— Она плачет не переставая с тех пор, как ее привезли сюда.
— Ну-ка дайте мне взглянуть, — попросила Молли. — У вас нет тут случайно амоксицилина, может, есть?
— Амокси... чего? — не поняла Маргарет.
— Не беспокойтесь. Я вспомнила, что у меня в машине есть сто пятьдесят кубиков в пузырьке.
— Вот уж действительно прямо вызов врача на дом! — воскликнула Маргарет.
— Да еще бесплатно, — подхватила Молли.
* * *
Ужин был устроен великолепно, истинно по-американски: цыпленок, зажаренный на решетке, печеная картошка и салат. Цыпленок оказался вкуснейшим — Алекс с гордостью сообщил нам способ приготовления.
— Знаете, как говорят? — сказал он, когда мы принялись уплетать сливочное мороженое. — Пока младшие дети научатся содержать дом в порядке, старшие внуки разнесут все на клочки. Верно ведь, Элайес?
— Неверно, — проворчал внук.
— А у вас есть дети? — поинтересовалась Маргарет.
— Пока еще нет, — ответил я.
— Я считаю, что дети должны быть невидимыми и неслышимыми, — заявила Молли. — Хотя бы время от времени.
Маргарет чуть было не полезла в бутылку, но тут же поняла, что Молли просто дурачится.
— И это еще говорит детский врач! — с притворным возмущением проворчала она.
— Иметь детей — самая великая радость, — заявил Траслоу.
— А разве нет такого пособия под названием «Внуки — такая забава, что я хотела бы завести сначала их, а потом уж детей»? — в шутку сказала Маргарет и засмеялась вместе с мужем.
— В этом есть доля правды, — согласился Алекс.
— Но если вы вернетесь в Вашингтон, то от всего этого придется отказаться, — заметила Молли.
— Знаю. Но не думайте, что мне от этого станет легче.
— Да тебя еще никто не просил, Алекс, — напомнила Маргарет.
— Да, не просил, — согласился Траслоу. — А по правде говоря, занять место вашего отца — перспектива не из приятных.
Молли согласно кивнула.
— Ничто так не надоедает, как постоянное тыканье достойным примером, — вступил я в разговор.
— Ну а теперь, милые дамы, — объявил Алекс, — надеюсь, вы не будете возражать, если мы с Веном удалимся куда-нибудь и поговорим о делах.
— Нам от этого будет только лучше, — резко ответила его супруга. — Молли поможет мне уложить детей спать. Если уж она на работе может терпеть их вокруг себя, то и этих вытерпит.
* * *
— Несколько недель назад, — начал рассказывать Траслоу, — Центральное разведуправление задержало одного человека по подозрению в убийстве. Румына. Из их тайной полиции — секуритате.
Мы устроились в комнате с каменным полом, которую Траслоу, судя по всему, приспособил под домашний кабинет, за большим столом из ясеня. В комнате стояла старинная потертая мебель, единственное, что не сочеталось со стариной, — это новейший черный телефонный аппарат с шифратором-скремблером на рабочем столе.
— Его допрашивали. Он оказался жестоким убийцей.
— Мне неизвестно, что он там выложил, поэтому молчу и внимательно слушаю.
— После нескольких напряженных допросов он наконец-то раскололся. Да толку чуть — он мало что знал. Содержали его в строго изолированной камере. Он заявил, что располагает кое-какими сведениями. Чем-то, связанным с убийством Харрисона Синклера...
Тут Алекс стал запинаться.
— И?
— Он умер, не успев ничего толком рассказать.
— Наверное, приложил руку не в меру усердный следователь?
— Нет. Они сумели проникнуть в систему, добраться до него и укокошить. Руки у них длинные.
— Ну и кто это они?
— Лицо или группа лиц, — медленно и зловеще произнес Алекс, — внутри ЦРУ.
— А вам известны их имена?
