Джессалин отбросила с лица влажные волосы, задела шляпку, та съехала набок. Повозившись с завязанными на подбородке лентами, она сдернула ее с головы. Пропитавшееся влажным горячим паром страусиное перо печально поникло. Джессалин перевела взгляд на голую загорелую грудь незнакомца, которая приподнималась и опускалась в каком-то судорожном ритме.
Ему явно было тяжело дышать в этом густом пару. Надо бы сходить на доктором Хамфри, но Джессалин боялась оставить его одного. Сзади послышался какой-то шорох, и девушка резко обернулась, словно бы надеясь, что сейчас из клубов пара материализуется старичок доктор. Но за спиной, естественно, не оказалось ничего, кроме бесформенной кучи железных и деревянных обломков – Бог знает, что это было, но именно оно послужило причиной взрыва. Куча приподнялась и опала, издав печальный вздох, как будто под ней кто-то медленно умирал. Повсюду валялись тлеющие кусочки угля.
«Уголь», – подумала Джессалин. Он же еще горит, при желании от него можно зажечь свечу… или перо.
Ей вспомнилось, как однажды Полли Анджелис – торговка рыбой – упала в обморок в церкви, и жена преподобного Траутбека привела старуху в чувство, поднеся к ее носу зажженное перо. Правда, то перо было куриным. Но вряд ли это имеет большое значение.
Джессалин снова посмотрела на шляпку, лежавшую у нее на коленях. Она купила ее в пейзанском ломбарде, и бабушка говорила, что такие шляпки были в большой моде в год, когда Наполеон развелся с Жозефиной. Но пусть старая и потрепанная, это была единственная шляпка Джессалин, а длинное, пышное страусиное перо, выкрашенное в бледно-желтый цвет, составляло предмет особой гордости. Кроме пера, шляпку украшала только выцветшая голубая лента вокруг тульи, и было абсолютно ясно, что, лишившись пера, шляпка окончательно утратит вид.
Но Джессалин решительно переборола свой эгоизм и резким движением выдернула перо из-под ленты. Она вскочила на ноги, подбежала к ближайшему тлеющему угольку и ткнула в него перо. Послышались треск, шипение, и вот уже у нее в руке самый настоящий факел. В испуге девушка отшвырнула пылающее перо, и оно спланировало на пол, рассыпая вокруг искры…
– Что, черт побери, здесь происходит?
Резко развернувшись, Джессалин увидела, что незнакомец уже полусидит, опираясь на руку. В сползшей с одного плеча рубашке, с падающими на лоб темными волосами он еще больше походил на падшего ангела. Голая грудь его тяжело вздымалась и опадала. Отчетливо понимая, как глупо вот так стоять столбом и молча глазеть к а незнакомца, Джессалин не находила сил ни сдвинуться с места, ни выдавить из себя хоть слово. Казалось, она даже дышать не может.
Вдруг что-то сильно обожгло ей ногу. Взглянув вниз, Джессалин обнаружила, что желтый язычок пламени проедает в ее голубой кисейной юбке все большую и большую дыру. Она попыталась сбить пламя ладонями, немного пришла в себя и смогла наконец заговорить.
– Подождите минутку, пожалуйста. Я только потушу юбку.
В это самое мгновение она вдруг увидела все происходящее как бы со стороны. Ей стало ужасно смешно – подумать только, стоя в клубах пара, она спокойно сообщает совершенно незнакомому человеку, что у нее горит юбка! Из последних сил она попыталась удержать смех, но все равно громко расхохоталась. Правда, смеялась она недолго – услышав, какие отвратительные, скрипучие звуки вырываются из ее рта, девушка резко осеклась. И тут Джессалин заметила, что незнакомец смотрит на нее так, будто не верит собственным глазам. Наконец он застонал н закрыл лицо ладонями.
Сделав несколько шагов вперед, Джессалин присела рядом. Она изо всех сил старалась не рассмеяться снова, потому что человек на полу вряд ли был способен разделить ее веселье.
– Пожалуйста, простите меня за то, что я ворвалась сюда подобным образом, – начала она и, несмотря на свои самые лучшие намерения, чуть не прыснула от смеха. – Я, конечно, понимаю, что мне не следовало этого делать, тем более, что это частное владение. Но я просто подумала, что здесь пожар, и не могла позволить вам сгореть заживо. И пусть я, конечно, не знала, что это именно вы, мне просто подумалось, что здесь обязательно должен кто-нибудь быть. С вами все в порядке? – Незнакомец не издал ни звука. – Как вы себя чувствуете?
Джессалин подумала, что грохот взрыва мог повредить его барабанные перепонки. Наклонившись поближе, она прокричала:
– Вы меня слышите? Я спросила, как вы себя чувствуете?
