— Я здесь, друг мой, — отозвался король. Моргейна в жизни не слышала, чтобы голос его звучал так ласково и мягко.
— Твой конь… в порядке?
— С конем все хорошо. Черт его задери, — вспылил Артур. — Если бы ты погиб, на что мне конь? — Он едва сдерживал слезы.
— Как все… вышло?
— Да гусь треклятый взлетел. Мальчишка-гусятник прячется. Знает небось, что с паршивца шкуру живьем спустят!
— Не надо, — выдохнул Ланселет. — Он же всего-навсего скудоумный бедолага, что он смыслит? Его ли вина, что гуси похитрее его будут и один отбился от стада? Обещай мне, Гвидион, — Моргейна потрясенно осознала, что Ланселет обращается к королю, называя прежнее его имя. Артур пожал ему руку, наклонился, поцеловал раненого в щеку, стараясь не задеть синяка.
— Обещаю, Галахад. А теперь спи.
Ланселет до боли стиснул его руку.
— Я едва не испортил тебе брачную ночь, так? — проговорил он, и в словах этих Моргейна распознала собственную жестокую иронию.
— Испортил, да еще как — моя молодая жена так рыдала над тобою, что уж и не знаю, что она содеет, если однажды я проломлю себе голову, — со смехом отозвался Артур.
— Артур, ты, конечно, король, но раненому необходим покой! — гневно оборвала его Моргейна.
— Ты права. — Артур выпрямился. — Завтра я пришлю к нему мерлина; однако ж на ночь оставлять его одного не стоит…
— Я с ним побуду, — яростно заверила Моргейна.
— Ну, если ты уверена…
— Да возвращайся же к Гвенвифар! Тебя новобрачная ждет!
Артур обреченно вздохнул. И, помолчав минуту, признался:
— Я не знаю, что ей сказать. И что делать, тоже не знаю.
«Что за нелепость — он, никак, ждет, я стану наставлять его — или, может, его жену?» Под взглядом Артура молодая женщина опустила глаза. И мягко проговорила:
— Артур, это очень просто. Делай то, что подскажет тебе Богиня.
Он все глядел на Моргейну, точно побитый ребенок. И, наконец, хрипло выговорил, с трудом подбирая слова:
— Она… она никакая не Богиня. Просто девушка, и она… она напугана. — И, помолчав мгновение, выпалил:
— Моргейна, неужто ты не видишь, что я до сих пор…
Молодая женщина поняла, что это выше ее сил.
— Нет! — исступленно воскликнула она и воздела руку, властно призывая к молчанию. — Артур, запомни одно. Для нее ты всегда будешь богом. Так приди к ней, как Увенчанный Рогами…
Артур вздрогнул и поспешно осенил себя крестом.
— Господь меня прости; это — моя кара… — прошептал он наконец и надолго умолк. Так стояли они, глядя друг на друга и не в силах выговорить ни слова. Наконец Артур произнес:
— Моргейна, я не имею права… ты поцелуешь меня? Один-единственный раз?
— Брат мой… — Вздохнув, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в лоб. И пальцем начертила на его челе знак Богини. — Будь благословлен, — прошептала она. — Артур, ступай к ней, ступай к своей жене. Обещаю тебе, обещаю от имени Богини все будет хорошо, я клянусь тебе.
Артур сглотнул; мышцы его шеи напряглись и задвигались. Наконец, он отвернулся, избегая ее взгляда, и прошептал:
— Благослови тебя Господь, сестра.
И исчез за дверью.
Моргейна рухнула на стул и застыла недвижно, глядя на спящего Ланселета, истерзанная встающими в сознании образами. Лицо Ланселета… он улыбается ей в солнечных лучах на Холме. Гвенвифар, насквозь промокшая, цепляется за руку Ланселета; юбки ее волочатся по воде. Увенчанный Рогами бог, с лицом, перепачканным оленьей кровью, отдергивает полог пещеры. Губы Ланселета исступленно ласкают ей грудь — неужто это было лишь несколько часов назад?
— По крайней мере, — яростно прошептала она вслух, — в брачную ночь Артура он не будет грезить о Гвенвифар. — Молодая женщина прилегла на край кровати, осторожно прижалась всем телом к раненому и замерла — молча, даже не плача, во власти беспросветного отчаяния, против которого не помогут даже слезы. В ту ночь она не сомкнула глаз, борясь со Зрением, борясь со снами, борясь за безмолвие и оцепенелую отрешенность мыслей, — этому ее учили на Авалоне.
А вдали от нее, в самом крайнем крыле замка, Гвенвифар лежала, не в силах заснуть, и во власти вины и нежности глядела на Артура: волосы его переливались и мерцали в лунном свете, грудь мерно вздымалась и опадала; дышал он почти беззвучно. По щекам молодой женщины медленно текли слезы.
«Мне так хочется полюбить его», — подумала она и принялась молиться:
— Ох, Господи, пресвятая Дева Мария, помоги мне полюбить его так, как велит долг, он — мой король и лорд мой, и он так добр, так великодушен, он заслуживает жены, что любила бы его больше, чем в силах полюбить я. — Повсюду вокруг нее ночь дышала печалью и отчаянием.
«Но отчего же? — гадала Гвенвифар. — Ведь Артур счастлив. Ему не в чем упрекнуть меня. Так отчего же самый воздух словно пропитан горем?»
Глава 7
Как-то раз на исходе лета королева Гвенвифар с несколькими своими дамами расположились в зале Каэрлеона. День выдался жаркий; полдень уже миновал; большинство дам делали вид, что прядут или чешут остатки весенней шерсти, но веретенца вращались вяло, и даже королева, лучшая рукодельница из всех, уже давно не добавляла ни стежка к роскошному алтарному покрову, что вышивала для епископа.
Вздохнув, Моргейна отложила в сторону расчесанную для прядения шерсть. В это время года она всегда скучала по дому, тосковала по туманам, наползающим с моря на тинтагельские скалы… последний раз она любовалась ими совсем маленькой девочкой.
Артур и его соратники во главе Каэрлеонского легиона отправились на южное побережье осмотреть новую крепость, возведенную там союзными саксами. Этим летом набегов не случалось; очень может быть, что саксы, за исключением тех, что подписали с Артуром договор и мирно жили себе в области Кент, отказались от Британии навсегда. За два года существования Артурова конного легиона война против саксов свелась к случайным летним стычкам; однако Артур воспользовался предоставленной ему передышкой для того, чтобы укрепить береговую оборону.
— Опять пить хочется, — пожаловалась Элейна, дочь Пелинора. — Госпожа, можно, я схожу попрошу прислать еще кувшинов с водой?
— Позови Кэя, пусть он распорядится, — отвечала Гвенвифар.
«Как она повзрослела: из робкой, перепуганной девочки превратилась в настоящую королеву», — подумала про себя Моргейна.
— Надо было тебе послушаться короля и выйти замуж за Кэя, леди Моргейна, — заметила Элейна, возвращаясь и усаживаясь на скамейку рядом с молодой женщиной. — Он — единственный мужчина в замке, которому нет еще шестидесяти, и жене его никогда не придется спать одной по полгода.
— Так бери его себе, коли хочешь, — любезно ответствовала Моргейна.
— Я вот все дивлюсь твоему отказу, — промолвила Гвенвифар, точно былое разочарование не давало ей покоя и по сей день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93