Меню в ресторане Сарди являло собой неожиданное сочетание английских и итальянских блюд. Я заказал спагетти, Лейзер тоже, но едва притронулся к ним.
— Дело в том, — продолжал Дэрроу, — что я пытаюсь уговорить Ната поехать со мной в качестве моего следователя... А здесь он работает по делу Линдберга.
— Да что вы говорите, — отозвался Лейзер, на которого это внезапно произвело впечатление. — Чертовски трагичный случай. Значит, вы частный сыщик?
— Полицейское управление Чикаго, — объяснил я. — Связь с полковником Линдбергом. Из-за Капоне.
— А, — сказал Лейзер, кивая.
О связи гангстерской империи Чикаго с этим делом широко писали.
— Я надеюсь, что Нат возьмет месячный отпуск и поработает с нами, — сказал Дэрроу.
Глаза Лейзера сузились еще больше, но даже в оставшийся просвет было заметно, как засияли они при слове «нами».
— В любом случае, — продолжал Дэрроу, — я собираюсь взяться за это дело в Гонолулу, а, насколько мне известно, в прошлом году вы успешно справились там с семейной тяжбой Каслов.
— Совершенно верно. — Лейзер был откровенно доволен и немного удивлен осведомленностью Дэрроу о его работе.
Прожевав кусок почки, Дэрроу сказал:
— А у меня ни разу не было там дела, и я подумал, что, возможно, вы захотите поговорить со мной, рассказать что-нибудь об особенностях процедуры в тамошней юрисдикции.
— Да я буду более чем счастлив...
— Кларенс!
Все взгляды в этой усеянной и пресыщенной знаменитостями забегаловке обратились к маленькой фигурке — костюм из серой ткани в узенькую белую полоску, серый с красным галстук и соответствующие короткие гетры.
Человечек шагал через зал, словно был тут хозяином.
Он не владел этим рестораном, но — по крайней мере, сейчас, — являлся хозяином города. Это был Джимми Уокер, мэр Нью-Йорка.
— Какая приятная неожиданность! — Дэрроу снова приподнялся и пожал Уокеру руку. — Присоединишься к нам, Джим?
— Разве что десерт, — сказал Уокер. Бывалый, нет ли, юрист с Уолл-Стрит, но Лейзер во все глаза, с благоговением, следил за случайной встречей мэра Нью-Йорка и самого известного в стране адвоката по уголовным делам. На меня произвело впечатление то, с каким спокойствием и уверенностью держится Уокер, зная, что всем известно о ведущемся против него расследовании по обвинению в некомпетентности и взяточничестве.
Официант уже принес стул для вновь прибывшего, и Дэрроу представил нас. Упоминание о моей связи с делом Линдберга привлекло внимание Уокера, и мэр забросал меня вопросами о самом деле и о полковнике Линдберге. Мэр, похоже, был так же помешан на Линди, как Лейзер на Дэрроу.
Все разговоры о Гавайях и адвокатской практике отошли на задний план, пока мы говорили о Линдберге и ели сырный пирог.
— А как же требование выкупа? — спросил Уокер. — Или это с самого начала был сплошной обман?
— Не могу взять на себя смелость осветить некоторые аспекты этого дела, ваша честь, — сказал я, — но, если откровенно — между нами, мальчиками, — похоже, что так и есть.
Уокер мрачно покачал головой.
— Сочувствую Слиму, — произнес он, имея в виду Линдберга. — Известность, скажу я вам, ребята, не всегда оборачивается выгодой.
— Можно, пожалуй, не заказывая, получить столик в ресторане, — сказал Дэрроу, — а больше я не вижу ни одного преимущества.
— У меня есть дельное предложение, — выступил Уокер. — Почему бы нам не скоротать вечерок в «Музыкальной табакерке». Билеты на «О тебе я пою» — самые ходовые в городе, и бьюсь об заклад, целый рой знаменитостей попытается туда проникнуть!
Дэрроу заботливо повернулся к Лейзеру.
— Вы можете освободить вечер, Джордж?
— Разумеется, — ответил Лейзер.
И таким образом, в компании щегольски одетого маленького мэра — который оставил свой лимузин с шофером на углу 44-й западной улицы и возглавил свиту в составе Дэрроу, Лейзера и меня, — мы сократили путь через Аллею Шуберта и вышли к «Музыкальной табакерке» на 45-й западной улице.
Это было первое бродвейское шоу, на которое я попал, но на Рэндолф-стрит я видел и более приличные постановки. А это оказалась глупая музыкальная комедия о президентских гонках. В ней, правда, участвовали несколько миловидных девушек и смешной Виктор Мур, игравший роль сумасшедшего вице-президента. Но несмотря на средний уровень исполнения, это шоу все равно осталось самым запоминающимся, хотя происходившее на сцене не имело к этому никакого отношения.
Мэр, словно нарядный капельдинер, провел нас на наши места перед оркестром, и шум в зале сменился почти что ревом. Уокер ухмыльнулся и помахал толпе, но публика приветствовала не его, хотя оркестр любезно наигрывал мелодию песни, которую написал сам Уокер — «Будешь ли ты любить меня в декабре, как любила в мае?».
Шум поднялся из-за Дэрроу — его узнали.
Вскоре старик был окружен жаждущими автографов поклонниками — Уокер, похоже, слегка надулся из-за недостатка внимания к своей особе, — и так продолжалось, пока не погасли огни и не началась увертюра.
Я сидел рядом с Дэрроу, который сидел рядом с Лейзером, который сидел рядом с мэром. В течение всего мюзикла, написанного, как я понял, обладателем Пулитцеровской премии Джорджем Гершвином, хотя даже под дулом пистолета я не напою вам из него ни единой мелодии, Дэрроу шептался с Лейзером. Их приглушенный диалог продолжался и в антракте, и так до самого конца. Дэрроу начинял молодого юриста фактами дела Мэсси, равно как и своими теориями и планами в отношении оного.
Мэр Уокер дезертировал до того, как упал финальный занавес. И пока мы выходили на 45-ю западную улицу, где нас сразу начал покусывать прохладный весенний ветерок, Дэрроу говорил:
— Знаете, Джордж, я уже какое-то время не занимаюсь делами и в течение нескольких лет не появляюсь регулярно в суде...
— Никто лучше вас не справится с этим делом.
— Что ж, спасибо, Джордж, но, боюсь, годы берут свое... — Дэрроу остановился, так резко, словно у него внезапно закончилось топливо. — Сказать по правде, мне было бы очень приятно, если бы в этом путешествии меня сопровождал более молодой человек. Скажите... вы сможете отправиться со мной в Гонолулу?
— Почел бы за честь и рвусь в бой, — выпалил Лейзер.
— Я, разумеется, должен предупредить вас, что гонорар не будет высоким. На самом деле, я могу обещать лишь немногим больше ваших расходов... и опыт на всю жизнь.
— Ясно...
— Вы согласны быть моим помощником, сэр?
Лейзер протянул руку.
— С удовольствием!
Мужчины обменялись рукопожатием. Лейзер сказал, что ему нужно будет известить своих партнеров, а Дэрроу предложил, чтобы Лейзер — и его жена, если он пожелает, — присоединились к нему в Чикаго в течение недели, чтобы произвести последние приготовления. Через день или два они созвонятся, чтобы Дэрроу мог заказать билеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87