ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

На кровлях этого замка гонялся Фарсман за голубями, в потайных ходах и подвалах охотился он, несравненный стрелок, за крысами.
Вспоминает он дремучие леса Шавшети, замки и храмы На вершинах гор, стремящиеся со скал водопады, мутные воды Чороха, силки для пташек, сети для форелей, луга, рев быков, возвращающихся домой, вечернее пение на клиросе, шествия с факелами на страстной неделе, игру света и тени на окнах придворной церкви в Тухариси, летучих мышей, голубей и вяхирей.
Крыльями смели они его юность.
Вспоминается всегда хмурый дед Сумбат-богатырь в латах цвета ржавчины, его серый в яблоках мерин, соколы, белые борзые и пегие гончие. Вспоминается отец — Бакар, белокурый витязь с серыми глазами, мать — Нана, вся ушедшая в молитвы, в сладкое пение ирмосов.
Встает перед глазами ворчливый лысый наставник, хромой Вардан, с выщипанным, как куриное гузно, подбородком. Лишь на правой ноге он носил шпору.
Как тень, следует за мальчиком Вардан, запрещает ему взбираться на чердаки замка, не дает заглядывать в подвалы, вечно кутается сам и кутает своего воспитанника.
«Не ходи в лес: днем там медведи, а ночью бесы заворожат тебя. Не спускайся к Чороху: в нем змеи и ящерицы. Не ложись на голую землю: удушат страшные сны. Не ешь фруктов: желудок расстроится. Не выглядывай в окно: сквозняк продует. Не гляди на солнце: глаза заболят, ибо солнце создано богом, и смертному возбраняется глядеть на него».
Единственное, чего наставник не запрещал Фарсману,-это молитвы.
Утром, до обеда, после обеда, за полдень, вечером, перед сном — везде и всегда мальчик должен был молиться, зубрить ежедневно псалмы.
Наставник рассказывал ему об ужасах второго пришествия и муках загробной жизни. Как-то раз во время сильной грозы Бардам застрял в пути, и только за полночь он едва приплелся в замок на своем муле.
Бледного, дрожащего и мокрого сняли его с седла, А потом, сидя у камина, он рассказывал Фарсману: «Буря застала меня в лесу. Гроза была страшная и воздух душный. Семь раз ударил сатана своим жезлом, он скрежетал зубами и вопил, я же стоял под дубом и молился».
Вардан слег в постель. Отрок Фарсман радовался: «Может, он умрет, и я не буду больше зубрить псалмов».
Но Вардан поправился и снова начал пилить воспитанника: «Не клевещи, не клянись всуе, чти отца своего и матерь свою, возлюби ближнего, как самого себя… Земная жизнь — пустыня безводная, старайся ее обойти».
Вардан научил отрока писать углем на бычьей лопатке. После того Фарсман подружился с книгами.
Но за этим последовало новое наставление:
«Мудрость и разумие — враги лютые для человека, и бесполезны они для чистоты душевной».
Отрок возмужал и больше не обращал внимания на ворчание дядьки. Посадит он на левую руку сокола, повесит на плечи лук и бродит по долине Чороха.
Носится верхом на неоседланном жеребце, сопровождает на рыбную ловлю деда или отца.
И как каплун среди петухов, приставленный, по обычаю, к утиному выводку, бегает за своими приемышами, квохчет и мечется, а когда утята заплывают в пруд, в ужасе бьется о берег, боится, не утонули бы, — так злится и причитает наставник Вардан, видя, как Фарсман вскакивает на горячего жеребца, или, ныряя, переплывает Чорох, или же пропадает ночью в лесу на охоте…
«Жизнь — пустыня безводная, старайся ее обойти…» А юноша Фарсман жаждет жизни, он мечтает уйти в самую глубь этой пустыни и грустит, что еще не наступила война, что в замке Чорчанели царит мир, что сабли заржавели в ножнах у воинов. Дни и ночи втуне дежурят дозорные у крепостных бойниц.
И лишь по рассказам деда Сумбата Чорчанели знает Фарсман о войнах, битвах, единоборствах, ночных дозорах, осадах крепостей и разрушении башен.
Любит юноша надевать на себя латы и шлем, саблю деда, стрелы отца, любит он коней, джигитовку, удары меча. Шестнадцатилетнему Фарсману дед Сумбат выбрал боевого коня, подарил ему латы, шлем, саблю, лук и стрелы.
Наставник Вардан видел, что проповеди его остаются гласом вопиющего в пустыне, и потому он изрек новое наставление: «Человек — это амфора бездонная, и катится она произвольно».
Как раз в том году исполнилось желание Фарсмана Чорчанели — началась война. Великий патриарх Грузии, Иоанн Марушисдзе, завещал Уплисцихе Давиду Куропалату…
Вместе с другими эриставами Давид призвал Сумбата Чорчанели, деда Фарсмана, и представил их Баграту Куропалату:
— Се есть владетель Тао, Картли и Абхазии. Отныне подчиняйтесь ему. Сумбат Чорчанели не присягнул новому царю. Баг-рат взял его в плен, заковал в кандалы и затем отрубил ему голову. Труп его повесили вниз головой на башенной вышке на страх непокорным азнаурам.
После этого Баграт III осадил замок Тухариси. Он хотел захватить сына Сумбата — Бакара и сына Бакара — Фарсмана.
Ударили в набат в Тухарисской крепости, и выступили тухарисские азнауры против царских ратников.
Юноша Фарсман мужественно бился рядом с отцом, но царские воины атаковали их и обратили в бегство.
Войско эристава Чорчанели заперлось в крепости. Три месяца сопротивлялся Бакар Чорчанели. Но кончились съестные припасы; собаки, крысы, ослы — все было съедено. Бакар Чорчанели с единственным сыном своим и тысячным отрядом ушел из крепости потайным ходом.
И покатилась «амфора бездонная».
Беженцы прибыли в Византию. В стране кесаря вспыхнул мятеж Варды Фоки. Баграт III недавно получил титул Курс-палата И зеленую колесницу. Поэтому он был верен кесарю Василию.
Отступник же Бакар Чорчанели примкнул к полководцу Фоке.
Византийский патриций Иоанн Портезе со своим войском осадил замок Фоки. Камнеметами и таранами пробил он стены крепости. Фока бежал. Бакар Чорчанели и тысяча грузинских воинов бились яростно шесть месяцев. Наконец Иоанн Портезе взял крепость, вырезал грузин. Бакара Чорчанели обезглавили. Фарсмана Чорчанели и триста пленных грузин отправили в Византион.
Дальше покатилась «амфора бездонная»…
Фарсман Перс подбросил в камин дров.
Полная тишина царила в доме. Теброния бредила во сне.
Вспоминает Фарсман страшное путешествие по безводным землям. Спаленные зноем пустыни, зубчатые башни на горизонте, мечети, храмы, нищенские землянки, толпы рабов с непокрытыми головами…
— Воды! — просят стражу пленные, но никто не понимает их речь.
— Воды! — молят они прохожих, погонщиков верблюдов, стратиотов, но никто не внемлет их мольбам.
Сидит Фарсман на том же верблюде, на котором в переметной суме лежат головы — его отца Бакара Чорчанели и правителя замка.
Мошкара искусала его лицо, руки закручены за спину, он болтается на двугорбом верблюде. Тошнит. Кружится голова от жажды. Но Фарсман не просит воды, он боится только Одного: не задержалась бы в пути безжалостная смерть, пришла бы скорее…
Звякают бубенцы, верблюды плюют на потрескавшуюся от зноя землю, и Фарсман невольно вспоминает наставления воспитателя Вардана:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80