Маккейди ничего не ответил.
– Ну ладно. Тогда я, пожалуй, почитаю. Можно мне взять какую-нибудь книгу?
Он безразлично пожал плечами.
– Пожалуйста.
Джессалин гордо повернулась и пошла по коридору, стараясь придать своей осанке максимум достоинства. Но все внутри у нее пенилось и бурлило, как в стакане с шипучим вином. Старые деревянные половицы за ее спиной вдруг затрещали.
Она остановилась так резко, что он едва не налетел на нее. Его рука схватила ее руку и почти тут же выпустила. Но этого оказалось достаточно. Джессалин пришлось основательно отдышаться, прежде чем заговорить.
– Я сама найду дорогу.
Он промолчал, но последовал за Джессалин вниз по лестнице.
Распахнув перед ней дверь в библиотеку, Маккейди остался стоять на пороге, и Джессалин пришлось пройти так близко от него, что ее рукав скользнул по его голой груди. Он него пахло дождем, влажной кожей и прохладным ночным воздухом. Ее грудь, не стесненная корсажем, напряглась, и грубая ткань платья царапала набухшие соски. Никогда раньше она так остро не ощущала своего тела. Казалось, ее горячая плоть набухает, пытаясь прорвать кожу.
Маккейди зажег лампу и сел за массивный письменный стол, на котором в беспорядке валялись бумаги. Джессалин подметила, что все это были долговые расписки за «Уил Пэйшенс», заполненные красными чернилами.
Маккейди плеснул немного бренди в большой бокал для пунша, залпом выпил и налил еще. Затем, с полным бокалом в руке, подошел к камину и подбросил в огонь угля. Вверх сразу же взметнулись языки пламени, осветив комнату и окрасив его кожу в нежный золотистый оттенок. Никогда еще она так сильно не чувствовала, что перед ней мужчина. С могучими, загорелыми руками. С мускулистой обнаженной грудью. С узкими бедрами и длинными стройными ногами.
Неожиданно он повернулся и приподнял наполненный бокал, предлагая его Джессалин.
У нее настолько пересохло во рту, что ей пришлось сглотнуть, чтобы выдавить из себя хоть слово.
– Спасибо. Я не хочу.
Маккейди шагнул к ней, и Джессалин шарахнулась в сторону, будто перед ней была ядовитая змея. Теперь, когда их разделял стол, она усиленно делала вид, что с интересом рассматривает книжные полки, по большей части пустые.
Сзади послышался хрипловатый голос:
– Боюсь, что у нас не слишком хорошая библиотека. Трелони никогда не были книгочеями, а ценные книги предпочитали быстро и выгодно продать, когда случалась нужда в деньгах.
Джессалин подняла голову и увидела его отражение в стеклянной дверце книжного шкафа. Лицо Маккейди было темно и мрачно. Но вот их взгляды встретились, и у Джессалин перехватило дыхание. За окном по-прежнему завывал ветер, и потоки дождя ударялись в плотно закрытые ставни.
Джессалин дрожащей рукой открыла шкаф и взяла какую-то тонкую книжицу в красном кожаном переплете, даже не удосужившись взглянуть на название.
Маккейди поставил бокал на стол с такой силой, что звук напомнил удар обеденного гонга. Джессалин быстро обернулась, а он уже возвышался прямо перед ней, отрезая путь к отступлению. Она Начала пятиться назад, пока не уперлась в острый угол стола. Маккейди тихо произнёс ее имя, но завывания ветра заглушили его голос.
Струйки воды по-прежнему стекали с его мокрой шевелюры на плечи и грудь. От этого обнаженное тело казалось глянцевым. А вода все продолжала стекать по узкой темной полоске волос вдоль живота, туда, где на мокрых кожаных брюках были небрежно расстегнуты две верхние пуговицы.
Джессалин испуганно отвела глаза. Лучше уж было смотреть на его лицо.
Маккейди сделал еще один шаг, и из ее груди вырвался невольный стон. В черных глазах Маккейди горели жаркие, золотистые огоньки. От него пахло бренди и страстью. Страсть исходила от него горячими волнами, заполняя всю комнату. Как будто он был диким зверем, которого долго держали в клетке и вот наконец-то выпустили на свободу.
«Господи, – с ужасом подумала Джессалин. – Ведь он же возьмет меня прямо здесь, на полу, а его жена спит на втором этаже». Да, он возьмет ее жадно и неистово. Как мужчина берет женщину, которую долго хотел.
А она… а она позволит ему все, что угодно.
Но внезапно он резко остановился и отвернулся. По его спине пробегали крупные волны дрожи. Казалось, каждое слово он вырывает клещами, с мясом и кровью.
– Уходи отсюда, Джессалин. Сейчас. Немедленно.
Джессалин пулей выскочила из библиотеки и не останавливалась до тех пор, пока не оказалась в своей спальне. Лишь заперев дверь на засов, она наконец решилась отдышаться.
И ведь ничего же не произошло! Он даже не коснулся ее. Только говорил и смотрел. И все-таки Джессалин чувствовала себя изнасилованной.
Глава 20
Джессалин шла по двору, и ее деревянные башмаки гулко стучали по каменным закопченным плитам. Словно камушки падали в пустой колодец.
От Энд-коттеджа остался только высокий дымоход. Выложенный из желтых и красных кирпичей, он выглядел удивительно одиноко среди груды обгоревших балок и почерневших кирпичных обломков и был похож на потасканную, но молодящуюся шлюху.
На зубах захрустел пепел. В ноздри ударил резкий запах горелого дерева. На душе у Джессалин было грустно и одиноко. В этом доме она узнала, что такое любовь и безопасность. Она твердила себе, что дом – не главное. Что самое главное осталось при ней – люди, которые любили ее, и Корнуолл, с его пустошами, утесами и бескрайним, всегда неспокойным морем.
Примулы по-прежнему цвели вдоль ограды. Джессалин сорвала цветок и прижала его нежные лепестки к щеке. Закрыв глаза, она впитывала нежный, такой знакомый аромат, перебивавший мерзкий запах разрушения, заполнивший, казалось, все вокруг.
Сзади послышалось сердитое мяуканье. Через двор к ней бежал Наполеон. Оказавшись уже почти у ног хозяйки, он резко перешел на шаг и двинулся теперь с надменной неторопливостью, словно был совершенно не рад ее видеть. Рассмеявшись, Джессалин нагнулась, чтобы взять его на руки.
– Где же ты был, гнусный котище? – спросила она, нежно потеревшись носом о его мордочку. Наполеон не показывался с самого пожара, и Джессалин уже боялась, что он пропал навсегда.
Наполеон громко замурлыкал, но его нежности хватило ненадолго. Уже через минуту он принялся отчаянно вырываться. Оказавшись на земле, кот распушил хвост и стал подкрадываться к малиновке, прыгавшей по камням в поисках веточек для гнезда.
Джессалин направилась к скалам. После дождя необыкновенно ярко расцвел утесник. Солнечно-желтый цвет слепил глаза. Пустоши сверкали яркими красками – от изумрудно-зеленой молодой травы до светло-коричневых, отбеленных морем валунов. Только море было на удивление серым и неласковым. Внизу в бухте рыбаки устанавливали паруса, чтобы выйти в море при первом же попутном ветре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117