— Она забеременела незадолго до битвы у горы Бадон и проносила дитя пять месяцев — и вполне могла бы выносить его. Думаю, она скинула плод прежде времени из-за жары, из-за тесноты в замке, из-за постоянного страха перед саксами… и я полагаю, что именно жалость к ней заставила Артура предать Авалон и отречься от драконьего знамени.
— Но Гвенвифар причинила Артуру столь великий вред не только из-за своей бездетности, королева Моргауза, — сказала Ниниана. — Она — орудие в руках священников, а ее влияние на короля чрезвычайно велико. И если случится все же, что она сумеет родить ребенка и ребенок этот доживет до зрелых лет… Вот это будет хуже всего.
У Моргаузы перехватило дыхание.
— Гавейн…
— Гавейн — христианин, как и Артур, — отрезала Вивиана. — Он желает лишь одного — чтобы Артур был им доволен.
— Я не знаю, — сказал Кевин, — действительно ли Артур так привержен богу христиан, или он делает все это лишь ради Гвенвифар, чтоб порадовать и утешить ее…
— Разве мужчина, нарушивший клятву ради женщины, достоин того, чтобы править? — с презрением спросила Моргауза. — Ведь Артур отрекся от клятвы, верно?
— Я слышал, как он говорил, что раз Христос и Дева Мария даровали ему победу у горы Бадон, он уже не откажется от них, — сказал Кевин. — Более того, я слышал, как он в разговоре с Талиесином сказал, что Дева Мария — та же самая Великая Богиня, и что это она даровала ему победу, дабы спасти эту землю… и что знамя Пендрагона принадлежит его отцу, а не ему…
— И все же, — сказала Ниниана, — это еще не дает ему права выбрасывать это знамя. Мы, Авалон, возвели Артура на трон, и он обязан нам…
— Да какая разница, что за знамя реет над королевским войском? — нетерпеливо перебила ее Моргауза. — Солдатам нужно нечто такое, что воспламеняло бы их воображение…
— Ты, как обычно, упускаешь самое главное, — сказала Вивиана. — Мы должны иметь возможность контролировать с Авалона, о чем они думают и грезят, — иначе мы потерпим поражение в борьбе с Христом и их души попадут во власть ложной веры! Над ними всегда должен реять символ Дракона, чтобы человечество стремилось к совершенству, а не думало лишь о грехе и искуплении!
— Не знаю, — медленно произнес Кевин, — возможно, стоило бы сделать низшие таинства для глупцов, а сокровенные знания доверять лишь мудрым. Быть может, люди слишком легко попадают на Авалон — и потому не ценят этого.
— Ты хочешь, чтобы я сидела сложа руки и смотрела, как Авалон уходит все глубже в туманы, как страна фэйри? — возмутилась Вивиана.
— Я говорю, Владычица, — почтительно, но твердо отозвался Кевин, — что, быть может, теперь уже поздно бороться с этим. Однако сдается мне, что Авалон пребудет вечно, сколько бы веков ни миновало, и человек всегда сумеет отыскать дорогу туда, если он способен на это. А если не сумеет, то, быть может, это знак, что он к тому не готов.
— И все же, — жестко произнесла Вивиана, — я буду удерживать Авалон в пределах этого мира — или умру, пытаясь сделать это.
В зале воцарилась тишина, и Моргауза осознала, что ее бьет озноб.
— Разведи огонь, Гвидион, — велела она и передала вино. — Не хочешь ли выпить, сестра? А ты, мастер Арфист?
Ниниана принялась разливать вино, а вот Гвидион так и не тронулся с места. Он сидел неподвижно, словно заснул или впал в транс.
— Гвидион, делай, что тебе велят… — начала было Моргауза, но Кевин вскинул руку, призывая ее к молчанию, и шепотом произнес:
— Мальчик в трансе. Говори, Гвидион «,
— Все в крови, — прошептал Гвидион, — кровь течет ручьем, словно кровь жертв с древних алтарей, кровь растекается по трону…
Ниниана споткнулась, оступилась, и кроваво-красное вино окатило Гвидиона и плеснуло на колени Вивиане. Ниниана вскочила в изумлении, а Гвидион заморгал и встряхнулся, как щенок. Он смущенно произнес:
— Что… ой, простите… позволь, я тебе помогу, — и он отобрал у Нинианы мех с вином. — Ну и вид, будто кровь пролили. Я сейчас сбегаю на кухню за тряпкой, — и с этими словами он припустил прочь, как обычный проворный мальчишка.
— Вот вам ваша кровь, — с отвращением произнесла Моргауза. — Неужто и моему Гвидиону предстоит с головой уйти в грезы и отвратительные видения?
Вивиана, стряхивая липкое вино с платья, возразила:
— Не следует хаять чужой дар, Моргауза, лишь потому, что ты сама лишена Зрения!
