— Ланселет попросил меня сообщить его жене обо всем.
— Ты так добра, — заметил Уриенс. — Что ж, поскольку война идет не у нас в стране, а за проливом, ты можешь съездить к Элейне, когда захочешь. Я бы попросил Акколона сопровождать тебя, но он наверняка отправится с Артуром к побережью.
«Он ведь и вправду охотно поручил бы меня попечению Акколона. Он обо всех думает хорошо», — подумала Моргейна и с искренней теплотой поцеловала мужа.
— А можно, после того, как я побываю у Элейны, я навещу свою родственницу на Авалоне, супруг мой?
— Делай, как тебе угодно, моя леди, — согласился Уриенс. — Только не могла бы ты, прежде чем уедешь, распаковать мои вещи? Моему слуге никогда не удается справиться с этим так же хорошо, как это делаешь ты. И не оставишь ли ты мне кое-что из твоих бальзамов и трав?
— Ну конечно, — отозвалась Моргейна. Она отправилась готовиться к отъезду; ей подумалось, что раз им предстоит на какое-то время разлучиться, сегодня Уриенс наверняка пожелает спать с ней. Моргейна вздохнула, примирившись со своей участью. Что ж, терпела она раньше — потерпит и теперь.
«Какой же я сделалась распутной!»
Глава 12
Моргейна знала, что ей хватит решимости совершить это путешествие лишь в том случае, если она будет действовать постепенно — шаг за шагом, день за днем, лига за лигой. Первым ее шагом стала поездка в замок Пелинора; по горькой иронии судьбы, первым делом она должна была передать сердечное послание жене и детям Ланселета.
Сперва она поехала на север по старой римской дороге, вившейся меж холмов. Кевин предложил было сопровождать ее, и Моргейна едва не поддалась искушению; ее вновь принялись терзать прежние страхи: она и на этот раз не найдет дорогу на Авалон, она не посмеет вызвать авалонскую ладью, она вновь заблудится в волшебной стране и навеки потеряется там. Она не смела прийти на Авалон после смерти Вивианы…
Но теперь это испытание снова встало перед ней, как и в тот раз, когда она только стала жрицей… она сбежала с Авалона в одиночку, не пройдя никаких испытаний, кроме этого, и теперь должна была самостоятельно найти способ вернуться… она должна была добраться на Авалон, опираясь лишь на свои собственные силы, а не на поддержку Кевина.
И все же Моргейну мучил страх. Ведь все это было так давно…
На четвертый день впереди показался замок Пелинора, и к полудню, проехав вдоль болотистого берега озера, где не встречались более следы некогда таившегося здесь дракона (что не помешало слуге и служанке, сопровождавшим Моргейну, начать дрожать и рассказывать друг дружке ужасные истории о драконах), Моргейна увидела дом, который Пелинор подарил Элейне и Ланселету после их свадьбы.
Это была скорее вилла, чем замок; в нынешние мирные дни в этих краях осталось не так уж много укрепленных жилищ. Между домом и дорогой протянулись просторные пологие лужайки, и, когда Моргейна подъехала к дому, стая гусей разразилась гоготаньем.
Моргейну встретил дворецкий в нарядной одежде; он поприветствовал гостью и поинтересовался, кто она и по какому делу прибыла.
— Я — леди Моргейна, жена Уриенса, короля Северного Уэльса. Я привезла послание от лорда Ланселета.
Моргейну провели в комнату, где можно было умыться с дороги и привести себя в порядок, а затем препроводили в большой зал, где горел огонь в камине, и предложили пшеничный пирог с медом и хорошее вино. Моргейна поймала себя на том, что этот церемонный прием начал нагонять на нее зевоту. В конце концов, она ведь родственница хозяев дома, а не какой-нибудь посланец, прибывший по государственным делам! Через некоторое время в зал заглянул какой-то мальчик, увидел, что там никого нет, кроме Моргейны, и вошел. Мальчик был белокур и голубоглаз, и лицо его усеивала россыпь золотистых веснушек. Моргейна сразу же поняла, что это и есть сын Ланселета, хоть он ничуть не походил на отца.
— Ты — та самая леди Моргейна, которую зовут Моргейной Волшебницей?
— Да, это я и есть, — отозвалась Моргейна. — А еще я — твоя кузина, Галахад.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — настороженно спросил мальчишка. — Ты что, колдунья? Почему тебя зовут Волшебницей?
— Потому, что я происхожу из древнего королевского рода Авалона и выросла на Авалоне, — пояснила Моргейна. — А твое имя я узнала не при помощи волшебства, а потому, что ты очень похож на свою мать, которая тоже приходится мне родственницей.
— Моего отца тоже зовут Галахадом, — заявил мальчик, — но саксы прозвали его Эльфийской Стрелой.
— Я приехала, чтобы передать тебе привет от твоего отца — тебе, твоей матери и твоим сестрам, — сказала Моргейна.