Незнакомец резко поднял голову и крепко зажмурил глаза.
– Благодарю вас, у меня со слухом все в порядке. По крайней мере было, до тех пор пока вы не задались целью уничтожить мои барабанные перепонки. – Он снова зарылся лицом в ладони, осторожно, словно треснувшее яйцо, наклоняя голову. – А чувствую я себя, если уж вам это чертовски интересно, будто моей головой долго играли в футбол.
Поникший, ссутулившийся, он казался каким-то странно ранимым. Джессалин смотрела на его тонкие пальцы, зарывшиеся во влажные темно-каштановые волосы, и ей вдруг страстно захотелось коснуться его руки. Что она и сделала.
Голова незнакомца резко дернулась вверх, как будто его ужалили. Теперь его темные глаза напоминали угольки шахты. В них было что-то странное, пронзительное. Казалось, что они видят тебя насквозь, до самой глубины сердца.
Странная неловкость охватила Джессалин, она отвела взгляд. Оба молчали. Из старых, покрытых копотью стен башни сочилась вода. Куча обломков вновь вздохнула.
– Я собирала всякую всячину вдоль берега в бухте Крукнек… – опять заговорила Джессалин, осмелившись наконец поднять взгляд. Горящие черные глаза незнакомца не отрываясь смотрели на ее губы. – И услышала этот ужасный грохот, – запинаясь, продолжала девушка, вдруг начав обостренно чувствовать буквально каждое движение своих губ. – Сначала я ничего не поняла, а потом увидела дым… Точнее, я подумала, что это дым… – Она снова запнулась и принялась облизывать нижнюю губу, но спохватилась и тут же перестала. – И вот я пришла сюда посмотреть, что происходит, и увидела, что из окон валит дым. Это, конечно, был не дым, но мне показалось… – Сделав неопределенный взмах рукой, Джессалин мужественно закончила: – Словом, я подумала, что здесь пожар.
– В самом деле? – Незнакомец выразительно посмотрел на обугленные остатки того, что когда-то было лучшим украшением ее единственной шляпы. – А когда вы обнаружили, что никакого пожара нет, вы решили устроить его сами?
– Просто мне показалось, что вам трудно дышать, и я решила помочь. Кстати, ради этого мне пришлось пожертвовать совсем неплохой шляпкой. Правда, – добавила Джессалин, чтобы быть до конца честной, – она была не новая, но ее еще вполне можно было носить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Ему явно было тяжело дышать в этом густом пару. Надо бы сходить на доктором Хамфри, но Джессалин боялась оставить его одного. Сзади послышался какой-то шорох, и девушка резко обернулась, словно бы надеясь, что сейчас из клубов пара материализуется старичок доктор. Но за спиной, естественно, не оказалось ничего, кроме бесформенной кучи железных и деревянных обломков – Бог знает, что это было, но именно оно послужило причиной взрыва. Куча приподнялась и опала, издав печальный вздох, как будто под ней кто-то медленно умирал. Повсюду валялись тлеющие кусочки угля.
«Уголь», – подумала Джессалин. Он же еще горит, при желании от него можно зажечь свечу… или перо.
Ей вспомнилось, как однажды Полли Анджелис – торговка рыбой – упала в обморок в церкви, и жена преподобного Траутбека привела старуху в чувство, поднеся к ее носу зажженное перо. Правда, то перо было куриным. Но вряд ли это имеет большое значение.
Джессалин снова посмотрела на шляпку, лежавшую у нее на коленях. Она купила ее в пейзанском ломбарде, и бабушка говорила, что такие шляпки были в большой моде в год, когда Наполеон развелся с Жозефиной. Но пусть старая и потрепанная, это была единственная шляпка Джессалин, а длинное, пышное страусиное перо, выкрашенное в бледно-желтый цвет, составляло предмет особой гордости. Кроме пера, шляпку украшала только выцветшая голубая лента вокруг тульи, и было абсолютно ясно, что, лишившись пера, шляпка окончательно утратит вид.
Но Джессалин решительно переборола свой эгоизм и резким движением выдернула перо из-под ленты. Она вскочила на ноги, подбежала к ближайшему тлеющему угольку и ткнула в него перо. Послышались треск, шипение, и вот уже у нее в руке самый настоящий факел. В испуге девушка отшвырнула пылающее перо, и оно спланировало на пол, рассыпая вокруг искры…
– Что, черт побери, здесь происходит?
