Я подбежала к ней, из-за света фар я ничего не видела и спросила, белые ли люди в машине. Они ответили — да, и я сказала, что со мной случилось и попросила отвезти домой. Они хотели отвезти меня в полицейский участок, но я попросила привезти меня сюда, что они и сделали.
Дэрроу спросил:
— Что вы сделали, когда оказались дома?
— Разделась и подмылась.
Несколько долгих минут все молчали.
Потом Дэрроу мягко спросил:
— Эта процедура оказалась... успешной?
— Нет. Через пару недель я обнаружила, что беременна.
— Прошу меня простить, дорогая. Насколько я понял, ваш врач провел операцию и удалил эту... э... проблему?
— Да.
На подгибающихся ногах в комнату вернулась Изабелла. Она смущенно улыбнулась и села на кушетку, оставив Талии много места.
Дэрроу заговорил:
— Возвращаясь к той ужасной ночи... Когда вы затем увидели мужа?
— Примерно в час ночи, — сказала Талия. — Он позвонил от друга, разыскивая меня, и я сказала: «Пожалуйста, приезжай скорей, случилось ужасное».
— Когда ваш муж вернулся домой, вы рассказали ему, что с вами сделали эти люди?
— Не сразу. Я не могла. Это было слишком ужасно, слишком страшно. Но он сел рядом со мной на кушетку и продолжал расспрашивать. Он понял, что произошло, что-то немыслимо плохое. Хотя я и вымылась, все лицо у меня было опухшее, в синяках, из носа текла кровь. Он умолял рассказать ему.
— И вы рассказали?
Она кивнула.
— Я рассказала ему все... как они меня насиловали. Как Кахахаваи разбил мне челюсть, когда я стала молиться. Как они все напали на меня...
— Насколько я понимаю, ваш муж позвонил в полицию и отвез вас в больницу...
— Да. Со временем я опознала четырех из этих парней, которых задержали во время другого изнасилования той же ночью.
Дэрроу осторожно расспросил о том, что было дальше, о неделях лечения — удаленные зубы, зашитая рана на челюсти, о «пародии» на суд над пятью насильниками, который ничем не закончился, о нездоровом интересе прессы, расовых волнениях, вылившихся в несколько столкновений между военными моряками и местной молодежью.
— Но хуже всего были слухи, — глухим голосом продолжала она. — Говорили, что Томми не поверил мне и подал на развод. Что я была изнасилована морским офицером, а Томми застал его в моей спальне и избил, а затем избил меня... самые разные отвратительные, грязные слухи.
— Как ваш муж перенес эти обстоятельства, дорогая?
— Я просила его не обращать внимания на сплетни, но он не мог спать и очень похудел. А еще я с криком просыпалась по ночам, и он был рядом, успокаивал меня. Он вел себя чудесно. Но я беспокоилась.
— Почему?
— Он не спал, у него появились круги под глазами, он вставал по ночам и ходил по гостиной и курил.
— А ваша мать... для нее все это, без сомнения, было трудным испытанием.
— Да. Когда она приехала из Бейпорта в ответ на каблограмму, что я ранена, она даже не знала о том... что на самом деле со мной случилось. Она была в ярости, негодовала, клялась сделать все, что в ее силах, чтобы помочь мне.
— И как это проявилось, дорогая?
— Ну, сначала она взяла на себя ведение домашнего хозяйства... вдобавок к своим военным обязанностям Томми был и экономкой, и моей сиделкой.
— Но этим она не ограничилась, не так ли?
— Нет. Мама постоянно обращалась к адмиралу Стерлингу и местным властям с требованием предать напавших на меня суду и наказать.
— Она жила не с вами, — начал я, — когда...
— Нет, — перебила она. — Нет. Когда я стала вставать и почувствовала себя лучше, этот домик оказался слишком мал для всех нас. С ней приехала моя младшая сестра, Хелен... Она тогда вернулась на Лонг-Айленд, к отцу, который был слишком болен, чтобы приехать сюда... а мама сняла себе жилье.
Заговорил Лейзер, в первый раз с момента начала беседы.
— Вы принимали какое-нибудь участие в похищении Джозефа Кахахаваи, миссис Мэсси?
Талия резко взглянула на него.
— Никакого! Я впервые услышала об этом утром в день похищения, когда сюда пришел матрос Джоунс.
— До или после убийства? — спросил я.
— После! Он вбежал сюда, отдал мне пистолет и сказал: «Вот возьмите это... убит Кахахаваи». Я спросила: «Где Томми?», а он сказал, что послал Томми и маму... отделаться от тела.
Она вот просто так бесстрастно сидела, и ее лицо не выражало ничего, как лицо фарфоровой куклы.
— Что дальше делал этот матрос? — спросил Дэрроу.
— Он попросил сделать ему коктейль, «хайболл». Я сделала.
