А теперь коней строили в некое подобие упорядоченного выезда, а уж столько мужчин сразу Гвенвифар в жизни своей не видела, и все гомонили, перекликались между собою, лошади пронзительно ржали, во дворе царила суматоха. Но Игрейна крепко держала девушку за руку, и Гвенвифар, вся сжавшись, поспешала за ней.
— Я очень признательна тебе, госпожа, за то, что ты приехала сопроводить меня…
— Уж слишком я суетна, — улыбнулась Игрейна, — ни за что не упущу возможности вырваться за пределы монастырских стен. — Она размашисто шагнула, переступая через дымящуюся кучу конского навоза. — Смотри под ноги, дитя, — гляди-ка, твой отец оставил для нас вон тех двух чудесных пони. Ты любишь скакать верхом?
Гвенвифар покачала головой:
— Я думала, мне позволят поехать в носилках…
— Ну, конечно, позволят, если захочешь, — удивленно глядя на собеседницу, заверила Игрейна, — но, могу поручиться, тебе там очень скоро надоест. Моя сестра Вивиана, отправляясь в путешествие, обычно надевала мужские штаны. Надо было мне и для нас подыскать пару, хотя в моем возрасте это, пожалуй, уже и неприлично.
Гвенвифар покраснела до корней волос.
— Я бы никогда на такое не осмелилась, — пролепетала она, дрожа. — Женщине запрещено одеваться в мужскую одежду, так и в Священном Писании сказано…
— Апостол, сдается мне, о северных краях мало что знал, — прыснула Игрейна. — На его родине ужасно жарко; и слышала я, будто мужчины той страны, где жил Господь, про штаны слыхом не слыхивали, но все носят длинные платья, как было, да и теперь осталось, в обычае у римских мужей. Думаю, эта фраза подразумевает лишь то, что женщинам не подобает заимствовать вещи у какого-то определенного мужчины, а вовсе не то, что для них запретна одежда, сшитая на мужской манер. И уж конечно, сестра моя Вивиана — скромнейшая из женщин. Она — жрица на Авалоне.
Глаза Гвенвифар расширились.
— Она — ведьма, госпожа?
— Нет-нет, она — ведунья, разбирается в травах и снадобьях и обладает Зрением, однако она принесла обет не причинять вреда ни человеку, ни зверю. Она даже мяса не вкушает, — промолвила Игрейна. — И образ жизни она ведет столь же простой и суровый, как любая настоятельница. Погляди-ка, — промолвила она, указывая пальцем, — вон и Ланселет, первый из Артуровых соратников. Он приехал сопроводить нас и доставить назад коней и людей в целости и сохранности…
Гвенвифар улыбнулась, щеки ее зарумянились.
— Я знаю Ланселета, он приезжал показывать отцу, как дрессируют коней.
— О да, в седле он смахивает на кентавра из древних легенд; вот уж воистину получеловек, полуконь, — подтвердила Игрейна.
Ланселет соскользнул с коня. Щеки его, раскрасневшиеся от холода, цветом напоминали римский плащ на его плечах; широкий край плаща закрывал лицо на манер воротника. Рыцарь низко поклонился дамам.
— Госпожа, — обратился он к Игрейне, — готовы ли вы тронуться в путь?
— Думаю, да. Принцессину кладь уже сложили вон на ту телегу, сдается мне, — отозвалась Игрейна, глядя на громоздкую повозку, нагруженную доверху и закрытую шкурами: там ехали остов кровати и прочая мебель, ткацкие станки — большой и малый, огромный резной сундук, горшки и котлы.
— Да уж, от души надеюсь, что в грязи она не увязнет, — промолвил Ланселет, глядя на пару запряженных волов. — Я не столько за эту телегу беспокоюсь, сколько вон за ту, другую — со свадебным подарком Артуру от Леодегранса, — добавил он без особого восторга, оглядываясь на вторую повозку, заметно больше первой. — Я бы рассудил, что стол для королевского замка в Каэрлеоне разумнее было бы соорудить на месте, — это если Утер не оставил бы ему в изобилии и столов, и прочей мебели… нет, не то чтобы я пожалел для госпожи обстановки, — добавил он, быстро улыбнувшись Гвенвифар, отчего девушка смущенно зарделась, — но — стол? Как будто Артуру замок нечем обставить!
— О, но ведь этот стол — одно из величайших сокровищ моего отца, — возразила Гвенвифар. — Это — военный трофей; мой дед сразился с одним из королей Тары и увез его лучший пиршественный стол… — видишь, он круглый, так что в центре можно усадить барда, чтобы развлекал гостей, а слуги могут обходить стол кругом, разливая вино и пиво. А когда владелец принимал у себя дружественных королей, все места оказывались одинаково почетны… вот мой отец и порешил, что стол — под стать Верховному королю, который тоже должен рассаживать своих высокородных соратников, не отдавая предпочтения ни одному из них.