Резко развернувшись, Джессалин увидела, что незнакомец уже полусидит, опираясь на руку. В сползшей с одного плеча рубашке, с падающими на лоб темными волосами он еще больше походил на падшего ангела. Голая грудь его тяжело вздымалась и опадала. Отчетливо понимая, как глупо вот так стоять столбом и молча глазеть к а незнакомца, Джессалин не находила сил ни сдвинуться с места, ни выдавить из себя хоть слово. Казалось, она даже дышать не может.
Вдруг что-то сильно обожгло ей ногу. Взглянув вниз, Джессалин обнаружила, что желтый язычок пламени проедает в ее голубой кисейной юбке все большую и большую дыру. Она попыталась сбить пламя ладонями, немного пришла в себя и смогла наконец заговорить.
– Подождите минутку, пожалуйста. Я только потушу юбку.
В это самое мгновение она вдруг увидела все происходящее как бы со стороны. Ей стало ужасно смешно – подумать только, стоя в клубах пара, она спокойно сообщает совершенно незнакомому человеку, что у нее горит юбка! Из последних сил она попыталась удержать смех, но все равно громко расхохоталась. Правда, смеялась она недолго – услышав, какие отвратительные, скрипучие звуки вырываются из ее рта, девушка резко осеклась. И тут Джессалин заметила, что незнакомец смотрит на нее так, будто не верит собственным глазам. Наконец он застонал н закрыл лицо ладонями.
Сделав несколько шагов вперед, Джессалин присела рядом. Она изо всех сил старалась не рассмеяться снова, потому что человек на полу вряд ли был способен разделить ее веселье.
– Пожалуйста, простите меня за то, что я ворвалась сюда подобным образом, – начала она и, несмотря на свои самые лучшие намерения, чуть не прыснула от смеха. – Я, конечно, понимаю, что мне не следовало этого делать, тем более, что это частное владение. Но я просто подумала, что здесь пожар, и не могла позволить вам сгореть заживо. И пусть я, конечно, не знала, что это именно вы, мне просто подумалось, что здесь обязательно должен кто-нибудь быть. С вами все в порядке? – Незнакомец не издал ни звука. – Как вы себя чувствуете?
Джессалин подумала, что грохот взрыва мог повредить его барабанные перепонки. Наклонившись поближе, она прокричала:
– Вы меня слышите? Я спросила, как вы себя чувствуете?
Незнакомец резко поднял голову и крепко зажмурил глаза.
– Благодарю вас, у меня со слухом все в порядке. По крайней мере было, до тех пор пока вы не задались целью уничтожить мои барабанные перепонки. – Он снова зарылся лицом в ладони, осторожно, словно треснувшее яйцо, наклоняя голову. – А чувствую я себя, если уж вам это чертовски интересно, будто моей головой долго играли в футбол.
Поникший, ссутулившийся, он казался каким-то странно ранимым. Джессалин смотрела на его тонкие пальцы, зарывшиеся во влажные темно-каштановые волосы, и ей вдруг страстно захотелось коснуться его руки. Что она и сделала.
Голова незнакомца резко дернулась вверх, как будто его ужалили. Теперь его темные глаза напоминали угольки шахты. В них было что-то странное, пронзительное. Казалось, что они видят тебя насквозь, до самой глубины сердца.
Странная неловкость охватила Джессалин, она отвела взгляд. Оба молчали. Из старых, покрытых копотью стен башни сочилась вода. Куча обломков вновь вздохнула.
– Я собирала всякую всячину вдоль берега в бухте Крукнек… – опять заговорила Джессалин, осмелившись наконец поднять взгляд. Горящие черные глаза незнакомца не отрываясь смотрели на ее губы. – И услышала этот ужасный грохот, – запинаясь, продолжала девушка, вдруг начав обостренно чувствовать буквально каждое движение своих губ. – Сначала я ничего не поняла, а потом увидела дым… Точнее, я подумала, что это дым… – Она снова запнулась и принялась облизывать нижнюю губу, но спохватилась и тут же перестала. – И вот я пришла сюда посмотреть, что происходит, и увидела, что из окон валит дым. Это, конечно, был не дым, но мне показалось… – Сделав неопределенный взмах рукой, Джессалин мужественно закончила: – Словом, я подумала, что здесь пожар.
– В самом деле? – Незнакомец выразительно посмотрел на обугленные остатки того, что когда-то было лучшим украшением ее единственной шляпы. – А когда вы обнаружили, что никакого пожара нет, вы решили устроить его сами?
– Просто мне показалось, что вам трудно дышать, и я решила помочь. Кстати, ради этого мне пришлось пожертвовать совсем неплохой шляпкой. Правда, – добавила Джессалин, чтобы быть до конца честной, – она была не новая, но ее еще вполне можно было носить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117