Нет, голубчик
мой, не могу; вот так и так, - говорю. Батюшка, Макар Алексеевич, хоть что
хотите, говорит, хоть десять копеек. Ну я ему и вынул из ящика и отдал свои
двадцать копеек, маточка, все доброе дело! Эк, нищета-то! Разговорился я с
ним: да как же вы, батюшка, спрашиваю, так зануждались, да еще при таких
нуждах комнату в пять рублей серебром нанимаете? Объяснил он мне, что
полгода назад нанял и деньги внес вперед за три месяца; да потом
обстоятельства такие сошлись, что ни туда ни сюда ему, бедному. Ждал он,
что дело его к этому времени кончится. А дело у него неприятное. Он, видите
ли, Варенька. за что-то перед судом в ответе находится. Тягается он с
купцом каким-то, который сплутовал подрядом с казною; обман открыли, купца
под суд. а он в дело-то свое разбойничье и Горшкова запутал, который тут
как-то также случился. А по правде-то Горняков виновен только в нерадении,
в неосмотрительности и в непростительном упущении из вида казенного
интереса. Уж неколько лет дело идет: все препятствия разные встречаются
против Горшкова. В бесчестии же, на меня возводимом, - говорит мне Горшков,
- неповинен, нисколько неповинен, в плутовстве и грабеже неповинен. Дело
это его замарало немного; его исключили из службы, и хотя не нашли, что он
капитально виновен, но, до совершенного своего оправдания, он до сих пор не
может выправить с купца какой-то знатной суммы денег, ему следуемой и перед
судом у него оспариваемой. Я ему верю, да суд-то ему на слово не верит;
дело-то оно такое, что все в крючках да в узлах таких, что во сто лет не
распутаешь. Чуть немного распутают, а купец еще крючок да еще крючок. Я
принимаю сердечное участие в Горшкове, родная моя, соболезную ему. Человек
без должности; за ненадежность никуда не принимается; что было запасу,
проели; дело запутано, а между тем жить было нужно; а между тем ни с того
ни с сего, совершенно некстати, ребенок родился, - ну, вот издержки; сын
заболел - издержки, умер - издержки; жена больна; он нездоров застарелой
болезнью какой-то: одним словом, пострадал, вполне пострадал. Впрочем,
говорит, что ждет на днях благоприятного решения своего дела и что уж в
этом теперь и сомнения нет никакого. Жаль, жаль, очень жаль его. маточка! Я
его обласкал. Человек-то он затерянный, запутанный; покровительства ищет,
так вот я его и обласкал. Ну, прощайте же, маточка, Христос с вами, будьте
здоровы. Голубчик вы мой! Как вспомню об вас, так точно лекарство -приложу
к больной душе моей, и хоть страдаю за вас, но и страдать за вас мне легко.
Ваш истинный друг
Макар Девушкин.
Сентября 9-го.
Матушка, Варвара Алексеевна!
Пишу вам вне себя. Я весь взволнован страшным происшествием. Голова моя
вертится кругом. Я чувствую, что все кругом меня вертится. Ах, родная моя,
что я расскажу вам теперь! Вот мы и не предчувствовали этого. Нет, я не
верю, чтобы я не предчувствовал; я все это предчувствовал. Все это заранее
слышалось моему сердцу! Я даже намедни во сне что-то видел подобное.
Вот что случилось! Расскажу вам без слога, а так,
как мне на душу господь положит. Пошел я сегодня
в должность. Пришел, сижу, пишу. А нужно вам знать,
маточка, что я и вчера писал тоже. Ну, так вот вчера
подходит ко мне Тимофей Иванович и лично изволит
наказывать, что - вот, дескать, бумага нужная, спешная.
Перепишите, говорит, Макар Алексеевич, почище, поспешно
и тщательно: сегодня к подписанию идет. Заметить
вам нужно, ангельчик, что вчерашнего дня я был сам
не свой, ни на что и глядеть не хотелось; грусть, тоска
такая напала! На сердце холодно, на душе темно; в памяти
все вы были, моя бедная ясочка. Ну, вот я принялся
переписывать: переписал чисто, хорошо, только уж
не знаю, как вам точнее сказать, сам ли нечистый меня
попутал, или тайными судьбами какими определено было,
или просто так должно было сделаться, - только
пропустил я целую строчку; смысл-то и вышел господь
его знает какой, просто никакого не вышло. С бумагой-то
вчера опоздали и подали ее на подписание его превосходительству
только сегодня. Я как ни в чем ни бывало
являюсь сегодня в обычный час и располагаюсь рядком
с Емельяном Ивановичем. Нужно вам заметить, родная,
что я с недавнего времени стал вдвое более прежнего
совеститься и в стыд приходить. Я в последнее время и
не глядел ни на кого. Чуть стул заскрипит у кого-нибудь,
так уж я и ни жив ни мертв. Вот точно так сегодня, приник,
присмирел, ежом сижу, так что Ефим Акимович
(такой задирала, какого и на свете до него не было)
сказал во всеуслышание: что, дескать, вы, Макар Алексеевич,
сидите таким у-у-у? да тут такую гримасу скорчил,
что все, кто около него и меня ни были, так и покатились
со смеху, и, уж разумеется, на мой счет. И пошли,
и пошли! Я и уши прижал и глаза зажмурил, сижу
себе, не пошевелюсь. Таков уж обычай мой; они этак
скорей отстают. Вдруг слышу шум, беготня, суетня; слышу
- не обманываются ли уши мои? зовут меня, требуют
меня, зовут Девушкина. Задрожало у меня сердце
в груди, и уж сам не знаю, чего я испугался; только знаю
то, что я так испугался, как никогда еще в жизни со мной
не было. Я прирос к стулу, - и как ни в чем не бывало,
точно и не я. Но вот опять начали, ближе и ближе. Вот
уж над самым ухом моим: дескать, Девушкина! Девушкина!
где Девушкин? Подымаю глаза: передо мною
Евстафий Иванович; говорит: Макар Алексеевич, к его
превосходительству, скорее! Беды вы с бумагой наделали!
Только это одно и сказал, да довольно, не правда
ли, маточка, довольно сказано было? Я помертвел, оледенел,
чувств лишился, иду - ну, да уж просто ни жив
ни мертв отправился. Ведут меня через одну комнату, через
другую комнату, через третью комнату, в кабинет -
предстал! Положительного отчета, об чем я тогда думал,
я вам дать не могу. Вижу, стоят его превосходительство,
вокруг него все они. Я, кажется, не поклонился; позабыл.
Оторопел та к.. что и губы трясутся и ноги трясутся.
Да и было отчего, маточка. Во-первых, совестно; я взглянул
направо в зеркало, так просто было отчего с ума сойти
от того, что я там увидел. А во-вторых, я всегда делал
так, как будто бы меня и на свете не было. Так что едва
ли его превосходительство были известны о существовании
моем. Может быть, слышали, так, мельком, что есть
у них в ведомстве Девушкин, но в кратчайшие сего сношения
никогда не входили.
Начали гневно: Как же это вы, сударь! Чего вы смотрите? нужная бумага,
нужно к спеху, а вы ее портите. И как же вы это, - тут его
превосходительство обратились к Евстафию Ивановичу. Я только слышу, как до
меня звуки слов долетают: Нераденье! неосмотрительность! Вводите в
неприятности! Я раскрыл было рот для чего-то. Хотел было прощения просить,
да не мог, убежать - покуситься не смел, и тут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39