Вот что я услышал тогда от них. И поэтому я думаю, что направились они именно в Киев.
Я сказал:
— Хальвдан, ты разумный человек, и я уверен, что ты угадал правильно. И если они держат путь в Киев, то для нас это лучше всего, ибо мы сможем легко перевезти золото к нам домой. И мы найдем себе в Киеве помощников, если потребуется. В таком случае нам нечего торопиться, ибо в открытом море мы все равно потеряем их из виду. А они, пожалуй, испугаются и повернут в другую сторону. Но прямо перед рассветом мы тронемся в путь. В это время корабельная стража будет еще спать. Я так горевал, Хальвдан, из-за того, что ты бросил меня одного, но может, это было лучшим событием в нашей жизни и приведет нас к большой удаче.
Так я сказал тогда. Но среди богов нет ни одного, кто бы наградил человека, когда тот похваляется своей удачей заранее.
Я расспросил сына о женщине, соблазнившей его. И он сказал, что сам казначей устал от нее и велел запереть ее в монастырь, после того как она приобрела привычку давать ему сдачи, когда он наказывал ее.
— А когда я сам заметил, — сказал Хальвдан, — что она развлекается с другими молодыми людьми, то я ушел от нее.
Я обрадовался этому и пообещал сыну, что когда мы вернемся домой с золотом, у него будут женщины получше.
Когда настало время, мы подняли якорь и вышли в русло реки, с поднятыми веслами. Гребцы спали на своих скамейках, и мы бесшумно скользили по течению, не привлекая к себе внимания часовых. Когда же лучники и прочие воины на нашем корабле проснулись, я поставил им более щедрое угощение, чем обычно, и напоил их. Я сказал своим людям, что мы должны нагнать воров, которые уплыли вместе с добычей императора. Но больше я ничего не объяснял им. Я не считал, что веду себя нечестно, украв корабль и команду у императора: я просто хотел позаимствовать их на некоторое время, пока не совершу задуманного. И я решил, что поступаю справедливо, ибо император не заплатил мне жалованья за целый год.
Мы вышли из реки в открытое море. Когда же мы достигли устья Днепра, мы заметили рыбаков, и они сказали нам, что накануне вверх по реке прошел красный императорский корабль. Мой корабль был меньше, чем у казначея, но я ничего не боялся: со мной на борту были лезгинские и хазарские лучники; это были славные воины, а у того была лишь одна свита.
Мы усердно гребли, отдыхая лишь короткие мгновения, и когда гребцы начали роптать, я дал им двойную порцию вина. Я рассчитывал, что казначею, с его огромным кораблем, придется более туго. На берегах не было видно конских табунов, ни одного печенега, и мы радовались этому. Ибо когда печенеги разбойничают на берегу или пасут здесь свои табуны, они считают реку своей, вместе со всем, что плавает по ней, и ни один корабль не может пристать к берегу. Они — самые спесивые люди в мире и большие разбойники, так что сам император ежегодно платит им дань.
На четвертый день мы увидели, что по реке плывут три трупа. По рубцам на их спинах мы поняли, что это обессилевшие гребцы с корабля казначея. Я принял это за хорошую примету, надеясь теперь настичь казначея у порогов. На следующий день мы снова увидели в воде мертвых гребцов, но эти люди были не с корабля казначея. А потом мы нашли и сам корабль; он стоял у берега и был пустым. Я понял, что казначей встретил речное судно и захватил его, чтобы быстрее двигаться вперед и легче совершить переправу. Ибо боевой корабль с килем тяжелее тянуть волоком.
На восьмой день, к вечеру, я услышал, как шумит вода на порогах, и мы добрались до переправы. Мы заметили лишь двух гребцов, которые совершенно обессилели. Когда мы втащили их к себе на корабль и напоили вином, они ожили и рассказали нам, что казначей сегодня уже переправил свой корабль через пороги. На этом пустынном берегу ему не удалось найти ни лошадей, ни быков, и корабль тянули на себе гребцы, которые просто падали от изнеможения. Так что казначей не мог уйти далеко.
Услышав это, мы с Хальвданом несказанно обрадовались. Мы захватили с собой лучников и отправились вдоль проложенной колеи. Между вторым и третьим порогом мы увидели их. Тогда мы свернули в сторону и спрятались за могильным курганом печенегов с человеческими черепами, который высился рядом, и с луками в руках выжидали, когда казначей приблизится к нам. Я видел, как рядом с кораблем проходили казначей со своим отцом, в воинских доспехах и с мечом в руке. В них прицелились четверо моих лучников, а другие — в стражу, которая шла рядом с гребцами.