Гвидион вернулся с тряпкой, но когда он наклонился, чтоб убрать лужу, то пошатнулся. Моргауза отобрала у него тряпку и жестом велела одной из служанок вытереть вино со стола и каменных плит. Гвидион казался больным, но если обычно он старался, чтобы Моргауза это заметила, то теперь мальчик быстро отвернулся, словно застеснявшись. Моргаузе до боли захотелось взять его на руки и прижать к себе — ведь это был ее последний ребенок, доставшийся ей, когда все остальные уже выросли, — но она знала, что Гвидион этому не порадуется, и потому осталась сидеть, уставившись на свои сцепленные руки. Ниниана тронула мальчика за плечо, но Вивиана кивком подозвала его к себе; взгляд ее был строг и тверд.
— А теперь скажи мне правду: давно ли у тебя проявилось Зрение?
Гвидион опустил глаза и ответил:
— Я не знал… не знал, что это так называется. Он беспокойно переминался с ноги на ногу, стараясь не смотреть на Владычицу Озера.
— И ты скрывал его из гордости и любви к могуществу, верно? — тихо спросила она. — Теперь этот дар овладел тобой, и ты должен будешь приложить немало сил, чтобы, в свою очередь, овладеть им. Я вижу, мы пришли в последний момент, — надеюсь, что не опоздали. Тебе трудно стоять? Тогда садись вот сюда и сиди тихо.
К изумлению Моргаузы, Гвидион безропотно уселся у ног жриц. Мгновение спустя Ниниана положила руку ему на голову, а он прижался к ее коленям.
Вивиана же снова повернулась к Моргаузе:
— Как я тебе уже говорила, Гвенвифар не родит Артуру сына — и все же король не отошлет ее прочь. Тем более что она христианка, а их вера запрещает мужчине прогонять жену…
— И что с того? — пожала плечами Моргауза. — У нее уже случился один выкидыш — а может, и не один. И она уже немолода для женщины. А жизнь женщины полна непредвиденных опасностей.
— О да, Моргауза, как-то раз ты уже попыталась воспользоваться этими непредвиденными опасностями, чтобы твой сын мог встать рядом с троном — не так ли? — спросила Вивиана. — Предупреждаю тебя, сестра: не вмешивайся в то, что установлено богами!
Моргауза улыбнулась.
— А мне казалось, Вивиана, что ты — или это был Талиесин? — еще давным-давно учила меня, что все в этом мире происходит в соответствии с волей богов, и никак иначе. Если бы Артур умер, так и не успев взойти на трон Утера, неужели боги не нашли бы другого человека, который послужил бы их целям?
— Я здесь не для того, чтоб вести с тобой богословские споры, скверная ты девчонка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Но Гвенвифар причинила Артуру столь великий вред не только из-за своей бездетности, королева Моргауза, — сказала Ниниана. — Она — орудие в руках священников, а ее влияние на короля чрезвычайно велико. И если случится все же, что она сумеет родить ребенка и ребенок этот доживет до зрелых лет… Вот это будет хуже всего.
У Моргаузы перехватило дыхание.
— Гавейн…
— Гавейн — христианин, как и Артур, — отрезала Вивиана. — Он желает лишь одного — чтобы Артур был им доволен.
— Я не знаю, — сказал Кевин, — действительно ли Артур так привержен богу христиан, или он делает все это лишь ради Гвенвифар, чтоб порадовать и утешить ее…
— Разве мужчина, нарушивший клятву ради женщины, достоин того, чтобы править? — с презрением спросила Моргауза. — Ведь Артур отрекся от клятвы, верно?
— Я слышал, как он говорил, что раз Христос и Дева Мария даровали ему победу у горы Бадон, он уже не откажется от них, — сказал Кевин. — Более того, я слышал, как он в разговоре с Талиесином сказал, что Дева Мария — та же самая Великая Богиня, и что это она даровала ему победу, дабы спасти эту землю… и что знамя Пендрагона принадлежит его отцу, а не ему…
— И все же, — сказала Ниниана, — это еще не дает ему права выбрасывать это знамя. Мы, Авалон, возвели Артура на трон, и он обязан нам…
— Да какая разница, что за знамя реет над королевским войском? — нетерпеливо перебила ее Моргауза. — Солдатам нужно нечто такое, что воспламеняло бы их воображение…
— Ты, как обычно, упускаешь самое главное, — сказала Вивиана. — Мы должны иметь возможность контролировать с Авалона, о чем они думают и грезят, — иначе мы потерпим поражение в борьбе с Христом и их души попадут во власть ложной веры! Над ними всегда должен реять символ Дракона, чтобы человечество стремилось к совершенству, а не думало лишь о грехе и искуплении!
— Не знаю, — медленно произнес Кевин, — возможно, стоило бы сделать низшие таинства для глупцов, а сокровенные знания доверять лишь мудрым. Быть может, люди слишком легко попадают на Авалон — и потому не ценят этого.
