солнечные токи пылали у нее в крови, и если уж не дано заполучить того мужчину, что ей желанен (а Моргейна знала: ее по-прежнему влечет к Ланселету), отчего бы не взять любовника, которому в радость она сама; ведь так приятно чувствовать себя дорогой и желанной. И в отличие от Артура с Ланселетом Кевин свободно говорил с нею о делах государственных. В горькую минуту Моргейна с сожалением думала о том, что, останься она на Авалоне, сейчас с нею уже советовались бы по поводу всех важных событий ее времени.
Что ж, поздно сожалеть о том, чего не воротишь, что сделано, то сделано. Так что Моргейна приняла Кевина в парадном зале и распорядилась, чтобы подали вино и снедь, — эту миссию Гвенвифар охотно перепоручила своей придворной даме. Королева весьма любила послушать игру Кевина на арфе, но самого музыканта на дух не переносила. Так что Моргейна прислуживала ему за столом — и расспрашивала об Авалоне.
— В добром ли здравии Вивиана?
— В добром и по-прежнему собирается приехать в Камелот на Пятидесятницу, — сообщил Кевин. — Оно и к лучшему, меня Артур даже слушать не стал. Хотя пообещал не запрещать костры Белтайна — по крайней мере, в этом году.
— Запрещай не запрещай — все равно толку с того будет мало, — отозвалась Моргейна. — Но у Артура есть и иные заботы — и куда ближе к собственному дому. Там, за окном, так близко, что с вершины холма разглядеть можно, — она указала рукой, — лежит островное королевство Леодегранса. Ты не слышал?
— Встречный путник сообщил мне, что Леодегранс скончался, не оставив сына, — откликнулся Кевин. — Его жена Альенор умерла вместе с младшим ее ребенком через несколько дней после смерти мужа. В тех краях лихорадка собрала обильную жатву.
— Гвенвифар даже на похороны не поехала, — продолжала Моргейна. — Впрочем, причины для слез у нее нет: любящим отцом Леодегранса никак нельзя было назвать. Артуру придется посоветоваться с ней насчет того, чтобы послать туда регента: он говорит, что теперь королевство принадлежит ей, и ежели у них родится второй сын, так ему-то остров и достанется. Однако непохоже на то, что Гвенвифар хотя бы одного сына родит.
Кевин медленно кивнул:
— Да, помнится, у нее был выкидыш перед самой битвой при горе Бадон, и королева едва от него оправилась. А сколько ей, кстати?
— Думаю, по меньшей мере двадцать пять, — предположила Моргейна, не будучи, впрочем, вполне уверена: слишком долго прожила она в волшебной стране.
— Для первого ребенка это многовато, — отозвался Кевин, — хотя не сомневаюсь, что, как любая бесплодная женщина, она молится о чуде. А что не так с Верховной королевой, что она никак не может зачать?
— Я ж не повитуха, — пожала плечами Моргейна. — С виду она вполне здорова, на молитвах все коленки стерла, но все тщетно.
— Что ж, все в воле Богов, — отозвался Кевин, — однако милость их этой стране куда как понадобится, ежели Верховный король умрет, не оставив наследника! А теперь, когда извне не напирают саксы, что помешает соперничающим королям Британии наброситься друг на друга и разорвать землю на мелкие клочки? Лоту я никогда не доверял, но теперь Лот мертв, а Гавейн верен Артуру безоговорочно, так что со стороны Лотиана страшиться нечего, разве что Моргауза найдет себе любовника, достаточно честолюбивого, чтобы претендовать на титул Верховного короля.
— Туда уехал Ланселет, но надолго он там не задержится, — сообщила Моргейна.
— Вот и Вивиана зачем-то собралась в Лотиан; хотя все мы считаем, что для такого путешествия она уже слишком стара, — отозвался Кевин.
«Но ведь тогда она увидит моего сына…» Сердце Моргейны дрогнуло, а в горле стеснилось от боли — или это слезы? Впрочем, Кевин вроде бы ничего не заметил.
— Ланселета я в пути не встретил: наверное, мы разминулись, — промолвил он. — Или, может, он к матери завернул поздороваться, или, — Кевин лукаво усмехнулся, — праздник Белтайн отметить. То-то обрадуются женщины Лотиана, если он там задержится! А уж Моргауза такой нежный кусочек из когтей ни за что не выпустит!
— Моргауза — сестра его матери, — отрезала Моргейна, — и думаю я, Ланс для этого — слишком хороший христианин. У него хватает отваги сойтись с саксами в открытом бою, но для такой битвы смелости у него недостанет.
