— Вам нездоровится? — спросила панна Клара.
— Я уже забыла, что значит быть здоровой.
Глава тринадцатая
Старый и молодой — оба на ту же стать
В прихожей позвонили, и панна Клара вышла из кабинета. Увидев, как исчезает между портьерами высокая фигура учительницы, пани Ляттер вздохнула с облегчением.
«Мельницкий!» — подумала она, услышав, как кто-то грузно ступает в прихожей и снимает тяжелую шубу.
В кабинет вошел толстый румяный господин, в светлых панталонах и расстегнутом сюртуке, с толстой цепочкой на жилете и жирной складкой на затылке.
— Ах-ха! — начал господин, обтирая обмерзшие седые усы. — Целую ручки, обожаемая, ха-ха!.. Но что это значит? Вы плохо выглядите! Прихварываем, а? Что за черт, три дня гляжу на вас и, что ни день, вижу перемены. Если бы это я худел, было бы понятно: влюблен. Но вы…
Пани Ляттер улыбнулась и, играя глазами, сказала:
— Плохо выгляжу, потому что не сплю. Не могу заснуть…
— Ах, как нехорошо. Если бы это я не спал… А вы с кем-нибудь советовались?
— Я не верю в лекарства.
— Еще одна добродетель! — воскликнул господин, с жаром целуя ей ручки. — А я думал, что в таком сокровище, каким, безусловно, являетесь вы, сударыня, что в такой сокровищнице добродетелей я не найду ничего нового, разве только — после свадьбы.
— Ах, опять вы говорите, не подумавши! — прервала толстяка пани Ляттер, обжигая его такими взглядами, что он извивался, как на огне.
— Где уж мне думать, сударыня, когда я сохну по вас. Однако довольно обо мне. Что ж, сударыня, раз вы не пользуетесь услугами докторов, я пропишу вам лекарство от бессонницы. Только, чур, выполнять мои предписания.
— Посмотрю, если они не будут слишком строгими.
— Они будут замечательными. Лекарство мое, сударыня, состоит из двух доз, как пилюли Моррисона.
— А именно?
— А именно: замужество — это для вас радикальное средство от бессонницы. Радикальное! Ведь вам, сударыня, не дают спать ваши собственные глаза! Ей-ей, я при них мог бы впотьмах читать газеты. Они так и горят, так и обжигают…
— Ну, а второе лекарство?
— Второе, временное, я, если позволите, пришлю вам сегодня. Есть у меня в запасе несколько бутылок отменного вина, такого, сударыня, вы не найдете и у Фукера. Одна рюмочка на сон грядущий, и кончено дело! Пушками не разбудишь вас до утра.
Этот совет произвел на пани Ляттер сильное впечатление.
— Только прошу не отвергать моего подарочка, иначе я буду думать, что вы хотите порвать со мной знакомство.
— Нет, нет, я не отвергаю, я принимаю и сегодня же попробую, — со смехом ответила пани Ляттер, протягивая старику руку, которую тот поцеловал.
«Вот если бы ты проявил такую настойчивость да заставил меня взять у тебя денег взаймы, то-то поклонник был бы из тебя! Дороже Ромео!» — подумала пани Ляттер.
— Кажется, в переднюю вошел этот молодой человек, — прибавила она вслух.
Толстяк сразу насупился.
— Стало быть, явился. Ну, вижу, он малый не промах. Я ведь по дороге к вам так бесился, что, верите, сударыня, за себя боялся. Только ваш сладостный образ…
— Я вас оставлю с ним, — произнесла пани Ляттер, вырывая у толстяка руку. Затем она позвонила и, когда в дверях появился Станислав, спросила у него:
— Что, там ли молодой барин?
— Пан Котовский? Да.
— Попросите.
Пани Ляттер удалилась в другие комнаты, а в кабинет через минуту вошел студент. Он был бледен, на усердно напомаженной голове густые волосы все же кое-где торчали вихрами. Студент мял в руках фуражку, кланялся и покашливал.
Толстяк, лицо которого сейчас совсем побагровело, поднялся с дивана, сунул руки в карманы панталон и окинул взглядом потертый мундирчик, худое лицо и напомаженную шевелюру студента.
— Что скажете, сударь? — спросил он наконец громовым голосом.
— Вы меня звали…
— Я его звал, скажите на милость! Да знаете ли вы, кто стоит перед вами? Я Мельницкий, Изидор Мельницкий, опекун и дядя Мани… панны Марии Левинской. Ну, каково?
Студент понурился и махнул рукой, но хранил молчание.
— Я вижу, вы красноречивы только в письмах пансионеркам.
— Это не совсем так, — возразил студент, но, опомнившись, снова умолк.
— Вы, сударь, погубили девушку.
Тут студент поднял голову и с неловким поклоном произнес:
— Я прошу… руки панны Марии.
Он снова поклонился и провел рукой по напомаженной шевелюре, отчего на ней осталось несколько лоснящихся полос и встал торчком еще один вихор.
— Вы, сударь, с ума сошли! — воскликнул толстяк. — Да кто вы такой?
Юноша поднял голову.
— Я, Котовский, не хуже Мельницких. А осенью уже буду врачом.
— Дурацкая профессия!
— Что делать, сударь, всякие бывают профессии. Не у каждого есть имение.
— Зато многие зарятся на чужое.
Тут студент надулся.
— Прошу прощения, сударь, но я не зарюсь на имения, тем более на ваше. Я знаю, что панна Мария девушка бедная, и женюсь на ней, а не на имении.
— А если я не позволю?
— И все-таки я женюсь на панне Марии.
Старый шляхтич покачал головой.
— Как же вы смеете, сударь, — сказал он, — кружить девушке голову, если вам самому не на что жить?
— Будет на что. Я уеду на время за границу.
— Фью! А денежки откуда возьмете?
— Из тех же капиталов, на какие я жил в гимназии и в университете, — сердито отрезал студент.
Старый шляхтич заходил по кабинету, напевая:
— Тру-ля-ля! Уедет за границу… денег у него нет… тру-ля-ля! Ну, — внезапно сказал он, — а если я не позволю Мане выйти за вас?
— У нас есть время.
— Ну, а если я выгоню ее на все четыре стороны?
— Как-нибудь не пропадет. Да и я, когда начнутся каникулы, могу заняться практикой.
— И морить больных.
— А я для того и собираюсь за границу, чтобы не морить их.
— И чтобы отнять потом у меня ребенка, которого я воспитал, нет, пан, пан, как вас там?! — взорвался шляхтич.
— Как знать, что ждет нас впереди. Может, я и панна Мария отблагодарим вас за все, что вы для нее сделали.
Толстяк задумался.
— Сколько вам лет? — спросил он.
— Двадцать пять.
— Два года за границей! Какое счастье! Ведь за это время вы, сударь, забудете девушку, а она вас.
— Нет.
— Как так нет? А если не кончите курс?
— Кончу.
— Сумасшедший! Но ведь вы можете умереть.
— Не умру.
— Господи помилуй! — воскликнул шляхтич, воздевая руки. — Вы так говорите, как будто заключили договор с господом богом. Каждый может умереть…
— А я вот не умру, пока не женюсь на панне Марии, — возразил студент с такой уверенностью, что Мельницкий смутился.
Старик расхаживал по кабинету и фыркал, как лошадь. Однако он не мог найти аргумент против этого человека, который с непоколебимой уверенностью утверждал, что поедет за границу для завершения образования, не умрет и женится на панне Марии.
— На какие средства вы живете?
— Даю уроки… Пишу кое-что.
— Хорошенькие штуки вы сейчас пописываете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255