В результате Джози несколько месяцев назад велела забрать зеркало из своей спальни, и с тех пор ее жизнь стала намного лучше. Правда, она по-прежнему не могла рассчитывать на воздушное платье, зато модистка Имоджин немного объяснила ей: для того чтобы создать приемлемый силуэт, необходима линия и соответствующие швы. Эти слова навсегда впечатались в память Джози.
Итак, благодаря модистке у нее появился приемлемый силуэт, и, разумеется, это потребовало множества швов. Платье, которое она выбрала для свадебной церемонии Имоджин, было скроено так, чтобы удерживать ее тело в определенных рамках и прикрывать его изъяны.
Слегка успокоившись, Джози снова переключила внимание на алтарь. Епископ все еще не кончил свое унылое жужжание, однако Имоджин его не слушала: она с таким обожанием смотрела на Рейфа, что у Джози перехватило дыхание. Тесс, стоявшая рядом с Джози, промокала слезы носовым платком.
Наконец Рейф наклонился, взял в ладони лицо новобрачной и сказал тихо, но настолько отчетливо, что Джози смогла его расслышать с того места, где стояла:
– На всю жизнь, Имоджин.
Вряд ли в столь волнующий момент он мог произнести что-либо лучше этих слов.
Глава 3
Любезный читатель, она сняла чулки с величайшей грацией, какую только было можно вообразить. Я остолбенел при виде ее изящных лодыжек.
В мгновение ока я положил к ее стройным ножкам свое сердце, прильнул к ним губами и отдал дань поклонения этой бесценной части ее тела, чего, безусловно, она заслуживала...
Из мемуаров графа Хеллгейта
Праздничное торжество по случаю свадьбы герцога Холбрука, Гросвенор-сквер, 15
Лорд Чарлз Дарлингтон мрачно подумал о том, что жизнь не может быть легкой, когда галстуки так дороги, а в свете такая скука. Конечно, иногда жизнь все же дарила кое-какие удовольствия, но не слишком щедро.
Одним из них было удовольствие быстро и метко парировать реплику. Можно было бы счесть Дарлингтона монстром, но он таким не был. Он отлично знал, что являет собой самого обычного человека, и никогда не упускал случая подтвердить это, как и его друзья.
– Что-то сегодня ты особенно уныл, – заметил Берик. – Если так будет продолжаться дальше, то, пожалуй, я предпочту слушать хихиканье какой-нибудь болтушки в бальном зале.
Молодые девушки имели обыкновение разражаться нервным смехом, оказавшись лицом к лицу с Бериком и его сумрачной красотой, и лишь отсутствие состояния удерживало его от глупостей.
– Если бы я расточал на тебя перлы своего остроумия, это означало бы бессмысленную трату ценнейшего материала, – усмехнулся Дарлингтон. – Как ты думаешь, кто-нибудь знает, что мы здесь?
Берик оглядел танцующие пары.
– Вряд ли. Дворецкий Холбрука не слишком старался, когда оглашал имена, которые мы ему назвали.
Тут к ним подошли Уисли и Терман, игривые, как два веселых спаниеля.
– Дарлингтон, вы и сюда проникли! – воскликнул Терман. – А я-то держал пари с Уисли на пять гиней, что вам не удастся получить приглашение на свадьбу Холбрука!
Дарлингтон предпочел не упоминать, что приглашения не получал: впервые в жизни его, третьего сына герцога, обошли приглашением на важное светское торжество. Черт возьми, ну зачем его мать произвела на свет столько младенцев мужского пола, и при этом не припасла имение для каждого?
Впрочем, что проку расстраиваться понапрасну!
– Конечно, я получил приглашение, а кто в это не верит, тот идиот!
Это было почти правдой: приглашение получил один из его братьев.
– Ну так вот, она здесь, – весело сообщил Терман. – Шотландская Колбаска, я имею в виду. Полагаю, нам пора придумать ей другое прозвище. Как насчет Шотландской Кастрюли? Тебе это нравится?
– Нравится что? – В тоне Дарлингтона послышалось раздражение.
– Шотландская Кастрюля, разумеется! Мне это пришло в голову сегодня ночью. Видишь ли, я выпил перед сном шоколад и не мог уснуть, вот мне это и пришло в голову!
– Ты совершеннейший осел, Терман, – не выдержал Берик.
Лицо Термана приняло несколько обиженное выражение. Оно имело двойной подбородок, в ямочках глазниц прятались маленькие блестящие голубые глазки. Его столько раз в жизни называли ослом, что он научился принимать это за комплимент.
– Давайте-ка посмотрим, что на ней сегодня, – продолжал настаивать Терман. – Ребята в «Конвенте» все равно будут спрашивать.
– Моя жена говорит, что если она еще раз услышит о «Конвенте», то лишит меня своего общества, – впервые нарушил молчание Уисли, стройный молодой человек с презрительным ртом, над которым едва намечались усики. Уисли из них четверых был обеспечен лучше остальных, потому что женился ради денег, и даже Терман признавал, что Уисли удалось приземлиться на все четыре лапы. Его молодая жена была довольно хорошенькой, и только самые суровые критики отмечали, что ее брови слишком близко сходятся над переносицей, а кожа почти оливкового цвета. Тем не менее Дарлингтон, злейший из критиков, хранил свое мнение при себе.
– Что будет большей трагедией, – продолжал размышлять Уисли, – расстаться с женой или с «Конвентом»?
– Это как в тех старых играх, где каждая дверь ведет в львиное логово, – прокомментировал Берик.
– Не вижу сходства, – томно возразил Уисли. – Моя жена не лев, а «Конвент» хоть и вполне приличный паб, но все больше становится откровенно скучным местом.
Дарлингтон внимательно посмотрел на Уисли. Если догадка верна, то, похоже, жена хочет разлучить его с приятелями. Каждый раз, когда они встречались, ее лицо становилось замкнутым и приобретало безразличное выражение, но Дарлингтон чувствовал, что под этим спокойствием таится глубокая ненависть.
Вероятно, ему следовало отпустить Уисли и предоставить ему право жить притупляющей мозги семейной жизнью. Впрочем...
– Я бы никогда не променял «Конвент» на жену, – решительно заявил Терман.
– Твоя жена, если ты когда-нибудь обзаведешься ею, скорее всего будет выплачивать субсидию тому учреждению, которое сможет занять тебя хоть чем-нибудь, – ядовито парировал Берик.
– Моя жена будет меня обожать. – Впервые в голосе Термана послышалась обида.
Самым худшим было то, что, как отметил про себя Дарлингтон, Терман верил этому.
И почему он довольствуется обществом этих дураков? Берик пожал плечами:
– Скучная тема, но я все-таки считаю нужным предупредить тебя, Терман, что, как показывает мой опыт, женщины, способные на бездумное обожание, как правило, некрасивы и примитивны.
– Я могу влюбить в себя любую женщину! – похвалялся Терман. – Все дело в том, как с ними обращаться.
– В первую очередь женщин привлекает красота, – тихо произнес Берик.
Тут Дарлингтон подумал, что ему пора вмешаться. Его маленький, тщательно подобранный кружок начинал распадаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69