— Ты хочешь, чтобы я сидела сложа руки и смотрела, как Авалон уходит все глубже в туманы, как страна фэйри? — возмутилась Вивиана.
— Я говорю, Владычица, — почтительно, но твердо отозвался Кевин, — что, быть может, теперь уже поздно бороться с этим. Однако сдается мне, что Авалон пребудет вечно, сколько бы веков ни миновало, и человек всегда сумеет отыскать дорогу туда, если он способен на это. А если не сумеет, то, быть может, это знак, что он к тому не готов.
— И все же, — жестко произнесла Вивиана, — я буду удерживать Авалон в пределах этого мира — или умру, пытаясь сделать это.
В зале воцарилась тишина, и Моргауза осознала, что ее бьет озноб.
— Разведи огонь, Гвидион, — велела она и передала вино. — Не хочешь ли выпить, сестра? А ты, мастер Арфист?
Ниниана принялась разливать вино, а вот Гвидион так и не тронулся с места. Он сидел неподвижно, словно заснул или впал в транс.
— Гвидион, делай, что тебе велят… — начала было Моргауза, но Кевин вскинул руку, призывая ее к молчанию, и шепотом произнес:
— Мальчик в трансе. Говори, Гвидион «,
— Все в крови, — прошептал Гвидион, — кровь течет ручьем, словно кровь жертв с древних алтарей, кровь растекается по трону…
Ниниана споткнулась, оступилась, и кроваво-красное вино окатило Гвидиона и плеснуло на колени Вивиане. Ниниана вскочила в изумлении, а Гвидион заморгал и встряхнулся, как щенок. Он смущенно произнес:
— Что… ой, простите… позволь, я тебе помогу, — и он отобрал у Нинианы мех с вином. — Ну и вид, будто кровь пролили. Я сейчас сбегаю на кухню за тряпкой, — и с этими словами он припустил прочь, как обычный проворный мальчишка.
— Вот вам ваша кровь, — с отвращением произнесла Моргауза. — Неужто и моему Гвидиону предстоит с головой уйти в грезы и отвратительные видения?
Вивиана, стряхивая липкое вино с платья, возразила:
— Не следует хаять чужой дар, Моргауза, лишь потому, что ты сама лишена Зрения!
Гвидион вернулся с тряпкой, но когда он наклонился, чтоб убрать лужу, то пошатнулся. Моргауза отобрала у него тряпку и жестом велела одной из служанок вытереть вино со стола и каменных плит. Гвидион казался больным, но если обычно он старался, чтобы Моргауза это заметила, то теперь мальчик быстро отвернулся, словно застеснявшись. Моргаузе до боли захотелось взять его на руки и прижать к себе — ведь это был ее последний ребенок, доставшийся ей, когда все остальные уже выросли, — но она знала, что Гвидион этому не порадуется, и потому осталась сидеть, уставившись на свои сцепленные руки. Ниниана тронула мальчика за плечо, но Вивиана кивком подозвала его к себе; взгляд ее был строг и тверд.
— А теперь скажи мне правду: давно ли у тебя проявилось Зрение?
Гвидион опустил глаза и ответил:
— Я не знал… не знал, что это так называется. Он беспокойно переминался с ноги на ногу, стараясь не смотреть на Владычицу Озера.
— И ты скрывал его из гордости и любви к могуществу, верно? — тихо спросила она. — Теперь этот дар овладел тобой, и ты должен будешь приложить немало сил, чтобы, в свою очередь, овладеть им. Я вижу, мы пришли в последний момент, — надеюсь, что не опоздали. Тебе трудно стоять? Тогда садись вот сюда и сиди тихо.
К изумлению Моргаузы, Гвидион безропотно уселся у ног жриц. Мгновение спустя Ниниана положила руку ему на голову, а он прижался к ее коленям.
Вивиана же снова повернулась к Моргаузе:
— Как я тебе уже говорила, Гвенвифар не родит Артуру сына — и все же король не отошлет ее прочь. Тем более что она христианка, а их вера запрещает мужчине прогонять жену…
— И что с того? — пожала плечами Моргауза. — У нее уже случился один выкидыш — а может, и не один. И она уже немолода для женщины. А жизнь женщины полна непредвиденных опасностей.
— О да, Моргауза, как-то раз ты уже попыталась воспользоваться этими непредвиденными опасностями, чтобы твой сын мог встать рядом с троном — не так ли? — спросила Вивиана. — Предупреждаю тебя, сестра: не вмешивайся в то, что установлено богами!
Моргауза улыбнулась.
— А мне казалось, Вивиана, что ты — или это был Талиесин? — еще давным-давно учила меня, что все в этом мире происходит в соответствии с волей богов, и никак иначе. Если бы Артур умер, так и не успев взойти на трон Утера, неужели боги не нашли бы другого человека, который послужил бы их целям?
— Я здесь не для того, чтоб вести с тобой богословские споры, скверная ты девчонка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84