Ведь он не раз говорил, что уже не испытывает ненависти к ней и не желает мстить ей. Да, что прошло – то прошло. Но, может быть, и не стоит тогда ворошить прошлое? Нет-нет, я обязана все рассказать Кэвину».
Эллен закрыла глаза. Она слышала, как муж встал из-за стола, разделся и задул свечи. Когда он лег и обнял ее, она твердо решила, что завтра обязательно признается ему во всем. Только не сразу, с утра, а днем, когда будет время. Или просто дождется подходящего момента.
– Да отправит Господь твою душу в ад, Вакстон! – орал Хант, потрясая кулаком. Судно швыряло из стороны в сторону, и приходилось держаться за канаты, чтобы не упасть.
Плавание оказалось на редкость неудачным. Хант требовал от капитана, чтобы он, невзирая ни на что, шел только вперед. Капитан пытался возражать, но Хант был неумолим. Из-за его упрямства судно попало в полосу, где господствовал постоянный шторм. Капитан ругался, как зверь, видя, что вместо трех месяцев плавания им придется болтаться в бушующем океане все четыре, а то и пять.
Казалось, что над кораблем навис рок. Неудачи преследовали их на протяжении всего пути. Не прошло и недели с начала плавания, как на корабле внезапно вспыхнула эпидемия. Многие матросы умерли, остальные роптали.
Хант со злобой смотрел на тяжелые волны, которые с шумом обрушивались на корабль. Первая мачта была смыта волной. То же могло случиться и со второй. Рассчитывая на недолгое плавание, Хант не купил достаточно провизии, а ту, что купил, непредусмотрительно заставил сложить на палубе. Несмотря на то, что ящики и бочонки были крепко привязаны, часть их смыло водой. Ночами в своей каюте капитан говорил, что такого страшного плавания он не видел вот уже двадцать с лишним лет. Матросы поговаривали о колдовстве и о проклятии. Свои несчастья они приписывали чудовищному альбиносу.
Напрасно капитан умолял Ханта зайти в какой-нибудь порт и пополнить запасы воды и пищи. Угрозами и деньгами Хант заставлял его гнать корабль в Мэриленд. Капитан нехотя выполнял приказания герцога.
Схватившись за канаты, Хант в изнеможении опустил голову. Порывы ледяного дождя и соленой воды били ему в лицо. Несмотря на шторм, Хант не уходил с палубы. Он пытался успокоиться, путешествие вконец измотало его.
– Нет, ты не уйдешь от меня, Каролина Вакстон, – бормотал он. – Дорого же ты мне заплатишь за все, что мне пришлось пережить из-за тебя. – Он посмотрел в бездонное небо и не увидел ни одной звезды, кругом все было черно от нависших над кораблем мрачных туч.
– Ты пожалеешь, что родилась на свет, но еще больше, что не согласилась стать моей женой. Я сделал бы для тебя значительно больше, чем Уолдрон. Ты стала бы моим другом. – Он набросил на голову плащ и понуро побрел по скользкой палубе к себе в каюту. – Но ты отвергла меня. Ты предпочла стать моим врагом, и поэтому ты умрешь.
– Доброе утро, хозяйка! – сказала Мэри, экономка, раздвигая шторы. Комната сразу наполнилась ярким июньским солнцем.
Эллен зевнула и потянулась. Кэвин уже ушел. Она подумала, что, вероятнее всего, он поехал на одну из многочисленных табачных плантаций или на расчистку земель, подаренных ему королем.
«Вот уже и июнь, – раздумывала Эллен. – Уже прошел почти месяц, а я так и не сказала ему ничего ни про то, что когда-то я была Каролиной… ни про ребенка». Странно, но Эллен все оттягивала главный разговор, ссылаясь на нехватку времени.
Она невесело усмехнулась: «Но когда же оно у меня появится?» Шел третий месяц ее беременности. Через месяц живот ее округлится, и тогда и без ее объяснений всякому станет ясно, что у Кэвина будет потомство. Разумеется, он сам первый увидит это.
Эллен не хотела, чтобы ее беременность стала для него неожиданностью, она должна сама рассказать ему обо всем, не дожидаясь, пока все будет очевидно и без ее слов. Ей хотелось увидеть радость в его глазах. Ведь их ребенок – воплощение их любви.
Мэри поставила перед Эллен поднос с чаем и пирожными, затем подала ей рубашку и отвернулась, давая ей возможность одеться.
– У вас сегодня уже не болел живот? – спросила Мэри.
– Нет, – Эллен встала, надела рубашку и накинула на плечи халат. – Сегодня я чувствую себя гораздо лучше, в последнее время у меня часто кружится голова.
– Это скоро пройдет, – успокоила ее Мэри. – Не все же время мучиться матери.
– Матери? – переспросила Эллен.