Запели стрелы, и люди повалились на землю. Тогда все мы выхватили мечи и с боевым кличем выскочили из засады. Гребцы бросили свои ремни и убежали. Все пришло в смятение, однако казначей со своим отцом не погибли, ибо дьявол и их панцири надежно защищали их от стрел. Сам Захария, которого лишь поцарапали стрелы, несся впереди остальных, как юноша. Но я больше всего высматривал самого казначея. Я увидел, как он удивленно обернулся, увидел его белое лицо с черной бородой, едва он заслышал пение стрел и боевые выкрики. Вокруг него столпились люди, и он ревел своим властным голосом, явно не желая расставаться с таким количеством золота. Пока он топтался на месте, я настиг его.
Мы с Хальвданом и начальником лучников, лезгином по имени Абхар, бежали впереди всех и принялись биться с людьми, заслонявшими казначея. Я увидел, что он узнал моего Хальвдана. Но мы никак не могли добраться до него, ибо свита его сражалась отважно, и он прятался за спинами своих воинов. Когда подоспели наши лучники, они начали теснить людей казначея к кораблю. Но едва мы пробились к казначею, как он и еще несколько его людей ускользнули от нас и исчезли.
Настали сумерки, и я был в сомнении, что нам предпринимать дальше. Начальник лучников всегда поступал так, как ему велят, и не задавал лишних вопросов. Я приказал ему взять своих людей и догнать беглецов еще до наступления ночи. Я сказал, что император назначил выкуп в сто серебряных монет за голову казначея, и еще столько же — за голову его отца, и деньги эти получит тот, кто принесет мне их отрубленные головы. Лучники заспешили в погоню, а я с Хальвданом, оставшись в одиночестве, поднялся на казначейский корабль. Там мы нашли золото, спрятанное за тюками. Всего было четыре небольших ларца и семь мешков из кожи, все с императорской печатью. Но взглянув на эти сокровища, я испытал только страх и сильную тревогу. Трудно было представить себе, как нам быть с золотом и как довезти его до дома, оставшись незамеченными. Хальвдан сказал мне:
— Пока не вернулись лучники, мы должны спрятать сокровища. На это я сказал:
— Но куда же мы спрячем их?
— На дно реки, — сказал мой сын.
— Ты прав, — ответил я ему, — оставайся пока здесь и стереги клад.
Я пошел к реке и нашел там то место, о котором я уже рассказал вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Я сказал:
— Хальвдан, ты разумный человек, и я уверен, что ты угадал правильно. И если они держат путь в Киев, то для нас это лучше всего, ибо мы сможем легко перевезти золото к нам домой. И мы найдем себе в Киеве помощников, если потребуется. В таком случае нам нечего торопиться, ибо в открытом море мы все равно потеряем их из виду. А они, пожалуй, испугаются и повернут в другую сторону. Но прямо перед рассветом мы тронемся в путь. В это время корабельная стража будет еще спать. Я так горевал, Хальвдан, из-за того, что ты бросил меня одного, но может, это было лучшим событием в нашей жизни и приведет нас к большой удаче.
Так я сказал тогда. Но среди богов нет ни одного, кто бы наградил человека, когда тот похваляется своей удачей заранее.
Я расспросил сына о женщине, соблазнившей его. И он сказал, что сам казначей устал от нее и велел запереть ее в монастырь, после того как она приобрела привычку давать ему сдачи, когда он наказывал ее.
— А когда я сам заметил, — сказал Хальвдан, — что она развлекается с другими молодыми людьми, то я ушел от нее.
Я обрадовался этому и пообещал сыну, что когда мы вернемся домой с золотом, у него будут женщины получше.
Когда настало время, мы подняли якорь и вышли в русло реки, с поднятыми веслами. Гребцы спали на своих скамейках, и мы бесшумно скользили по течению, не привлекая к себе внимания часовых. Когда же лучники и прочие воины на нашем корабле проснулись, я поставил им более щедрое угощение, чем обычно, и напоил их. Я сказал своим людям, что мы должны нагнать воров, которые уплыли вместе с добычей императора. Но больше я ничего не объяснял им. Я не считал, что веду себя нечестно, украв корабль и команду у императора: я просто хотел позаимствовать их на некоторое время, пока не совершу задуманного. И я решил, что поступаю справедливо, ибо император не заплатил мне жалованья за целый год.
Мы вышли из реки в открытое море. Когда же мы достигли устья Днепра, мы заметили рыбаков, и они сказали нам, что накануне вверх по реке прошел красный императорский корабль. Мой корабль был меньше, чем у казначея, но я ничего не боялся: со мной на борту были лезгинские и хазарские лучники; это были славные воины, а у того была лишь одна свита.