— Нимуэ — дура, — сообщил Галахад. — Она уже большая, ей целых пять лет, но, когда отец приехал, она принялась реветь и не пошла к нему на руки, потому что не узнала. А ты знаешь моего отца?
— Конечно, знаю, — сказала Моргейна. — Его мать, Владычица Озера, была моей тетей и приемной матерью. Галахад недоверчиво взглянул на нее и нахмурился.
— Моя мама говорит, что Владычица Озера — злая колдунья.
— Твоя мама… — Моргейна осеклась и решила смягчить выражения; в конце концов, Галахад ведь еще ребенок. — Твоя мама не знала Владычицу так хорошо, как знала ее я. Она была доброй и мудрой женщиной и всю свою жизнь служила богам.
— Что, правда?
Моргейна просто-таки видела, как мальчик пытается осмыслить эту идею.
— Отец Гриффин говорит, что служителями Божьими могут быть только мужчины, потому что мужчины сделаны по образу и подобию Божьему, а женщины — нет. Нимуэ сказала, что хочет быть священником, когда вырастет, чтоб научиться читать, писать и играть на арфе, а отец Гриффин сказал, что женщины этого не могут вообще.
— Значит, отец Гриффин ошибается, — сказала Моргейна, — потому что я умею делать все это, и еще многое другое.
— Я тебе не верю! — заявил Галахад, с враждебным видом уставившись на Моргейну. — Ты думаешь, что ты лучше всех, да? Моя мама говорит, что маленькие не должны спорить со взрослыми, а ты выглядишь так, будто ты не намного старше меня. Ведь ты не намного больше меня, верно?
Моргейна рассмеялась — ее позабавил этот сердитый мальчишка, — и сказала:
— Но все-таки я старше и твоей мамы, и твоего отца, Галахад, хоть я и не очень большая.
Тут скрипнула дверь и вошла Элейна. Она казалась более мягкой и спокойной, чем раньше; тело ее округлилось, а грудь потеряла былую упругость. Ну что ж, напомнила себе Моргейна, Элейна ведь родила троих детей, а младшего как раз кормила грудью. Но она по-прежнему была прекрасна, и ее золотые волосы сияли так же ярко, как и раньше. Она обняла Моргейну так просто и непринужденно, словно они расстались лишь вчера.
— Я вижу, ты уже познакомилась с моим послушным сыном, — сказала Элейна. — Нимуэ сидит в своей комнате — я ее наказала за то, что она нагрубила отцу Гриффину, — а Гвенни, хвала небесам, уснула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Ты так добра, — заметил Уриенс. — Что ж, поскольку война идет не у нас в стране, а за проливом, ты можешь съездить к Элейне, когда захочешь. Я бы попросил Акколона сопровождать тебя, но он наверняка отправится с Артуром к побережью.
«Он ведь и вправду охотно поручил бы меня попечению Акколона. Он обо всех думает хорошо», — подумала Моргейна и с искренней теплотой поцеловала мужа.
— А можно, после того, как я побываю у Элейны, я навещу свою родственницу на Авалоне, супруг мой?
— Делай, как тебе угодно, моя леди, — согласился Уриенс. — Только не могла бы ты, прежде чем уедешь, распаковать мои вещи? Моему слуге никогда не удается справиться с этим так же хорошо, как это делаешь ты. И не оставишь ли ты мне кое-что из твоих бальзамов и трав?
— Ну конечно, — отозвалась Моргейна. Она отправилась готовиться к отъезду; ей подумалось, что раз им предстоит на какое-то время разлучиться, сегодня Уриенс наверняка пожелает спать с ней. Моргейна вздохнула, примирившись со своей участью. Что ж, терпела она раньше — потерпит и теперь.
«Какой же я сделалась распутной!»
Глава 12
Моргейна знала, что ей хватит решимости совершить это путешествие лишь в том случае, если она будет действовать постепенно — шаг за шагом, день за днем, лига за лигой. Первым ее шагом стала поездка в замок Пелинора; по горькой иронии судьбы, первым делом она должна была передать сердечное послание жене и детям Ланселета.
Сперва она поехала на север по старой римской дороге, вившейся меж холмов. Кевин предложил было сопровождать ее, и Моргейна едва не поддалась искушению; ее вновь принялись терзать прежние страхи: она и на этот раз не найдет дорогу на Авалон, она не посмеет вызвать авалонскую ладью, она вновь заблудится в волшебной стране и навеки потеряется там. Она не смела прийти на Авалон после смерти Вивианы…
Но теперь это испытание снова встало перед ней, как и в тот раз, когда она только стала жрицей… она сбежала с Авалона в одиночку, не пройдя никаких испытаний, кроме этого, и теперь должна была самостоятельно найти способ вернуться… она должна была добраться на Авалон, опираясь лишь на свои собственные силы, а не на поддержку Кевина.
