров. Пусть бы себе злословили люди, что я живу у брата из милости и не зарабатываю себе на жизнь…»
Несколько часов беседы с этой необыкновенной книгой под шум деревьев, шелест крыльев пролетающих птиц и звуки псалмов, которые пели воспитанницы сиротского приюта, благотворно подействовали на Мадзю. Нервное возбуждение улеглось, и на смену ему пришла томительная надежда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255
Раскрыв книгу наугад, она наткнулась на такое место:
«Стоит ли страдать, если не все получается так, как тебе хочется? Где тот человек, у которого было бы все, чего он желает? Это не я, не ты и никто из людей, живущих на земле…»
— Это правда, — прошептала Мадзя.
«Воистину плачевна юдоль земная. Чем сильнее жаждет человек жизни духовной, тем горше для него жизнь земная, ибо тем сильнее он чувствует и яснее видит пороки, в которых погрязли люди. Горе тому, кто не сознает своей духовной нищеты, но еще горше тому, кто полюбил эту скудную и бренную жизнь».
«Это обо мне!» — подумала Мадзя, перевернула страницу и снова прочла:
«Не теряй веры, сестра, в то, что ты можешь направить свои стопы к духовному добру; еще не минуло время твое, не упущен твой час. Зачем ты хочешь отложить на завтра свое намерение? Восстань, начни немедленно и скажи себе: настало время действовать, настало время борьбы, настало время для исправления…»
Мадзя была в состоянии такого возбуждения и экзальтации, что каждое слово воспринимала либо как укор, либо как пророчество. Она решила читать дальше, открывая книгу наугад, чтобы извлечь урок из прочитанного или понять, какое в нем скрыто предсказание.
«Редко встретишь человека столь одухотворенного, чтобы он лишен был плотских страстей. Когда человек отдает все свое имение, это ничто. Когда он искренне покается в содеянных грехах, и этого мало. Когда он постигнет все науки, и тогда ему далеко… Но нет человека богаче, нет человека могущественнее и свободней, чем тот, кто от всего отрекся и почитает себя ниже всех…»
Мадзя задумалась. Сможет ли она почесть себя ниже всех? Нет, не сможет. Но из всех человеческих добродетелей эта для нее самая близкая.
В другом месте она прочла:
«Нельзя слепо верить слабому духом смертному человеку, если даже он любим тобою и делает тебе добро».
«Даже Здиславу?» — подумала Мадзя.
»…Но нельзя и сокрушаться безмерно, если порой он воспротивится тебе и отвратит от тебя свой лик…»
«Да, да. Он воспротивился мне…»
«Тот, кто сегодня с тобой, завтра может пойти против тебя, другие — наоборот: люди часто переменчивы, как ветер…»
«Ада, панна Говард», — подумала Мадзя.
«Кратко твое пребывание здесь…»
— Да, каких-нибудь два дня! — вздохнула девушка.
»…и куда ни направишь ты стопы свои, всюду ты будешь чужая и странница…»
— Aх, как это верно! Особенно, когда я уеду за границу.
»…и не обретешь покоя, пока не соединишься с Христом…»
— Невеста Христова? — воскликнула потрясенная Мадзя. Но не испуг слышался в этом возгласе, а изумление.
Она перевернула страницу и со все возрастающим волнением прочла строки, как бы обращенные непосредственно к ней:
«Зачем озираешь ты все вокруг, если не здесь обретешь успокоение…»
— Стало быть, не в монастыре…
«На небесах твое обиталище, и все земное озирай как бы мимоходом. Все тлен, и ты тлен».
«Стало быть, я должна умереть? На все воля божья…»
Охваченная любопытством, она отыскала главу «Размышления о смерти».
«Скоро, очень скоро наступит конец твой; посмотри же, что с тобой делается: сегодня жив человек, а завтра нет его. А когда пропадает он из глаз, то память о нем быстро стирается… Утром думай, что не доживешь до вечера, вечером не утешай себя надеждой дожить до нового утра…»
«Как бедный Здислав!»
«Всегда будь готова и живи так, чтобы смерть не застигла тебя врасплох…»
«Он так живет. Неужели и впрямь догадывается?»
Сердце сжалось у нее от боли, и, чтобы ободриться, она выбрала другую главу:
«Хорошо, что порою мы терпим горе и уничижение, ибо они будят милосердие в сердце человека…»
«То же самое говорил Дембицкий», — подумала Мадзя.
»…напоминая ему о том, что он изгнанник, что в этом мире нет никого, кто мог бы стать ему опорой…»
«Даже Здислав мне не опора?» — подумала Мадзя, и ей стало еще тяжелей.
«Когда человека доброй воли мучат горести или недобрые мысли…»
«О, как они мучат меня!»
»…тогда он чувствует, как нужен ему бог, без которого нет добра. Тогда в горе он скорбит, стенает и молится… Тогда только видит он, что истинного мира и полного покоя нет в этой жизни».
«Так где же мое счастье?» — подумала Мадзя, совсем подавленная.
Она наугад раскрыла книгу и увидела заголовок «О монашеской жизни». Ее бросило в жар.
«Неужели это мой удел?..»
«Нужно научиться постоянно смирять себя, если хочешь жить в мире и согласии с другими людьми… Нужно стать юродивой Христа ради, если хочешь вести монашескую жизнь…»
— Я всегда была юродивой, — прошептала Мадзя.
«Одежды мало значат; перемена правил жизни и умерщвление плоти создают истинного монаха…»
«Стало быть, мне не надо вступать в орден, достаточно перемены правил жизни и умерщвления плоти».
«Кто иного ищет, кроме бога и спасения души, ничего не обретет, кроме страданий и печали».
«Ну, хорошо, а если я хочу ухаживать за больным братом?..»
«Смотри на живые примеры святых отцов, в коих сияет истинное совершенство и вера, и ты увидишь, сколь мелки и ничтожны наши деяния… Святые отцы ненавидели души свои в здешнем мире, дабы обрести их в жизни вечной…»
«Но больного брата не бросали!..»
«Они отреклись от богатств, достоинств, почестей и родных, отреклись от всего мирского…»
Мадзя в смятении закрыла книгу. Ей казалось, что она беседует с невидимым учителем, который велит ей отречься от всего ради бога и спасения души. В эту минуту она без сожаленья отреклась бы от мирской суеты: все узы, связывавшие ее с людьми, ослабли, если не порвались совсем. Но как бросить стариков, а главное, брата, для которого ее помощь была вопросом жизни и смерти?
Однако, успокоившись, Мадзя рассудила, что терзает себя напрасно.
Никто ведь не настаивает на том, чтобы она отреклась от семьи: даже сам автор этой удивительной книги советует только изменить правила жизни и отказаться от мирских соблазнов.
Она еще раз перелистала страницы книги и нашла:
«Поддержи меня, господи, в благом моем намерении и в служении тебе; дай мне сегодня совершить благое; ибо ничтожно все свершенное мною доныне».
«Да! — подумала Мадзя. — Пансион, уроки, женские собрания — все это ничего не стоит. Нужно переменить правила жизни, отказаться от соблазнов и посвятить себя Здиславу. Если бы я год назад поехала к нему, он был бы здоров. Пусть бы себе злословили люди, что я живу у брата из милости и не зарабатываю себе на жизнь…»
Несколько часов беседы с этой необыкновенной книгой под шум деревьев, шелест крыльев пролетающих птиц и звуки псалмов, которые пели воспитанницы сиротского приюта, благотворно подействовали на Мадзю. Нервное возбуждение улеглось, и на смену ему пришла томительная надежда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255