— В том-то и дело, что нет. Они глубоко законспирированы. Безликие личности, Бен, эта группа внутри Лэнгли... про нее слухи давно ходят. Вы что-нибудь слышали о «Чародеях»?
— Вчера вы упомянули о каком-то совете старейшин, — заметил я. — Но кто они такие? Чего они добиваются?
— Мы не знаем. Они слишком хорошо укрыты, за несколькими линиями фронта.
— И вы вот полагаете, что... «Чародеи» стояли за убийством Хэла?
— Не полагаю, а предполагаю, — уточнил он. — Возможно даже, что Хэл был одним из них.
От этих слов у меня даже голова кругом пошла... Хэл... ведь его убил кто-то из тех, кого готовили в разведке ГДР — штази. А теперь вот Траслоу толкует о каком-то румыне. Как соединить концы с концами? Что он имеет в виду?
— Но вам же должно быть кое-что известно о том, кто они такие?
— Нам известно лишь то, что они ухитрились незаметно стянуть с разных счетов ЦРУ десятки миллионов долларов. Все проделано чрезвычайно ловко, по-хитрому. А Харрисон Синклер, оказывается, присвоил из общей суммы двенадцать с половиной миллиончиков.
— Но вы же не верите всерьез этому трепу. Вам прекрасно известно, как скромно он жил.
— Послушайте, Бен. Я не хочу даже верить, что Хэл Синклер прикарманил хотя бы цент.
— Вы не хотите верить? А тогда какого черта обо всем этом говорите?
Траслоу отвечать на этот вопрос не стал и молча протянул мне папку в твердой картонной обложке. На ней виднелся гриф ЦРУ — «гамма-один», что означало такой высокий уровень секретности, что я к нему в бытность свою рядовым сотрудником организации допущен не был.
Внутри папки находились подборки фотокопий счетов, компьютерные распечатки, смутные, нечеткие фотографии. На одной фотокарточке снят мужчина в панаме на голове, стоящий в каком-то зале.
Вне всякого сомнения, это был Хэл Синклер.
— Где это все снято? — спросил я, хотя уже догадывался, где.
— Это Хэл в банке на острове Большой Кайман, очевидно, дожидается управляющего банком. На других снимках Хэл сфотографирован в банках Лихтенштейна, Белиза и Ангуильи.
— Это ничего не доказывает.
— Бен, послушайте меня. Я был близким другом Хэла. Снимки ошеломили меня. Хэл отсутствовал несколько дней — якобы заболел или взял отгулы. И связаться с ним было невозможно — домашний автоответчик переадресовывал всех в его офис. Видимо, как раз в те дни он и вносил деньги на свои счета. Прослежены его отдельные загранпоездки по фальшивым паспортам.
— Это какое-то вонючее дерьмо, Алекс!
Траслоу лишь тяжело вздохнул, очевидно, эти факты тревожили и его:
— Вот его подпись под регистрационными бумагами корпорации «Анштальт» из Лихтенштейна, открывающими анонимные зашифрованные счета. Подлинный владелец счета, как видите, — Харрисон Синклер. У нас есть также копии перехваченных переводов значительных сумм в коммерческий сберегательный банк на Бермудах. Зарегистрирован этот банк, разумеется, в Либерии. Имеются еще записи его телефонных разговоров, копии телексов, телеграмм с распоряжениями о переводах. Тут сам черт ногу сломит, Бен. Пласт на пласте, в скорлупе другая скорлупа — как русская матрешка. Все это и есть доказательства, простые и четкие, и они разрывают мне сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
— Ну-ка дайте мне взглянуть, — попросила Молли. — У вас нет тут случайно амоксицилина, может, есть?
— Амокси... чего? — не поняла Маргарет.
— Не беспокойтесь. Я вспомнила, что у меня в машине есть сто пятьдесят кубиков в пузырьке.
— Вот уж действительно прямо вызов врача на дом! — воскликнула Маргарет.
— Да еще бесплатно, — подхватила Молли.