И все же Моргейну мучил страх. Ведь все это было так давно…
На четвертый день впереди показался замок Пелинора, и к полудню, проехав вдоль болотистого берега озера, где не встречались более следы некогда таившегося здесь дракона (что не помешало слуге и служанке, сопровождавшим Моргейну, начать дрожать и рассказывать друг дружке ужасные истории о драконах), Моргейна увидела дом, который Пелинор подарил Элейне и Ланселету после их свадьбы.
Это была скорее вилла, чем замок; в нынешние мирные дни в этих краях осталось не так уж много укрепленных жилищ. Между домом и дорогой протянулись просторные пологие лужайки, и, когда Моргейна подъехала к дому, стая гусей разразилась гоготаньем.
Моргейну встретил дворецкий в нарядной одежде; он поприветствовал гостью и поинтересовался, кто она и по какому делу прибыла.
— Я — леди Моргейна, жена Уриенса, короля Северного Уэльса. Я привезла послание от лорда Ланселета.
Моргейну провели в комнату, где можно было умыться с дороги и привести себя в порядок, а затем препроводили в большой зал, где горел огонь в камине, и предложили пшеничный пирог с медом и хорошее вино. Моргейна поймала себя на том, что этот церемонный прием начал нагонять на нее зевоту. В конце концов, она ведь родственница хозяев дома, а не какой-нибудь посланец, прибывший по государственным делам! Через некоторое время в зал заглянул какой-то мальчик, увидел, что там никого нет, кроме Моргейны, и вошел. Мальчик был белокур и голубоглаз, и лицо его усеивала россыпь золотистых веснушек. Моргейна сразу же поняла, что это и есть сын Ланселета, хоть он ничуть не походил на отца.
— Ты — та самая леди Моргейна, которую зовут Моргейной Волшебницей?
— Да, это я и есть, — отозвалась Моргейна. — А еще я — твоя кузина, Галахад.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — настороженно спросил мальчишка. — Ты что, колдунья? Почему тебя зовут Волшебницей?
— Потому, что я происхожу из древнего королевского рода Авалона и выросла на Авалоне, — пояснила Моргейна. — А твое имя я узнала не при помощи волшебства, а потому, что ты очень похож на свою мать, которая тоже приходится мне родственницей.
— Моего отца тоже зовут Галахадом, — заявил мальчик, — но саксы прозвали его Эльфийской Стрелой.
— Я приехала, чтобы передать тебе привет от твоего отца — тебе, твоей матери и твоим сестрам, — сказала Моргейна.
— Нимуэ — дура, — сообщил Галахад. — Она уже большая, ей целых пять лет, но, когда отец приехал, она принялась реветь и не пошла к нему на руки, потому что не узнала. А ты знаешь моего отца?
— Конечно, знаю, — сказала Моргейна. — Его мать, Владычица Озера, была моей тетей и приемной матерью. Галахад недоверчиво взглянул на нее и нахмурился.
— Моя мама говорит, что Владычица Озера — злая колдунья.
— Твоя мама… — Моргейна осеклась и решила смягчить выражения; в конце концов, Галахад ведь еще ребенок. — Твоя мама не знала Владычицу так хорошо, как знала ее я. Она была доброй и мудрой женщиной и всю свою жизнь служила богам.
— Что, правда?
Моргейна просто-таки видела, как мальчик пытается осмыслить эту идею.
— Отец Гриффин говорит, что служителями Божьими могут быть только мужчины, потому что мужчины сделаны по образу и подобию Божьему, а женщины — нет. Нимуэ сказала, что хочет быть священником, когда вырастет, чтоб научиться читать, писать и играть на арфе, а отец Гриффин сказал, что женщины этого не могут вообще.
— Значит, отец Гриффин ошибается, — сказала Моргейна, — потому что я умею делать все это, и еще многое другое.
— Я тебе не верю! — заявил Галахад, с враждебным видом уставившись на Моргейну. — Ты думаешь, что ты лучше всех, да? Моя мама говорит, что маленькие не должны спорить со взрослыми, а ты выглядишь так, будто ты не намного старше меня. Ведь ты не намного больше меня, верно?
Моргейна рассмеялась — ее позабавил этот сердитый мальчишка, — и сказала:
— Но все-таки я старше и твоей мамы, и твоего отца, Галахад, хоть я и не очень большая.
Тут скрипнула дверь и вошла Элейна. Она казалась более мягкой и спокойной, чем раньше; тело ее округлилось, а грудь потеряла былую упругость. Ну что ж, напомнила себе Моргейна, Элейна ведь родила троих детей, а младшего как раз кормила грудью. Но она по-прежнему была прекрасна, и ее золотые волосы сияли так же ярко, как и раньше. Она обняла Моргейну так просто и непринужденно, словно они расстались лишь вчера.
— Я вижу, ты уже познакомилась с моим послушным сыном, — сказала Элейна. — Нимуэ сидит в своей комнате — я ее наказала за то, что она нагрубила отцу Гриффину, — а Гвенни, хвала небесам, уснула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84