Аннелиза почувствовала стеснение в груди – вышитый лоскут словно кровоточил у нее в руках.
– Наверное, ваша бывшая хозяйка была серьезно больна, когда вышивала это? – тихо спросила она.
– Нет. Та госпожа никогда не болела, но только она была или сильно сердитой, или грустной. Я думаю, что она очень-очень устала от немецкой вышивки.
– А почему она не занялась еще чем-нибудь?
– Хозяин никогда бы ей не позволил. И с вами будет то же. Наш господин говорит, что обязанность жены – это рождение детей. Поэтому он и велел ей вышивать, покуда не родится ребенок.
Аннелизе было совсем нетрудно представить молодую красавицу, вошедшую в этот дом в качестве новобрачной с мечтой обустроить жизнь семьи, вдохновенно разрабатывающую график работ и четырнадцатидневное меню. Эта женщина месяц за месяцем жила в бесконечном ожидании ребенка, в надежде почувствовать его шевеление в своем чреве. Но этого не происходило, и ей ничего не оставалось, как только вышивать. Она предавалась своему бессмысленному занятию до тех пор, пока отчаяние и сожаление о напрасно потраченных годах не сделали ее слепой. В конце концов она перестала следить за стежками и тупо втыкала иглу в ткань и собственные пальцы.
Неожиданно вошедший в комнату Питер застал Аннелизу за этими раздумьями. Когда он увидел у нее в руках скатерть, вышитую Хильдой, его губы побелели от ярости.
– Незачем тебе появляться в этой комнате! – прорычал он. – Чтоб впредь я тебя здесь не видел!
Аннелиза тщательно сложила скатерть и осторожно положила поверх стопы других, подобных ей. Затем вышла в коридор и подождала, пока муж запрет дверь. Она даже притворно улыбнулась, пытаясь сохранить дружелюбный вид, словно выдворение хозяйки из комнаты в собственном доме было для нее самым обычным делом.
– Вы что-то рано сегодня, Питер, – как бы невзначай заметила она.
– Англичане собрались в Банда-Нейре, чтобы забрать в порту провизию и пройти досмотр. Обычно это весьма увлекательное зрелище. Я хотел взять тебя с собой, а заодно и представить кое-кому из наших плантаторов. Но может, лучше оставить тебя здесь в одиночестве?
Разумеется, он хотел наказать ее за любопытство. Хорошей жене следовало склонить голову и покорно согласиться с приговором, но гордый дух Аннелизы не мог допустить этого. Она не сделала ничего плохого и к тому же так устала от однообразия! Поездка на Банда-Нейру в какой-то степени развеяла бы ее скуку. А еще на Банда-Нейре она могла услышать от англичан новости о Майкле, узнать от них, удалось ли ему выжить после побега и благополучно отправиться в желанную колонию в Виргинии.
– Пожалуйста, Питер, возьмите меня с собой. Мне так хочется куда-нибудь поехать!
Она видела, что мужу очень хотелось отказать ей, – это было видно по тому, как поджались его губы и приподнялась нижняя челюсть. Но, судя по всему, у него были свои причины на то, чтобы не дать неприязни окончательно захлестнуть его.
– Хорошо, – хрипло выдавил он. – Поедешь, если тебе так хочется.
Глава 14
Питер немедля приказал слугам заняться приготовлениями к поездке, и от возникшей в результате всеобщей суматохи волнение Аннелизы еще больше усилилось. Она хорошо представляла, что ее ожидает, – множество жадных глаз моментально оценят ее одежду, внешность, манеры, станут следить за каждым ее движением… Слухи, несомненно, и так уже циркулирующие вокруг нее, сделаются еще красочнее и невероятнее. К тому же на Банда-Нейре ей предстоит познакомиться с людьми, которые составят ее будущее окружение до конца жизни: они встретят ее с уже сложившимся мнением о ней, тогда как она не будет иметь о них ни малейшего представления. Хотя Питер предрекал, что впереди их ждет увеселительное мероприятие наподобие карнавала, но ни эти его обещания, ни ее воодушевление в связи с тем, что ей представляется возможность хоть в чем-то поучаствовать, не могли пересилить тревогу.
Тали помогла ей одеться в одно из новых платьев, купленных Питером специально для нее. Аннелиза не могла осуждать его за этот выбор. Платье, сшитое в классическом голландском стиле, закрывало ее от подбородка до щиколоток. Его дополняла подобранная в тон накидка для головы. Благодаря замене шерсти на легкую ткань местного производства в этом платье ее тело чувствовало себя намного вольнее, чем в том, что она носила прежде. Бледно-коралловый цвет нового наряда оказался удивительно приятным и хорошо сочетался с естественными красками ее лица и волос. Вероятно, столь удачным выбором она была обязана случаю – вряд ли Питер чересчур придирчиво искал для нее подходящую одежду.
Когда Аннелиза, уже готовая к отъезду, предстала перед мужем, он долго и придирчиво осматривал ее пристальным взглядом, задерживаясь на примечательных частях ее тела, что вызывало в ней растущую неловкость.
Наконец Питер одобрительно кивнул:
– Что ж, надеюсь, ты не посрамишь меня.
После этого они сели в лодку и отправились в путь.
На протяжении получасовой поездки Питер перечислял имена людей, с которыми ей предстояло встретиться.
– Я ужасно боюсь, что не запомню всего, – неловко пожаловалась Аннелиза.
– Будь повнимательнее ко мне, тогда тебе не придется бояться, – услышала она в ответ.
Аннелиза была немало удивлена. Она и не предполагала, что ее мужа так волнует, обращает она на него внимание или нет. Когда она стала украдкой присматриваться к нему, то поняла, что он опять недоволен. Вот только чем это было вызвано, по-прежнему оставалось для нее загадкой. После двух недель замужества ее супруг не стал для нее понятнее.
Банда-Нейра приготовила им гостеприимную встречу – это чувствовалось уже на расстоянии нескольких сотен ярдов от берега. Дуновение ветра доносило из дощатых построек аромат специй. В воздухе слышались звонкое эхо детских голосов, звуки крошечных цимбал и удары кожаных барабанов.
Один из слуг Питера прибыл на остров заранее и теперь стоял в первых рядах скопившейся на берегу толпы, высматривая их. Рядом с ним наготове уже дожидался рикша с коляской.
– А где тот экипаж, что привезли из Амстердама? Я видела его на корабле…
– Всему свое время. Пока мы будем передвигаться так, как это делают здесь все состоятельные люди.
Она заколебалась.
– Аннелиза!
Питер произнес ее имя с такой чеканной твердостью, что она поняла – еще секунда замешательства, и он рассердится. Тогда она послушно забралась в коляску рикши и сразу же убедилась, что минуту назад вела себя как добросердечная простушка, – ведь рикша катил коляску без всяких усилий. К этому времени толпа уже устремилась в порт. Собственным ходом шли все те, у кого была бронзовая кожа и восточные лица, а в колясках, таких же как та, в какой ехали они с Питером, сидели белые люди, ее новые соседи, голландские дамы и господа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80