— Воистину, то — королевский дар, — учтиво согласился Ланселет, — однако чтобы дотащить его до места, понадобится три пары волов, госпожа, и одному Господу ведомо, сколько потребуется плотников и столяров, чтобы собрать его уже на месте; так что, вместо того чтобы ехать с быстротой конного отряда, мы поплетемся, подстраиваясь под шаг самого медлительного из волов. Ну да пустяки, все равно свадьба без вас не начнется. — Ланселет вскинул голову, прислушался и закричал:
— Иду, друг, уже иду! Не могу же я быть повсюду одновременно! — Рыцарь поклонился. — Дамы, мне должно дать нашему воинству знак выступать! Подсадить вас в седло?
— Кажется, Гвенвифар желает ехать в носилках, — отозвалась Игрейна.
— Увы, солнце зашло за тучу, — улыбаясь, проговорил Ланселет. — Но поступай как знаешь, госпожа. Льщу себя надеждой, что ты осияешь нас своим блеском как-нибудь в другой день.
Гвенвифар мило смутилась, — как всегда, когда Ланселет обращался к ней со своими очаровательными речами. Девушка никогда не знала наверняка, серьезен ли он или просто дразнится. Рыцарь ускакал прочь — и внезапно Гвенвифар вновь похолодела от страха. Вокруг нее возвышались кони, туда и сюда метались толпы мужчин — ни дать ни взять, воинство, Ланселет правильно сказал, — а сама она лишь никчемная часть клади, вроде как военная добыча. Гвенвифар молча позволила Игрейне подсадить себя в носилки, внутри которых обнаружились подушки и меховой коврик, и забилась в уголок.
— Я, пожалуй, оставлю полог открытым, чтобы к нам проникали свет и воздух? — спросила Игрейна, удобно устраиваясь на подушках.
— Нет! — сдавленно воскликнула Гвенвифар. — Мне… мне лучше, если полог задернут.
Пожав плечами, Игрейна задернула занавеси. Сквозь щелку она наблюдала за тем, как первые всадники тронулись в путь и как пришли в движение телеги. Воистину, все эти воины — королевское приданое. Вооруженные конники, при мечах, в доспехах — ценное прибавление к Артуровой армии. Примерно так Игрейна и представляла себе римский легион.
Гвенвифар склонила голову на подушки: в лице ни кровинки, глаза закрыты.
— Тебе дурно? — удивленно осведомилась Игрейна. Девушка покачала головой.
— Просто оно все… такое огромное… — прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Я очень признательна тебе, госпожа, за то, что ты приехала сопроводить меня…
— Уж слишком я суетна, — улыбнулась Игрейна, — ни за что не упущу возможности вырваться за пределы монастырских стен. — Она размашисто шагнула, переступая через дымящуюся кучу конского навоза. — Смотри под ноги, дитя, — гляди-ка, твой отец оставил для нас вон тех двух чудесных пони. Ты любишь скакать верхом?
Гвенвифар покачала головой:
— Я думала, мне позволят поехать в носилках…
— Ну, конечно, позволят, если захочешь, — удивленно глядя на собеседницу, заверила Игрейна, — но, могу поручиться, тебе там очень скоро надоест. Моя сестра Вивиана, отправляясь в путешествие, обычно надевала мужские штаны. Надо было мне и для нас подыскать пару, хотя в моем возрасте это, пожалуй, уже и неприлично.
Гвенвифар покраснела до корней волос.
— Я бы никогда на такое не осмелилась, — пролепетала она, дрожа. — Женщине запрещено одеваться в мужскую одежду, так и в Священном Писании сказано…
— Апостол, сдается мне, о северных краях мало что знал, — прыснула Игрейна. — На его родине ужасно жарко; и слышала я, будто мужчины той страны, где жил Господь, про штаны слыхом не слыхивали, но все носят длинные платья, как было, да и теперь осталось, в обычае у римских мужей. Думаю, эта фраза подразумевает лишь то, что женщинам не подобает заимствовать вещи у какого-то определенного мужчины, а вовсе не то, что для них запретна одежда, сшитая на мужской манер. И уж конечно, сестра моя Вивиана — скромнейшая из женщин. Она — жрица на Авалоне.
Глаза Гвенвифар расширились.
— Она — ведьма, госпожа?
— Нет-нет, она — ведунья, разбирается в травах и снадобьях и обладает Зрением, однако она принесла обет не причинять вреда ни человеку, ни зверю. Она даже мяса не вкушает, — промолвила Игрейна. — И образ жизни она ведет столь же простой и суровый, как любая настоятельница. Погляди-ка, — промолвила она, указывая пальцем, — вон и Ланселет, первый из Артуровых соратников. Он приехал сопроводить нас и доставить назад коней и людей в целости и сохранности…
Гвенвифар улыбнулась, щеки ее зарумянились.