Мы усердно гребли, отдыхая лишь короткие мгновения, и когда гребцы начали роптать, я дал им двойную порцию вина. Я рассчитывал, что казначею, с его огромным кораблем, придется более туго. На берегах не было видно конских табунов, ни одного печенега, и мы радовались этому. Ибо когда печенеги разбойничают на берегу или пасут здесь свои табуны, они считают реку своей, вместе со всем, что плавает по ней, и ни один корабль не может пристать к берегу. Они — самые спесивые люди в мире и большие разбойники, так что сам император ежегодно платит им дань.
На четвертый день мы увидели, что по реке плывут три трупа. По рубцам на их спинах мы поняли, что это обессилевшие гребцы с корабля казначея. Я принял это за хорошую примету, надеясь теперь настичь казначея у порогов. На следующий день мы снова увидели в воде мертвых гребцов, но эти люди были не с корабля казначея. А потом мы нашли и сам корабль; он стоял у берега и был пустым. Я понял, что казначей встретил речное судно и захватил его, чтобы быстрее двигаться вперед и легче совершить переправу. Ибо боевой корабль с килем тяжелее тянуть волоком.
На восьмой день, к вечеру, я услышал, как шумит вода на порогах, и мы добрались до переправы. Мы заметили лишь двух гребцов, которые совершенно обессилели. Когда мы втащили их к себе на корабль и напоили вином, они ожили и рассказали нам, что казначей сегодня уже переправил свой корабль через пороги. На этом пустынном берегу ему не удалось найти ни лошадей, ни быков, и корабль тянули на себе гребцы, которые просто падали от изнеможения. Так что казначей не мог уйти далеко.
Услышав это, мы с Хальвданом несказанно обрадовались. Мы захватили с собой лучников и отправились вдоль проложенной колеи. Между вторым и третьим порогом мы увидели их. Тогда мы свернули в сторону и спрятались за могильным курганом печенегов с человеческими черепами, который высился рядом, и с луками в руках выжидали, когда казначей приблизится к нам. Я видел, как рядом с кораблем проходили казначей со своим отцом, в воинских доспехах и с мечом в руке. В них прицелились четверо моих лучников, а другие — в стражу, которая шла рядом с гребцами.
Запели стрелы, и люди повалились на землю. Тогда все мы выхватили мечи и с боевым кличем выскочили из засады. Гребцы бросили свои ремни и убежали. Все пришло в смятение, однако казначей со своим отцом не погибли, ибо дьявол и их панцири надежно защищали их от стрел. Сам Захария, которого лишь поцарапали стрелы, несся впереди остальных, как юноша. Но я больше всего высматривал самого казначея. Я увидел, как он удивленно обернулся, увидел его белое лицо с черной бородой, едва он заслышал пение стрел и боевые выкрики. Вокруг него столпились люди, и он ревел своим властным голосом, явно не желая расставаться с таким количеством золота. Пока он топтался на месте, я настиг его.
Мы с Хальвданом и начальником лучников, лезгином по имени Абхар, бежали впереди всех и принялись биться с людьми, заслонявшими казначея. Я увидел, что он узнал моего Хальвдана. Но мы никак не могли добраться до него, ибо свита его сражалась отважно, и он прятался за спинами своих воинов. Когда подоспели наши лучники, они начали теснить людей казначея к кораблю. Но едва мы пробились к казначею, как он и еще несколько его людей ускользнули от нас и исчезли.
Настали сумерки, и я был в сомнении, что нам предпринимать дальше. Начальник лучников всегда поступал так, как ему велят, и не задавал лишних вопросов. Я приказал ему взять своих людей и догнать беглецов еще до наступления ночи. Я сказал, что император назначил выкуп в сто серебряных монет за голову казначея, и еще столько же — за голову его отца, и деньги эти получит тот, кто принесет мне их отрубленные головы. Лучники заспешили в погоню, а я с Хальвданом, оставшись в одиночестве, поднялся на казначейский корабль. Там мы нашли золото, спрятанное за тюками. Всего было четыре небольших ларца и семь мешков из кожи, все с императорской печатью. Но взглянув на эти сокровища, я испытал только страх и сильную тревогу. Трудно было представить себе, как нам быть с золотом и как довезти его до дома, оставшись незамеченными. Хальвдан сказал мне:
— Пока не вернулись лучники, мы должны спрятать сокровища. На это я сказал:
— Но куда же мы спрячем их?
— На дно реки, — сказал мой сын.
— Ты прав, — ответил я ему, — оставайся пока здесь и стереги клад.
Я пошел к реке и нашел там то место, о котором я уже рассказал вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138