Я уверен, вы слышали, как много появилось фальшивых карточек, к тому же сейчас канун Рождества.
– Но у вас именно моя кредитная карточка. На ней стоит мое имя. У вас письмо из американского посольства. Что еще вам нужно?
Сзади нее ворчливый провинциальный голос жаловался, что у нее обеденный перерыв всего сорок минут, что она уже опаздывает, а ей еще надо купить чаю. Иза начинала чувствовать себя среди этих людей, словно прокаженная.
– Нам очень трудно справляться с подобными проблемами. Было бы лучше, гораздо лучше, если бы вы попробовали в Лондоне.
– А еще лучше у себя дома, в Америке, – послышался голос сзади.
– О Боже, что… – начала Иза, но заставила себя замолчать. Она бы с большим удовольствием заорала в ответ что-нибудь грубое, непристойное, если бы от этого была хоть какая-нибудь польза. Но здесь все бессмысленно. Еще одна измученная истеричная женщина, скажут о ней. Совсем как доктора. И Бенджи, сидевший рядом на конторке, почувствовав напряжение матери, начал ерзать.
– Позвольте выяснить все до конца. Вы предлагаете мне поехать в Лондон, чтобы разобраться?
– Это было бы лучше всего.
– Но как я доберусь до Лондона без кредитной карточки?
– К сожалению, я управляю банком, а не железными дорогами.
– Ах, как остроумно! – Она чувствовала, что начинает по-настоящему заводиться.
– Может быть, ваш муж сможет помочь?
Повысив голос, она потребовала:
– Приведите сюда управляющего!
– Мадам, – услышала она в ответ, – я и есть управляющий.
Иза потеряла всякое терпение, как и люди, стоявшие за ней в очереди. Бенджи плакал и тянул ее за руку. Проблема с мочевым пузырем. Надо было идти. Они победили ее.
– Причина в том, что я американка, или в том, что я женщина? – выдохнула она напоследок.
В ответ вежливые, равнодушные лица.
– Вы действительно удивительная нация! – Это было все, что она смогла произнести, уходя и таща за собой Бенджи. Сзади нее кто-то хихикнул. Когда она ушла, управляющий улыбнулся, сначала про себя, затем обращаясь к посетителям. Он настоял на том, чтобы самому обслужить двух следующих клиентов, извиняясь, как будто это была его вина, что вспыльчивая иностранка устроила здесь такую сцену, прежде чем уступить место кассирше. Он удалился в свой кабинет, где, закрыв дверь, поднял телефонную трубку.
– Да, она была здесь, как вы и предполагали.
Молча он выслушал ответ.
– Да, весьма эмоционально, даже, пожалуй, агрессивно. Но ведь это свойственно американкам. – Еще пауза. – Конечно. Не надо благодарить меня. Это был мой долг. А для друга это одно удовольствие. – Управляющий положил трубку, поправил костюм, вытащил золотые часы из кармана жилета и решил, что пора отправиться на ленч. Жареная индейка. С гарниром. Он чувствовал, что заслужил это.
Настроение Изы, жаждавшей крови, не улучшилось, когда, выйдя из здания банка, она увидела Дэниела, растянувшегося на скамейке. Он как кот грелся на декабрьском солнце и болтал с привлекательной девушкой, с удовольствием разглядывая ее большую грудь.
– Я полагала, вы будете помогать мне, мистер Блэкхарт, а не развлекаться, – пробормотала она себе под нос, хотя понимала, что это обычная женская ревность. Впрочем, нет, не ревность, просто Дэниел единственный человек, которому она может доверять в этом враждебном мире. Увидев Изу, Дэниел быстро распрощался с девушкой и вопрошающе взглянул на журналистку.
– Черт, как мне нужно выпить! – воскликнула она. – Беда в том, что я не могу себе этого позволить: эти слабоумные отказались выдать мне кредитную карточку.
– Нет в мире проблемы, которая решалась бы проще, – сказал Дэнни в ответ. И вот они уже сидят во дворике гостиницы, чьи глинобитные стены покрыты древним мхом и лишайником. Табличка гласила, что здесь бывал Томас Харди, великий писатель спал и ужинал в этом доме, вот только проселочную дорогу превратили теперь в оживленное шоссе.
Иза рассказала Блэкхарту все, пока он пил апельсиновый сок. Она ничего не утаила – даже самых мрачных предположений о дочери Деверье, она была слишком подавлена, слишком напугана, чтобы что-нибудь скрывать.
– Вы знаете Полетт Деверье? – с надеждой спросила она. Но Дэнни разочаровал ее.
– Честно говоря, я даже не знал, что у него есть дочь, и точно не писал о ней в «Хронике». Но почему она или кто-то еще мог забрать вашего ребенка?
– Если бы я это знала! Я все еще надеюсь, что произошла ошибка – может быть, я ошиблась и никакой тайны просто не существует. Но каждый раз, когда я задаю кому-нибудь вопрос, сразу чувствую, как растет вверх каменная стена. В каком бы направлении я ни искала, дверь захлопывается прямо перед моим носом. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Они не замуровывают вас, Иза, они вас «выдавливают».
– Что вы хотите сказать? Кто это «они»?
– «Они» – это весь Уэчестер и люди, которые имеют здесь вес. Вы – аутсайдер, иностранка. Еще более чертова иностранка, чем я. Вы причиняете беспокойство, поднимаете шум, нарушаете гладкое течение их жизни.
Дэнни наклонился и тронул Изу за руку. Как ни странно, его простой жест оказался невероятно приятным. Она отчаянно нуждалась в поддержке.
– Здесь неплохое место, – продолжал Блэкхарт. – За те четыре месяца, что я живу здесь, успел понять, что люди вполне доброжелательны, дружески настроены, чрезвычайно великодушны. Но они живут в своем собственном ритме, к которому привыкли за многие поколения. Они с подозрением относятся к энергичным чужакам. Поэтому может показаться, что они черствые и слепые.
Его взгляд был спокойным и серьезным, таким серьезным, что Изе стало как-то неловко. Она отхлебнула вина, оно было отвратительным, явно из бочки.
– Взгляните на все с их точки зрения. Вы приезжаете сюда – без всякого приглашения, принимаете их гостеприимство, вас лечат. А потом вдруг начинаете причинять беспокойство больнице, полиции, местной газете, социальной службе, даже местному парламентарию. Вы раскачиваете их лодку, а в провинции гребут все вместе.
– Так что вы мне предлагаете делать? Забыть обо всем?
Дэниел еще крепче сжал ей руку.
– Конечно, нет. Но вы должны понимать, против чего выступаете. Знать противника в лицо. И понимать себя, Иза. Отдавать себе отчет в том, что, возможно, и даже весьма вероятно, никакой тайны не существует. Бэлла могла умереть. Вы ведь это понимаете, правда?
– Но, Дэниел, если бы вы сами были убеждены на сто процентов, вас бы здесь не было. Вы же не добрый самаритянин, пекущийся о несчастной калеке.
– А может, я здесь, потому что вы произвели на меня неотразимое впечатление, вчера, в нашей редакции?
– А вы не забыли, что я замужняя женщина и вполне могла бы быть вашей старшей сестрой?
Они улыбнулись друг другу, довольные этой небольшой передышкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71