Она не может быть одновременно нянькой и ведущей новостей. Давай, отправляй ее маленькую попку на Украину через неделю, считая с сегодняшнего дня. – Он отхлебнул вина. – Или прощай, птичка.
Официантка принесла счет, который управляющий перекинул Граббу. Пока Грабб нехотя копался в бумажнике, разыскивая свою кредитную карточку, ЭП болтал с официанткой, выясняя, где она живет, и предлагая подвезти ее до дома.
– Мы проезжаем мимо, не правда ли, Элдред?
– Мы?!
– Конечно. Ты можешь вести машину, подвезешь меня домой. Это не так уж далеко. Поработай для разнообразия за свою огромную зарплату. – Алкоголь и сознание своей власти ударили Хаги в голову.
– Что такое двадцать миль ради друга! – проворчал Грабб.
Они ехали молча. ЭП с официанткой сели на заднее сиденье, предоставив Граббу следить за дорогой, блестевшей под мелким дождиком. Ему пришлось собраться, он слишком поздно понял, как много выпил. Его волновало собственное будущее. И будущее иностранных бюро. Грабба вдруг осенило: если не будет зарубежных корпунктов, не нужен будет и редактор иностранного отдела. Не будет работы. Не будет его самого.
– Нам нужна полнота картины, Хьюго. Сейчас больше, чем когда-либо.
С заднего сиденья донеслось лишь незаинтересованное бурчание.
– Послушай, весь этот чертов мир распадается на части. Этнические войны во всех странах бывшей коммунистической ориентации, Южная Африка кипит, правящая семейка в Саудовской Аравии того и гляди будет скинута, и вместе с ней уйдут миллионы баррелей нефти, в Китае назревает угроза гражданской войны. – Машина царапнула край тротуара. – Ведущие ученые-ядерщики бывшего СССР как тараканы расползаются по свету. Похоже на фейерверк Четвертого июля. Шнур уже зажжен, мы в преддверии большого взрыва.
ЭП никак не отозвался. Грабб попробовал зайти с другой стороны.
– Нам не следует слишком торопиться с Изой Дин. Она у нас самая лучшая. Скоро спрос на иностранные новости увеличится, как во времена вьетнамской войны. Знаешь, может быть, мы должны проявить еще немного терпения и… Дерьмо! – Он сосредоточился на своих рассуждениях, машина выехала на середину дороги, и впереди зловеще блеснули фары едущего навстречу грузовика. Грабб резко повернул руль, взглянул в зеркало, собираясь извиниться перед пассажирами.
– Дерьмо! – повторил он, на этот раз на тон ниже. Когда свет фар осветил их машину, Грабб разглядел оскал своего босса, бледную кожу начинающей официантки, чья одежда была в большом беспорядке. Боже, ЭП все-таки человек! Грабб зря распинался.
– Извини, Иза, я попытался помочь тебе, – пробормотал он про себя и повторил то, что ему придется сказать ей (теперь уж не отвертеться): – Поезжай в Киев или уходи совсем.
Помфрит появился рано утром. Консульский работник, должно быть, выехал из Лондона задолго до рассвета. Он был безупречно одет, а в руке сжимал два паспорта.
– Миссис Дин, я очень рад. Удалось все сделать даже скорее, чем я надеялся, – воскликнул он, когда они уже сидели за столом в кухне, отхлебывая чай из больших кружек. – Так приятно, что я смог помочь и отправляю вас и сына домой. Я уверен, вы так хотите вернуться! Не стесняйтесь просить о помощи, если нужно организовать сборы…
«Странно, – подумала Иза. – Несколько часов спустя, после того как доктора разрешили мне уехать, посольство присылает паспорта». Она давно перестала верить в совпадения.
– Благодарю вас, мистер Помфрит. Я сейчас не еду.
Напомаженное лицо внезапно застыло, уголки губ опустились.
– Мой ребенок погиб не в катастрофе, и я собираюсь доказать это.
– О, только не это, миссис Дин! Пожалуйста, умоляю вас, не мучайте себя.
Изе казалось, что еще немного – и чиновник начнет заламывать пальцы.
– Какое содействие я могу получить от посольства?
– Содействие? О чем вы говорите? – прошепелявил Помфрит, не в состоянии смириться с новым препятствием. – Боюсь, мы не сможем оказать вам финансовую помощь…
– Мне нужны не деньги, а ваша помощь, чтобы выяснить, что произошло с моим ребенком. Как ее подменили другой, мертвой девочкой. Где она теперь.
Помфрит вскочил и стал прохаживаться по кухне, цокая каблуками по плиткам пола.
– Все это совершенно не убедительно, вы не можете этого сами не понимать, миссис Дин!
Он ждал ответа, но Иза молчала.
– Вы встречались с доктором?
– Да. Он говорит, что я в полном порядке.
– Физически, возможно, но психически?.. И кто же виноват в так называемой… подмене ребенка?
– Пол Деверье.
