Понятно?
– Вы все очень ясно изложили, – прошептала Изидора.
– Довольно, Мо, – умолял хозяин. – Нам не нужны осложнения.
– Не ной, я просто хотел убедиться, что они меня правильно поняли.
Спектакль был таким впечатляющим, что привлек к себе внимание всех посетителей, даже бандита, стоявшего на стреме у входа. Потому-то он и не заметил, как они подъехали с потушенными фарами со стороны Хай-стрит. Прежде чем кто-нибудь успел двинуться с места, в кафе оказалось вдвое больше народу. В одном углу началась драка. Раздался визг. На пол летели стулья, посуда, слышались проклятия. Хозяин спрятался на полу за стойкой, его жена визгливо сыпала проклятиями, понося весь свет, посетителей и яростнее всех – своего мужа. Забыв об Изе, австралиец повернулся, и тут же свалился от мощного удара в пах. Нога в тяжелом ботинке наступила на руку с ножом, Мо извивался, не зная, какую часть тела прикрыть свободной рукой.
Ее прижали к стене, а Дэнни рывком подняли и припечатали лицом к стойке, так, что он чуть не задохнулся. И только увидев, что на него собираются надеть наручники, Дэнни понял, что происходит.
– Мы журналисты, – простонал он. – Мое удостоверение в бумажнике. В заднем кармане.
Его не отпустили, но стали более вежливыми, обшарили карманы, ища бумажник, и дважды проверили, нет ли там оружия. Поднос с горой погнутых грязных ножей, вилок и ложек сбросили на пол, чаша для рождественских подношений оказалась там же.
– Есть, Сардж! – Один из полицейских нашел редакционное удостоверение. – Дэниел Блэкхарт, «Уэссекская хроника».
– Никогда не слышал о такой газете, – рявкнул тот в ответ, но все-таки кивнул, и Дэниела отпустили.
– И леди тоже, – Дэниел едва мог говорить.
– Не очень-то она похожа на журналистку. И на леди тоже, – пробормотал Сардж, изучая Изу.
– Надеюсь, я выгляжу, как настоящая шлюха, – ответила Иза. – Вы только что испортили мою «легенду».
– Кажется, вам было не до игры, когда мы появились, мисс, – пошутил Сардж, кивая на распростертого на полу Мо. – Вот, вытритесь. – Он протянул ей носовой платок.
– Благодарю. Вы вовремя приехали.
– Это не случайность, – ответил полицейский. – Эту облаву Отряд по борьбе с наркотиками планировал около трех месяцев. Мы понятия не имели, что придется выручать дамочку из затруднительного положения.
– Мы, циники из средств массовой информации, не верим в совпадения.
– Поверьте на этот раз. Если бы мы знали, что эти ублюдки мутузят здесь журналистов, может, и отложили бы свой визит еще на три месяца, учитывая, как вы с нами обращаетесь.
– О'кей, я верю в совпадения. – Иза робко улыбнулась, все еще не придя в себя. Сардж ей понравился. Ей хотелось обнять его, расцеловать или разразиться слезами. И она улыбнулась.
– Мне нужно знать, кто вы такая, мисс. Покажите ваше удостоверение личности. Кроме того, я обязан снять показания.
Улыбка Изы погасла. Полиция. Британские власти. Все ее старания в аэропорту насмарку.
– Это ваше, мисс? – Один из полицейских подобрал ее сумку с пола.
– Благодарю вас, офицер. Позвольте показать вам мое удостоверение.
Изидора надеялась, что полицейские не заметили, с какой поспешностью она выхватила у него свою сумку, вспомнив, что там лежит. Но выбора у нее не было.
– Изидора Дин. Я иностранный корреспондент «Уорлд Кэйбл ньюз» из Вашингтона.
– А я узнал вас, – вступил в разговор другой полицейский. – У меня кабельное телевидение, – добавил он с энтузиазмом.
– Восполняет нехватку общения, – съязвил Сардж.
Он взял из рук Изы паспорт.
– Подождите здесь, пока мы все проверим, если не возражаете, мисс Дин. Один из наших людей снимет с вас показания.
– Конечно, сержант. Но… – Она потрогала рану на щеке. – Нельзя ли нам глотнуть свежего воздуха? Не каждый день я переодеваюсь шлюхой и на меня нападают в наркопритоне.
– Конечно. Коллинз позаботится о вас. Сардж, конечно, намекал на то, что Коллинз не упустит их из виду, пока все не прояснится. Иза и Дэнни прислонились к капоту полицейской машины, не обращая внимания на влажный декабрьский ветер, а Коллинз сел на водительское место, оставив дверцу приоткрытой.
– Деверье узнает об этом, Дэниел, – тихо сказала она.
– Каким образом? Он считает, что ты улетела.
– Подумай сам. Что бы ты сделал на его месте, с его возможностями? Постарался бы немедленно получить информацию о моем возвращении в страну или о том, например, что я воспользовалась кредитной карточкой у Теско. – Она прикусила губу. – Он узнает, что мы в Лондоне. Поймет почему. И доберется до Полетт раньше, чем мы.
– Нам лучше убраться отсюда, – согласился Дэниел.
– Если они заглянут в мою сумку, все будет кончено. Нас никогда не отпустят.
– Что там?
– Помимо пары тысяч фунтов наличными – что уже трудно объяснить, – мое грязное белье и личный незарегистрированный номер телефона министра обороны. Что тут скажешь?
– Лучше не пытаться.
– Я боюсь.
– Ты не представляешь себе, что будет, как только они пропустят мое имя через компьютер.
– Что ты имеешь в виду?
– Не так я хотел рассказать тебе обо всем, Иза, но ты должна знать. – Даже во тьме зимнего вечера, в тусклом свете уличных фонарей, на лице Дэниела проступило былое страдание.
– Я наркоман. Я не прикасался к героину почти год, но наверняка остался в черном списке. Я же говорил тебе, на скорлупе старины Хампти много трещин.
Иза молчала, потрясенная. Потом судорожно вздохнула.
– Проклятье! Мне следовало самой догадаться. Ты слишком уверенно вел себя здесь. И о Полетт все понимал.
– Ты разочарована?
– Только в себе, Дэниел. Мне следовало спросить, я должна была больше знать о тебе.
– Я чист, Иза. Поправляюсь. Со мной все будет о'кей.
– А что, есть проблемы?
– Конечно. Особенно теперь, когда я встретил тебя. – Изидора видела, что он действительно говорит правду.
– Оказаться на улице с односторонним движением – не самое лучшее, что может случиться с выздоравливающим наркоманом. Снова болит все тело. Дьявол сидит у тебя на плече, вспоминаешь, что такое жить одним днем.
– Ты привел меня сюда не случайно?
– Я довольно хорошо знаю это место. Правда, был не слишком уверен, что сумею все сделать как надо. Это все равно что курить в ванне с бензином. Но у меня хорошо получилось, так ведь? – Дэниел как будто в одну минуту постарел на сто лет. Иза молила Бога, чтобы виноват был мертвенный свет фонарей.
– И все это ты сделал ради меня?
– Нет, не только. Я должен был испытать себя. Во что-то снова поверить. От наркотиков прячешься, потому что они сильнее тебя. Ненавидишь себя, свою слабость. Потом наступает момент, и ты чувствуешь, что можешь противостоять этому, если веришь во что-то, что сильнее наркотиков. – Он устало провел рукой по волосам. – Я так давно не испытывал к себе ничего, кроме отвращения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71