Кевин изогнул брови:
— Ого, вот, значит, как? Не сомневаюсь, что говоришь ты, исходя из опыта, но учтивости ради предположим, что исходя из Зрения! Однако Моргауза куда как порадуется возможности опозорить лучшего Артурова рыцаря… тогда Гавейн приблизится к трону еще на шаг-другой. А перед этой дамой ни один мужчина устоять не в силах… она ведь еще не стара, и до сих пор красавица, и в рыжих кудрях ее — ни одного седого волоса…
— На ярмарках Лотиана, знаешь ли, торгуют хной, привезенной из самого Египта, — ядовито отметила Моргейна.
— И талия у нее тонка, и говорят, будто она весьма сведуща в магических искусствах и любого мужчину способна приворожить, — продолжал Кевин. — Но это лишь сплетни, и ничего больше. Я слыхал, Лотианом она правит неплохо. А ты ее настолько не любишь, Моргейна?
— Ничего подобного. Она — моя родственница, и она всегда была добра ко мне, — возразила Моргейна и уже собиралась было добавить: «Она взяла на воспитание мое дитя», — это позволило бы ей спросить, не слышал ли Кевин новостей о Гвидионе… но тут же прикусила язык. Даже Кевину она этой тайны не откроет. И вместо того Моргейна докончила:
— Но не по душе мне, когда о родственнице моей Моргаузе повсюду судачат как о шлюхе.
— Да не так все плохо, — рассмеялся Кевин, отставляя чашу. — Если дама и загляделась на молодого красавца, так не она первая и не она последняя. А сейчас, когда Моргауза овдовела, никто не вправе с нее спрашивать, с кем она делит ложе. Но не должно мне заставлять ждать Верховного короля. Пожелай мне удачи, Моргейна, ибо несу я королю дурные вести, а ты ведь знаешь, какая судьба ждала в старину гонца, доставившего королю нежелательные для него новости!
— Артур не из таких, — заверила Моргейна. — Но, ежели это не тайна, скажи, что это за дурные вести?
— Ничего нового, — пожал плечами Кевин. — Ибо говорилось уже не раз и не два, что Авалон не дозволит ему править как христианскому королю, какой бы уж веры сам он ни придерживался в сердце своем. Не должно ему дозволять священникам запрещать обряды Богини и вырубать дубовые рощи. А ежели он так поступит, велено мне передать ему от имени Владычицы: рука, вручившая ему священный меч друидов, повернет клинок в руке его так, что острие обратится против него же.
— Таким вестям он и впрямь не порадуется, — кивнула Моргейна, — но, может статься, вспомнит о принесенной клятве.
— О да, а у Вивианы есть против него и еще одно оружие, — отозвался Кевин, но какое именно, так и не сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Что ж, поздно сожалеть о том, чего не воротишь, что сделано, то сделано. Так что Моргейна приняла Кевина в парадном зале и распорядилась, чтобы подали вино и снедь, — эту миссию Гвенвифар охотно перепоручила своей придворной даме. Королева весьма любила послушать игру Кевина на арфе, но самого музыканта на дух не переносила. Так что Моргейна прислуживала ему за столом — и расспрашивала об Авалоне.
— В добром ли здравии Вивиана?
— В добром и по-прежнему собирается приехать в Камелот на Пятидесятницу, — сообщил Кевин. — Оно и к лучшему, меня Артур даже слушать не стал. Хотя пообещал не запрещать костры Белтайна — по крайней мере, в этом году.
— Запрещай не запрещай — все равно толку с того будет мало, — отозвалась Моргейна. — Но у Артура есть и иные заботы — и куда ближе к собственному дому. Там, за окном, так близко, что с вершины холма разглядеть можно, — она указала рукой, — лежит островное королевство Леодегранса. Ты не слышал?
— Встречный путник сообщил мне, что Леодегранс скончался, не оставив сына, — откликнулся Кевин. — Его жена Альенор умерла вместе с младшим ее ребенком через несколько дней после смерти мужа. В тех краях лихорадка собрала обильную жатву.
— Гвенвифар даже на похороны не поехала, — продолжала Моргейна. — Впрочем, причины для слез у нее нет: любящим отцом Леодегранса никак нельзя было назвать. Артуру придется посоветоваться с ней насчет того, чтобы послать туда регента: он говорит, что теперь королевство принадлежит ей, и ежели у них родится второй сын, так ему-то остров и достанется. Однако непохоже на то, что Гвенвифар хотя бы одного сына родит.
Кевин медленно кивнул:
— Да, помнится, у нее был выкидыш перед самой битвой при горе Бадон, и королева едва от него оправилась. А сколько ей, кстати?
— Думаю, по меньшей мере двадцать пять, — предположила Моргейна, не будучи, впрочем, вполне уверена: слишком долго прожила она в волшебной стране.