Помфрит так резко остановился, что чай выплеснулся на его идеально начищенные ботинки. Но он этого даже не заметил.
Чиновник знал, что посол и Пол Деверье лично заинтересованы в этом деле и настоятельно просили его как можно скорее покончить с ним без особого шума. И теперь его тщательно разработанный план рассыпался, повышение по службе уплывало из рук. Из-за этой женщины . В жизни Помфрита были пристрастия, ради которых он иногда подвергал опасности свою карьеру. Например, коллекция фарфора, статуя эпохи династии Тан, которую он сумел вывезти из Китая, красивый мужчина (правда, после нескольких бокалов вина). Но он никогда не стал бы рисковать из-за женщины.
– Я должен вас предупредить, миссис Дин, что вы зашли слишком далеко. Любой человек сочувствует убитой горем матери, но нелепые обвинения, которые вы выдвигаете, – это уж слишком! – Усики Помфрита встали дыбом. – Пол Деверье – верный друг Америки…
– Такими же друзьями были иранский шах и президент Южного Вьетнама Дьен. Мы предали одного и позволили физически уничтожить другого.
– Но, помилуйте, миссис Дин, господин Деверье так много сделал и для вас. Боже мой, мы находимся в его доме. В ваших обвинениях нет ни капли здравого смысла. Какие у вас доказательства – настоящие доказательства, – а не игра женского воображения? – От возмущения и страха Помфрит так возбудился, что шепелявил все сильнее.
– Я американская гражданка, господин Помфрит.
– С каких это пор гражданство что-то значит для вас? Черт побери, вы – бандиты-журналисты – ездите по всему миру, изобличаете Америку, критикуете и очерняете все, что мы делаем. Но при первой же неприятности вы машете паспортом и кричите: «Добрый старый Дядюшка Сэм, караул, на помощь!» Скажу вам, миссис Дин, в моей работе я встречаю людей, от которых тошнит.
– Не воспринимаете ли вы все это слишком трагично?
– А с вами разве такого не бывает?
– Бросьте, Помфрит. Я – американская гражданка, вы – государственный служащий, и ваша обязанность – помочь мне!
На его скулах заходили желваки.
– Ваш муж тоже американский гражданин, и у него столько же прав требовать от нас помощи. И маленький Бенджамен – американец, мы должны защитить его.
– Что?!
– Ваш муж, миссис Дин, вернее, его адвокат, обратился в посольство и выразил озабоченность тем, что интересы ребенка ущемляются из-за вашего безответственного поведения, в особенности из-за отказа вернуться домой, вы подвергаете его опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Официантка принесла счет, который управляющий перекинул Граббу. Пока Грабб нехотя копался в бумажнике, разыскивая свою кредитную карточку, ЭП болтал с официанткой, выясняя, где она живет, и предлагая подвезти ее до дома.
– Мы проезжаем мимо, не правда ли, Элдред?
– Мы?!
– Конечно. Ты можешь вести машину, подвезешь меня домой. Это не так уж далеко. Поработай для разнообразия за свою огромную зарплату. – Алкоголь и сознание своей власти ударили Хаги в голову.
– Что такое двадцать миль ради друга! – проворчал Грабб.
Они ехали молча. ЭП с официанткой сели на заднее сиденье, предоставив Граббу следить за дорогой, блестевшей под мелким дождиком. Ему пришлось собраться, он слишком поздно понял, как много выпил. Его волновало собственное будущее. И будущее иностранных бюро. Грабба вдруг осенило: если не будет зарубежных корпунктов, не нужен будет и редактор иностранного отдела. Не будет работы. Не будет его самого.
– Нам нужна полнота картины, Хьюго. Сейчас больше, чем когда-либо.
С заднего сиденья донеслось лишь незаинтересованное бурчание.
– Послушай, весь этот чертов мир распадается на части. Этнические войны во всех странах бывшей коммунистической ориентации, Южная Африка кипит, правящая семейка в Саудовской Аравии того и гляди будет скинута, и вместе с ней уйдут миллионы баррелей нефти, в Китае назревает угроза гражданской войны. – Машина царапнула край тротуара. – Ведущие ученые-ядерщики бывшего СССР как тараканы расползаются по свету. Похоже на фейерверк Четвертого июля. Шнур уже зажжен, мы в преддверии большого взрыва.
ЭП никак не отозвался. Грабб попробовал зайти с другой стороны.
– Нам не следует слишком торопиться с Изой Дин. Она у нас самая лучшая. Скоро спрос на иностранные новости увеличится, как во времена вьетнамской войны. Знаешь, может быть, мы должны проявить еще немного терпения и… Дерьмо! – Он сосредоточился на своих рассуждениях, машина выехала на середину дороги, и впереди зловеще блеснули фары едущего навстречу грузовика. Грабб резко повернул руль, взглянул в зеркало, собираясь извиниться перед пассажирами.