Мэри повернулась и многозначительно посмотрела на нее. Невысокая, полноватая, с темной от постоянного загара кожей и черными, как вороново крыло, волосами, тронутыми сединой, она была похожа на добрую няню. Она улыбнулась.
– Дорогая хозяюшка, мне уже столько лет, что я сразу могу определить, что женщина собирается стать матерью.
Эллен налила себе чашку чаю. Она подумала, что врать Мэри не имеет смысла. Старая индианка обладала великолепным чутьем и проницательностью – качествами, столь присущими ее народу. Да и к чему обманывать ту, кого Эллен уже начала считать своим другом? Поэтому Эллен ничего не стала скрывать от экономки.
– И когда же вы скажете об этом хозяину? Почему вы не хотите наполнить его сердце радостью?
Эллен потянулась за пирожным.
– Я все жду подходящего момента.
Мэри вытащила из ящика чистое белье и положила его на постель. Затем она достала широкую розовую рубашку.
– Не тяните с этим, иначе он начнет вас подозревать. Жене не к лицу скрывать от мужа беременность, – она расстелила на кровати рубашку. – Да и ребенку это не на пользу.
«Сегодня, – решила Эллен. – Сегодня я должна ему все сказать». Ее охватило волнение. Она чувствовала, что не готова к этому, ей следует несколько дней обдумать, как именно она сообщит Кэвину о ребенке.
Эллен взглянула на Мэри. «Но как она догадалась обо всем? А может быть, она догадывается не только о ребенке? Не видит ли она мое прошлое?»
– Ты знаешь, Мэри, – заговорила Эллен. – Мне многое нужно рассказать моему мужу. Но только я боюсь. Я боюсь, что он может разозлиться, и тогда разрушится то, что с таким трудом создавалось!
– Правда часто похожа на нож шамана, – мягко ответила Мэри. – Он причиняет боль, рассекая рану, но только так и можно выдавить из тела яд, – она махнула рукой, словно в руке ее был острый кинжал. – Но этот нож – лекарь, он избавляет от зла. Рана зарубцовывается, и тело становится еще крепче и сильнее, чем раньше.
Эллен пригладила волосы и подумала, что Мэри, возможно, права. «Достаточно притворяться. Хватит ссылаться на нехватку времени или на неподходящий момент. Сегодня же я расскажу Кэвину все о себе. Мне надоело носить в себе этот тяжкий груз прошлого».
Эллен допила чай и поднялась.
– А ты не знаешь, куда сегодня уехал мой муж, Мэри?
Экономка улыбнулась.
– Знаю, мне об этом сказал молодой Роб. Хозяин уехал на западные поля выкорчевывать лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Эллен закрыла глаза. Она слышала, как муж встал из-за стола, разделся и задул свечи. Когда он лег и обнял ее, она твердо решила, что завтра обязательно признается ему во всем. Только не сразу, с утра, а днем, когда будет время. Или просто дождется подходящего момента.
– Да отправит Господь твою душу в ад, Вакстон! – орал Хант, потрясая кулаком. Судно швыряло из стороны в сторону, и приходилось держаться за канаты, чтобы не упасть.
Плавание оказалось на редкость неудачным. Хант требовал от капитана, чтобы он, невзирая ни на что, шел только вперед. Капитан пытался возражать, но Хант был неумолим. Из-за его упрямства судно попало в полосу, где господствовал постоянный шторм. Капитан ругался, как зверь, видя, что вместо трех месяцев плавания им придется болтаться в бушующем океане все четыре, а то и пять.
Казалось, что над кораблем навис рок. Неудачи преследовали их на протяжении всего пути. Не прошло и недели с начала плавания, как на корабле внезапно вспыхнула эпидемия. Многие матросы умерли, остальные роптали.
Хант со злобой смотрел на тяжелые волны, которые с шумом обрушивались на корабль. Первая мачта была смыта волной. То же могло случиться и со второй. Рассчитывая на недолгое плавание, Хант не купил достаточно провизии, а ту, что купил, непредусмотрительно заставил сложить на палубе. Несмотря на то, что ящики и бочонки были крепко привязаны, часть их смыло водой. Ночами в своей каюте капитан говорил, что такого страшного плавания он не видел вот уже двадцать с лишним лет. Матросы поговаривали о колдовстве и о проклятии. Свои несчастья они приписывали чудовищному альбиносу.
Напрасно капитан умолял Ханта зайти в какой-нибудь порт и пополнить запасы воды и пищи. Угрозами и деньгами Хант заставлял его гнать корабль в Мэриленд. Капитан нехотя выполнял приказания герцога.
Схватившись за канаты, Хант в изнеможении опустил голову. Порывы ледяного дождя и соленой воды били ему в лицо. Несмотря на шторм, Хант не уходил с палубы. Он пытался успокоиться, путешествие вконец измотало его.