— Был убит человек, миссис Мэсси, — сказал я. — Вашим мужем и вашей матерью.
— Мне очень жаль, что был убит человек, — пожав плечами, произнесла она. — Но он это заслужил.
Потом она извинилась за то, что «была груба вначале», и спросила, не хотим ли мы выпить. К нашему сведению, ее служанка приготовила кувшин чаю со льдом.
— Беатрис! — позвала она.
И в комнату вошла милая, маленькая расторопная служанка, неся поднос со стаканами и кувшином чая, в котором плавали дольки лимона.
— Знаете, — сказала Талия, — иногда я спрашиваю себя, почему они просто не убили меня... как выясняется, так было бы гораздо проще для всех, кто связан с этим делом... Надеюсь, вы любите сладкий чай, на южный манер.
Глава 5
Изабелле было необходимо подышать воздухом, поэтому мы вышли, пока Дэрроу разговаривал с Талией Мэсси — ни о чем, прямо связанным с делом, так, легкая беседа о военно-морской жизни в Перле и о предпринятой ею попытке поучиться в Гавайском университете, даже выудил у нее рекомендации относительно ресторанов в Гонолулу. Дэрроу любил, чтобы клиенты чувствовали себя с ним непринужденно, думал о них как о друзьях.
И хотя фактически Талия не была его клиенткой, ее роль в этом деле была решающей. Дэрроу использовал все свое обаяние и теплоту, чтобы расшевелить эту явно хладнокровную девицу.
— Как там Тало? — спросил Поп Олдс.
Лейтенант сидел на ступеньках парадного крыльца, поблизости валялись втоптанные в землю окурки сигарет.
— По-моему, нормально, — сказал я. — Трудно сказать... она очень сдержанная молодая женщина.
Олдс поднялся, покачал головой.
— Ей здесь нелегко. Она очень одинока.
— Разве она не видится с мужем? — спросил я. — Я понял так, что он и остальные содержатся под арестом на военно-морской базе, а не в местной тюрьме. Разве она не может с ним встречаться?
— О, может, — сказал Олдс. — С этой стороны все обстоит прекрасно. Томми и миссис Фортескью и двое матросов находятся на корабле Соединенных Штатов «Элтон».
Я удивился.
— Что, в открытом море?
Он усмехнулся.
— Нет. Это старый военный корабль, который засадили в ил в гавани. Его используют как временное жилье для временного персонала.
— По-моему, для ее здоровья плохо, — заметил я, — что она находится здесь в изоляции. Она напускает на себя черт знает что, но...
Изабелла сжала мою руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Дэрроу спросил:
— Что вы сделали, когда оказались дома?
— Разделась и подмылась.
Несколько долгих минут все молчали.
Потом Дэрроу мягко спросил:
— Эта процедура оказалась... успешной?
— Нет. Через пару недель я обнаружила, что беременна.
— Прошу меня простить, дорогая. Насколько я понял, ваш врач провел операцию и удалил эту... э... проблему?
— Да.
На подгибающихся ногах в комнату вернулась Изабелла. Она смущенно улыбнулась и села на кушетку, оставив Талии много места.
Дэрроу заговорил:
— Возвращаясь к той ужасной ночи... Когда вы затем увидели мужа?
— Примерно в час ночи, — сказала Талия. — Он позвонил от друга, разыскивая меня, и я сказала: «Пожалуйста, приезжай скорей, случилось ужасное».
— Когда ваш муж вернулся домой, вы рассказали ему, что с вами сделали эти люди?
— Не сразу. Я не могла. Это было слишком ужасно, слишком страшно. Но он сел рядом со мной на кушетку и продолжал расспрашивать. Он понял, что произошло, что-то немыслимо плохое. Хотя я и вымылась, все лицо у меня было опухшее, в синяках, из носа текла кровь. Он умолял рассказать ему.
— И вы рассказали?
Она кивнула.
— Я рассказала ему все... как они меня насиловали. Как Кахахаваи разбил мне челюсть, когда я стала молиться. Как они все напали на меня...
— Насколько я понимаю, ваш муж позвонил в полицию и отвез вас в больницу...
— Да. Со временем я опознала четырех из этих парней, которых задержали во время другого изнасилования той же ночью.
Дэрроу осторожно расспросил о том, что было дальше, о неделях лечения — удаленные зубы, зашитая рана на челюсти, о «пародии» на суд над пятью насильниками, который ничем не закончился, о нездоровом интересе прессы, расовых волнениях, вылившихся в несколько столкновений между военными моряками и местной молодежью.
— Но хуже всего были слухи, — глухим голосом продолжала она. — Говорили, что Томми не поверил мне и подал на развод. Что я была изнасилована морским офицером, а Томми застал его в моей спальне и избил, а затем избил меня... самые разные отвратительные, грязные слухи.