— Для первого ребенка это многовато, — отозвался Кевин, — хотя не сомневаюсь, что, как любая бесплодная женщина, она молится о чуде. А что не так с Верховной королевой, что она никак не может зачать?
— Я ж не повитуха, — пожала плечами Моргейна. — С виду она вполне здорова, на молитвах все коленки стерла, но все тщетно.
— Что ж, все в воле Богов, — отозвался Кевин, — однако милость их этой стране куда как понадобится, ежели Верховный король умрет, не оставив наследника! А теперь, когда извне не напирают саксы, что помешает соперничающим королям Британии наброситься друг на друга и разорвать землю на мелкие клочки? Лоту я никогда не доверял, но теперь Лот мертв, а Гавейн верен Артуру безоговорочно, так что со стороны Лотиана страшиться нечего, разве что Моргауза найдет себе любовника, достаточно честолюбивого, чтобы претендовать на титул Верховного короля.
— Туда уехал Ланселет, но надолго он там не задержится, — сообщила Моргейна.
— Вот и Вивиана зачем-то собралась в Лотиан; хотя все мы считаем, что для такого путешествия она уже слишком стара, — отозвался Кевин.
«Но ведь тогда она увидит моего сына…» Сердце Моргейны дрогнуло, а в горле стеснилось от боли — или это слезы? Впрочем, Кевин вроде бы ничего не заметил.
— Ланселета я в пути не встретил: наверное, мы разминулись, — промолвил он. — Или, может, он к матери завернул поздороваться, или, — Кевин лукаво усмехнулся, — праздник Белтайн отметить. То-то обрадуются женщины Лотиана, если он там задержится! А уж Моргауза такой нежный кусочек из когтей ни за что не выпустит!
— Моргауза — сестра его матери, — отрезала Моргейна, — и думаю я, Ланс для этого — слишком хороший христианин. У него хватает отваги сойтись с саксами в открытом бою, но для такой битвы смелости у него недостанет.
Кевин изогнул брови:
— Ого, вот, значит, как? Не сомневаюсь, что говоришь ты, исходя из опыта, но учтивости ради предположим, что исходя из Зрения! Однако Моргауза куда как порадуется возможности опозорить лучшего Артурова рыцаря… тогда Гавейн приблизится к трону еще на шаг-другой. А перед этой дамой ни один мужчина устоять не в силах… она ведь еще не стара, и до сих пор красавица, и в рыжих кудрях ее — ни одного седого волоса…
— На ярмарках Лотиана, знаешь ли, торгуют хной, привезенной из самого Египта, — ядовито отметила Моргейна.
— И талия у нее тонка, и говорят, будто она весьма сведуща в магических искусствах и любого мужчину способна приворожить, — продолжал Кевин. — Но это лишь сплетни, и ничего больше. Я слыхал, Лотианом она правит неплохо. А ты ее настолько не любишь, Моргейна?
— Ничего подобного. Она — моя родственница, и она всегда была добра ко мне, — возразила Моргейна и уже собиралась было добавить: «Она взяла на воспитание мое дитя», — это позволило бы ей спросить, не слышал ли Кевин новостей о Гвидионе… но тут же прикусила язык. Даже Кевину она этой тайны не откроет. И вместо того Моргейна докончила:
— Но не по душе мне, когда о родственнице моей Моргаузе повсюду судачат как о шлюхе.
— Да не так все плохо, — рассмеялся Кевин, отставляя чашу. — Если дама и загляделась на молодого красавца, так не она первая и не она последняя. А сейчас, когда Моргауза овдовела, никто не вправе с нее спрашивать, с кем она делит ложе. Но не должно мне заставлять ждать Верховного короля. Пожелай мне удачи, Моргейна, ибо несу я королю дурные вести, а ты ведь знаешь, какая судьба ждала в старину гонца, доставившего королю нежелательные для него новости!
— Артур не из таких, — заверила Моргейна. — Но, ежели это не тайна, скажи, что это за дурные вести?
— Ничего нового, — пожал плечами Кевин. — Ибо говорилось уже не раз и не два, что Авалон не дозволит ему править как христианскому королю, какой бы уж веры сам он ни придерживался в сердце своем. Не должно ему дозволять священникам запрещать обряды Богини и вырубать дубовые рощи. А ежели он так поступит, велено мне передать ему от имени Владычицы: рука, вручившая ему священный меч друидов, повернет клинок в руке его так, что острие обратится против него же.
— Таким вестям он и впрямь не порадуется, — кивнула Моргейна, — но, может статься, вспомнит о принесенной клятве.
— О да, а у Вивианы есть против него и еще одно оружие, — отозвался Кевин, но какое именно, так и не сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93