– Нет, ты не уйдешь от меня, Каролина Вакстон, – бормотал он. – Дорого же ты мне заплатишь за все, что мне пришлось пережить из-за тебя. – Он посмотрел в бездонное небо и не увидел ни одной звезды, кругом все было черно от нависших над кораблем мрачных туч.
– Ты пожалеешь, что родилась на свет, но еще больше, что не согласилась стать моей женой. Я сделал бы для тебя значительно больше, чем Уолдрон. Ты стала бы моим другом. – Он набросил на голову плащ и понуро побрел по скользкой палубе к себе в каюту. – Но ты отвергла меня. Ты предпочла стать моим врагом, и поэтому ты умрешь.
– Доброе утро, хозяйка! – сказала Мэри, экономка, раздвигая шторы. Комната сразу наполнилась ярким июньским солнцем.
Эллен зевнула и потянулась. Кэвин уже ушел. Она подумала, что, вероятнее всего, он поехал на одну из многочисленных табачных плантаций или на расчистку земель, подаренных ему королем.
«Вот уже и июнь, – раздумывала Эллен. – Уже прошел почти месяц, а я так и не сказала ему ничего ни про то, что когда-то я была Каролиной… ни про ребенка». Странно, но Эллен все оттягивала главный разговор, ссылаясь на нехватку времени.
Она невесело усмехнулась: «Но когда же оно у меня появится?» Шел третий месяц ее беременности. Через месяц живот ее округлится, и тогда и без ее объяснений всякому станет ясно, что у Кэвина будет потомство. Разумеется, он сам первый увидит это.
Эллен не хотела, чтобы ее беременность стала для него неожиданностью, она должна сама рассказать ему обо всем, не дожидаясь, пока все будет очевидно и без ее слов. Ей хотелось увидеть радость в его глазах. Ведь их ребенок – воплощение их любви.
Мэри поставила перед Эллен поднос с чаем и пирожными, затем подала ей рубашку и отвернулась, давая ей возможность одеться.
– У вас сегодня уже не болел живот? – спросила Мэри.
– Нет, – Эллен встала, надела рубашку и накинула на плечи халат. – Сегодня я чувствую себя гораздо лучше, в последнее время у меня часто кружится голова.
– Это скоро пройдет, – успокоила ее Мэри. – Не все же время мучиться матери.
– Матери? – переспросила Эллен.
Мэри повернулась и многозначительно посмотрела на нее. Невысокая, полноватая, с темной от постоянного загара кожей и черными, как вороново крыло, волосами, тронутыми сединой, она была похожа на добрую няню. Она улыбнулась.
– Дорогая хозяюшка, мне уже столько лет, что я сразу могу определить, что женщина собирается стать матерью.
Эллен налила себе чашку чаю. Она подумала, что врать Мэри не имеет смысла. Старая индианка обладала великолепным чутьем и проницательностью – качествами, столь присущими ее народу. Да и к чему обманывать ту, кого Эллен уже начала считать своим другом? Поэтому Эллен ничего не стала скрывать от экономки.
– И когда же вы скажете об этом хозяину? Почему вы не хотите наполнить его сердце радостью?
Эллен потянулась за пирожным.
– Я все жду подходящего момента.
Мэри вытащила из ящика чистое белье и положила его на постель. Затем она достала широкую розовую рубашку.
– Не тяните с этим, иначе он начнет вас подозревать. Жене не к лицу скрывать от мужа беременность, – она расстелила на кровати рубашку. – Да и ребенку это не на пользу.
«Сегодня, – решила Эллен. – Сегодня я должна ему все сказать». Ее охватило волнение. Она чувствовала, что не готова к этому, ей следует несколько дней обдумать, как именно она сообщит Кэвину о ребенке.
Эллен взглянула на Мэри. «Но как она догадалась обо всем? А может быть, она догадывается не только о ребенке? Не видит ли она мое прошлое?»
– Ты знаешь, Мэри, – заговорила Эллен. – Мне многое нужно рассказать моему мужу. Но только я боюсь. Я боюсь, что он может разозлиться, и тогда разрушится то, что с таким трудом создавалось!
– Правда часто похожа на нож шамана, – мягко ответила Мэри. – Он причиняет боль, рассекая рану, но только так и можно выдавить из тела яд, – она махнула рукой, словно в руке ее был острый кинжал. – Но этот нож – лекарь, он избавляет от зла. Рана зарубцовывается, и тело становится еще крепче и сильнее, чем раньше.
Эллен пригладила волосы и подумала, что Мэри, возможно, права. «Достаточно притворяться. Хватит ссылаться на нехватку времени или на неподходящий момент. Сегодня же я расскажу Кэвину все о себе. Мне надоело носить в себе этот тяжкий груз прошлого».
Эллен допила чай и поднялась.
– А ты не знаешь, куда сегодня уехал мой муж, Мэри?
Экономка улыбнулась.
– Знаю, мне об этом сказал молодой Роб. Хозяин уехал на западные поля выкорчевывать лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104