— Как ваш муж перенес эти обстоятельства, дорогая?
— Я просила его не обращать внимания на сплетни, но он не мог спать и очень похудел. А еще я с криком просыпалась по ночам, и он был рядом, успокаивал меня. Он вел себя чудесно. Но я беспокоилась.
— Почему?
— Он не спал, у него появились круги под глазами, он вставал по ночам и ходил по гостиной и курил.
— А ваша мать... для нее все это, без сомнения, было трудным испытанием.
— Да. Когда она приехала из Бейпорта в ответ на каблограмму, что я ранена, она даже не знала о том... что на самом деле со мной случилось. Она была в ярости, негодовала, клялась сделать все, что в ее силах, чтобы помочь мне.
— И как это проявилось, дорогая?
— Ну, сначала она взяла на себя ведение домашнего хозяйства... вдобавок к своим военным обязанностям Томми был и экономкой, и моей сиделкой.
— Но этим она не ограничилась, не так ли?
— Нет. Мама постоянно обращалась к адмиралу Стерлингу и местным властям с требованием предать напавших на меня суду и наказать.
— Она жила не с вами, — начал я, — когда...
— Нет, — перебила она. — Нет. Когда я стала вставать и почувствовала себя лучше, этот домик оказался слишком мал для всех нас. С ней приехала моя младшая сестра, Хелен... Она тогда вернулась на Лонг-Айленд, к отцу, который был слишком болен, чтобы приехать сюда... а мама сняла себе жилье.
Заговорил Лейзер, в первый раз с момента начала беседы.
— Вы принимали какое-нибудь участие в похищении Джозефа Кахахаваи, миссис Мэсси?
Талия резко взглянула на него.
— Никакого! Я впервые услышала об этом утром в день похищения, когда сюда пришел матрос Джоунс.
— До или после убийства? — спросил я.
— После! Он вбежал сюда, отдал мне пистолет и сказал: «Вот возьмите это... убит Кахахаваи». Я спросила: «Где Томми?», а он сказал, что послал Томми и маму... отделаться от тела.
Она вот просто так бесстрастно сидела, и ее лицо не выражало ничего, как лицо фарфоровой куклы.
— Что дальше делал этот матрос? — спросил Дэрроу.
— Он попросил сделать ему коктейль, «хайболл». Я сделала.
— Был убит человек, миссис Мэсси, — сказал я. — Вашим мужем и вашей матерью.
— Мне очень жаль, что был убит человек, — пожав плечами, произнесла она. — Но он это заслужил.
Потом она извинилась за то, что «была груба вначале», и спросила, не хотим ли мы выпить. К нашему сведению, ее служанка приготовила кувшин чаю со льдом.
— Беатрис! — позвала она.
И в комнату вошла милая, маленькая расторопная служанка, неся поднос со стаканами и кувшином чая, в котором плавали дольки лимона.
— Знаете, — сказала Талия, — иногда я спрашиваю себя, почему они просто не убили меня... как выясняется, так было бы гораздо проще для всех, кто связан с этим делом... Надеюсь, вы любите сладкий чай, на южный манер.
Глава 5
Изабелле было необходимо подышать воздухом, поэтому мы вышли, пока Дэрроу разговаривал с Талией Мэсси — ни о чем, прямо связанным с делом, так, легкая беседа о военно-морской жизни в Перле и о предпринятой ею попытке поучиться в Гавайском университете, даже выудил у нее рекомендации относительно ресторанов в Гонолулу. Дэрроу любил, чтобы клиенты чувствовали себя с ним непринужденно, думал о них как о друзьях.
И хотя фактически Талия не была его клиенткой, ее роль в этом деле была решающей. Дэрроу использовал все свое обаяние и теплоту, чтобы расшевелить эту явно хладнокровную девицу.
— Как там Тало? — спросил Поп Олдс.
Лейтенант сидел на ступеньках парадного крыльца, поблизости валялись втоптанные в землю окурки сигарет.
— По-моему, нормально, — сказал я. — Трудно сказать... она очень сдержанная молодая женщина.
Олдс поднялся, покачал головой.
— Ей здесь нелегко. Она очень одинока.
— Разве она не видится с мужем? — спросил я. — Я понял так, что он и остальные содержатся под арестом на военно-морской базе, а не в местной тюрьме. Разве она не может с ним встречаться?
— О, может, — сказал Олдс. — С этой стороны все обстоит прекрасно. Томми и миссис Фортескью и двое матросов находятся на корабле Соединенных Штатов «Элтон».
Я удивился.
— Что, в открытом море?
Он усмехнулся.
— Нет. Это старый военный корабль, который засадили в ил в гавани. Его используют как временное жилье для временного персонала.
— По-моему, для ее здоровья плохо, — заметил я, — что она находится здесь в изоляции. Она напускает на себя черт знает что, но...
Изабелла сжала мою руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87