– Дерьмо! – повторил он, на этот раз на тон ниже. Когда свет фар осветил их машину, Грабб разглядел оскал своего босса, бледную кожу начинающей официантки, чья одежда была в большом беспорядке. Боже, ЭП все-таки человек! Грабб зря распинался.
– Извини, Иза, я попытался помочь тебе, – пробормотал он про себя и повторил то, что ему придется сказать ей (теперь уж не отвертеться): – Поезжай в Киев или уходи совсем.
Помфрит появился рано утром. Консульский работник, должно быть, выехал из Лондона задолго до рассвета. Он был безупречно одет, а в руке сжимал два паспорта.
– Миссис Дин, я очень рад. Удалось все сделать даже скорее, чем я надеялся, – воскликнул он, когда они уже сидели за столом в кухне, отхлебывая чай из больших кружек. – Так приятно, что я смог помочь и отправляю вас и сына домой. Я уверен, вы так хотите вернуться! Не стесняйтесь просить о помощи, если нужно организовать сборы…
«Странно, – подумала Иза. – Несколько часов спустя, после того как доктора разрешили мне уехать, посольство присылает паспорта». Она давно перестала верить в совпадения.
– Благодарю вас, мистер Помфрит. Я сейчас не еду.
Напомаженное лицо внезапно застыло, уголки губ опустились.
– Мой ребенок погиб не в катастрофе, и я собираюсь доказать это.
– О, только не это, миссис Дин! Пожалуйста, умоляю вас, не мучайте себя.
Изе казалось, что еще немного – и чиновник начнет заламывать пальцы.
– Какое содействие я могу получить от посольства?
– Содействие? О чем вы говорите? – прошепелявил Помфрит, не в состоянии смириться с новым препятствием. – Боюсь, мы не сможем оказать вам финансовую помощь…
– Мне нужны не деньги, а ваша помощь, чтобы выяснить, что произошло с моим ребенком. Как ее подменили другой, мертвой девочкой. Где она теперь.
Помфрит вскочил и стал прохаживаться по кухне, цокая каблуками по плиткам пола.
– Все это совершенно не убедительно, вы не можете этого сами не понимать, миссис Дин!
Он ждал ответа, но Иза молчала.
– Вы встречались с доктором?
– Да. Он говорит, что я в полном порядке.
– Физически, возможно, но психически?.. И кто же виноват в так называемой… подмене ребенка?
– Пол Деверье.
Помфрит так резко остановился, что чай выплеснулся на его идеально начищенные ботинки. Но он этого даже не заметил.
Чиновник знал, что посол и Пол Деверье лично заинтересованы в этом деле и настоятельно просили его как можно скорее покончить с ним без особого шума. И теперь его тщательно разработанный план рассыпался, повышение по службе уплывало из рук. Из-за этой женщины . В жизни Помфрита были пристрастия, ради которых он иногда подвергал опасности свою карьеру. Например, коллекция фарфора, статуя эпохи династии Тан, которую он сумел вывезти из Китая, красивый мужчина (правда, после нескольких бокалов вина). Но он никогда не стал бы рисковать из-за женщины.
– Я должен вас предупредить, миссис Дин, что вы зашли слишком далеко. Любой человек сочувствует убитой горем матери, но нелепые обвинения, которые вы выдвигаете, – это уж слишком! – Усики Помфрита встали дыбом. – Пол Деверье – верный друг Америки…
– Такими же друзьями были иранский шах и президент Южного Вьетнама Дьен. Мы предали одного и позволили физически уничтожить другого.
– Но, помилуйте, миссис Дин, господин Деверье так много сделал и для вас. Боже мой, мы находимся в его доме. В ваших обвинениях нет ни капли здравого смысла. Какие у вас доказательства – настоящие доказательства, – а не игра женского воображения? – От возмущения и страха Помфрит так возбудился, что шепелявил все сильнее.
– Я американская гражданка, господин Помфрит.
– С каких это пор гражданство что-то значит для вас? Черт побери, вы – бандиты-журналисты – ездите по всему миру, изобличаете Америку, критикуете и очерняете все, что мы делаем. Но при первой же неприятности вы машете паспортом и кричите: «Добрый старый Дядюшка Сэм, караул, на помощь!» Скажу вам, миссис Дин, в моей работе я встречаю людей, от которых тошнит.
– Не воспринимаете ли вы все это слишком трагично?
– А с вами разве такого не бывает?
– Бросьте, Помфрит. Я – американская гражданка, вы – государственный служащий, и ваша обязанность – помочь мне!
На его скулах заходили желваки.
– Ваш муж тоже американский гражданин, и у него столько же прав требовать от нас помощи. И маленький Бенджамен – американец, мы должны защитить его.
– Что?!
– Ваш муж, миссис Дин, вернее, его адвокат, обратился в посольство и выразил озабоченность тем, что интересы ребенка ущемляются из-за вашего безответственного поведения, в особенности из-за отказа вернуться домой, вы подвергаете его опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71