— Я знаю Ланселета, он приезжал показывать отцу, как дрессируют коней.
— О да, в седле он смахивает на кентавра из древних легенд; вот уж воистину получеловек, полуконь, — подтвердила Игрейна.
Ланселет соскользнул с коня. Щеки его, раскрасневшиеся от холода, цветом напоминали римский плащ на его плечах; широкий край плаща закрывал лицо на манер воротника. Рыцарь низко поклонился дамам.
— Госпожа, — обратился он к Игрейне, — готовы ли вы тронуться в путь?
— Думаю, да. Принцессину кладь уже сложили вон на ту телегу, сдается мне, — отозвалась Игрейна, глядя на громоздкую повозку, нагруженную доверху и закрытую шкурами: там ехали остов кровати и прочая мебель, ткацкие станки — большой и малый, огромный резной сундук, горшки и котлы.
— Да уж, от души надеюсь, что в грязи она не увязнет, — промолвил Ланселет, глядя на пару запряженных волов. — Я не столько за эту телегу беспокоюсь, сколько вон за ту, другую — со свадебным подарком Артуру от Леодегранса, — добавил он без особого восторга, оглядываясь на вторую повозку, заметно больше первой. — Я бы рассудил, что стол для королевского замка в Каэрлеоне разумнее было бы соорудить на месте, — это если Утер не оставил бы ему в изобилии и столов, и прочей мебели… нет, не то чтобы я пожалел для госпожи обстановки, — добавил он, быстро улыбнувшись Гвенвифар, отчего девушка смущенно зарделась, — но — стол? Как будто Артуру замок нечем обставить!
— О, но ведь этот стол — одно из величайших сокровищ моего отца, — возразила Гвенвифар. — Это — военный трофей; мой дед сразился с одним из королей Тары и увез его лучший пиршественный стол… — видишь, он круглый, так что в центре можно усадить барда, чтобы развлекал гостей, а слуги могут обходить стол кругом, разливая вино и пиво. А когда владелец принимал у себя дружественных королей, все места оказывались одинаково почетны… вот мой отец и порешил, что стол — под стать Верховному королю, который тоже должен рассаживать своих высокородных соратников, не отдавая предпочтения ни одному из них.
— Воистину, то — королевский дар, — учтиво согласился Ланселет, — однако чтобы дотащить его до места, понадобится три пары волов, госпожа, и одному Господу ведомо, сколько потребуется плотников и столяров, чтобы собрать его уже на месте; так что, вместо того чтобы ехать с быстротой конного отряда, мы поплетемся, подстраиваясь под шаг самого медлительного из волов. Ну да пустяки, все равно свадьба без вас не начнется. — Ланселет вскинул голову, прислушался и закричал:
— Иду, друг, уже иду! Не могу же я быть повсюду одновременно! — Рыцарь поклонился. — Дамы, мне должно дать нашему воинству знак выступать! Подсадить вас в седло?
— Кажется, Гвенвифар желает ехать в носилках, — отозвалась Игрейна.
— Увы, солнце зашло за тучу, — улыбаясь, проговорил Ланселет. — Но поступай как знаешь, госпожа. Льщу себя надеждой, что ты осияешь нас своим блеском как-нибудь в другой день.
Гвенвифар мило смутилась, — как всегда, когда Ланселет обращался к ней со своими очаровательными речами. Девушка никогда не знала наверняка, серьезен ли он или просто дразнится. Рыцарь ускакал прочь — и внезапно Гвенвифар вновь похолодела от страха. Вокруг нее возвышались кони, туда и сюда метались толпы мужчин — ни дать ни взять, воинство, Ланселет правильно сказал, — а сама она лишь никчемная часть клади, вроде как военная добыча. Гвенвифар молча позволила Игрейне подсадить себя в носилки, внутри которых обнаружились подушки и меховой коврик, и забилась в уголок.
— Я, пожалуй, оставлю полог открытым, чтобы к нам проникали свет и воздух? — спросила Игрейна, удобно устраиваясь на подушках.
— Нет! — сдавленно воскликнула Гвенвифар. — Мне… мне лучше, если полог задернут.
Пожав плечами, Игрейна задернула занавеси. Сквозь щелку она наблюдала за тем, как первые всадники тронулись в путь и как пришли в движение телеги. Воистину, все эти воины — королевское приданое. Вооруженные конники, при мечах, в доспехах — ценное прибавление к Артуровой армии. Примерно так Игрейна и представляла себе римский легион.
Гвенвифар склонила голову на подушки: в лице ни кровинки, глаза закрыты.
— Тебе дурно? — удивленно осведомилась Игрейна. Девушка покачала головой.
— Просто оно все… такое огромное… — прошептала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93