* * *
Ужин был устроен великолепно, истинно по-американски: цыпленок, зажаренный на решетке, печеная картошка и салат. Цыпленок оказался вкуснейшим — Алекс с гордостью сообщил нам способ приготовления.
— Знаете, как говорят? — сказал он, когда мы принялись уплетать сливочное мороженое. — Пока младшие дети научатся содержать дом в порядке, старшие внуки разнесут все на клочки. Верно ведь, Элайес?
— Неверно, — проворчал внук.
— А у вас есть дети? — поинтересовалась Маргарет.
— Пока еще нет, — ответил я.
— Я считаю, что дети должны быть невидимыми и неслышимыми, — заявила Молли. — Хотя бы время от времени.
Маргарет чуть было не полезла в бутылку, но тут же поняла, что Молли просто дурачится.
— И это еще говорит детский врач! — с притворным возмущением проворчала она.
— Иметь детей — самая великая радость, — заявил Траслоу.
— А разве нет такого пособия под названием «Внуки — такая забава, что я хотела бы завести сначала их, а потом уж детей»? — в шутку сказала Маргарет и засмеялась вместе с мужем.
— В этом есть доля правды, — согласился Алекс.
— Но если вы вернетесь в Вашингтон, то от всего этого придется отказаться, — заметила Молли.
— Знаю. Но не думайте, что мне от этого станет легче.
— Да тебя еще никто не просил, Алекс, — напомнила Маргарет.
— Да, не просил, — согласился Траслоу. — А по правде говоря, занять место вашего отца — перспектива не из приятных.
Молли согласно кивнула.
— Ничто так не надоедает, как постоянное тыканье достойным примером, — вступил я в разговор.
— Ну а теперь, милые дамы, — объявил Алекс, — надеюсь, вы не будете возражать, если мы с Веном удалимся куда-нибудь и поговорим о делах.
— Нам от этого будет только лучше, — резко ответила его супруга. — Молли поможет мне уложить детей спать. Если уж она на работе может терпеть их вокруг себя, то и этих вытерпит.
* * *
— Несколько недель назад, — начал рассказывать Траслоу, — Центральное разведуправление задержало одного человека по подозрению в убийстве. Румына. Из их тайной полиции — секуритате.
Мы устроились в комнате с каменным полом, которую Траслоу, судя по всему, приспособил под домашний кабинет, за большим столом из ясеня. В комнате стояла старинная потертая мебель, единственное, что не сочеталось со стариной, — это новейший черный телефонный аппарат с шифратором-скремблером на рабочем столе.
— Его допрашивали. Он оказался жестоким убийцей.
— Мне неизвестно, что он там выложил, поэтому молчу и внимательно слушаю.
— После нескольких напряженных допросов он наконец-то раскололся. Да толку чуть — он мало что знал. Содержали его в строго изолированной камере. Он заявил, что располагает кое-какими сведениями. Чем-то, связанным с убийством Харрисона Синклера...
Тут Алекс стал запинаться.
— И?
— Он умер, не успев ничего толком рассказать.
— Наверное, приложил руку не в меру усердный следователь?
— Нет. Они сумели проникнуть в систему, добраться до него и укокошить. Руки у них длинные.
— Ну и кто это они?
— Лицо или группа лиц, — медленно и зловеще произнес Алекс, — внутри ЦРУ.
— А вам известны их имена?
— В том-то и дело, что нет. Они глубоко законспирированы. Безликие личности, Бен, эта группа внутри Лэнгли... про нее слухи давно ходят. Вы что-нибудь слышали о «Чародеях»?
— Вчера вы упомянули о каком-то совете старейшин, — заметил я. — Но кто они такие? Чего они добиваются?
— Мы не знаем. Они слишком хорошо укрыты, за несколькими линиями фронта.
— И вы вот полагаете, что... «Чародеи» стояли за убийством Хэла?
— Не полагаю, а предполагаю, — уточнил он. — Возможно даже, что Хэл был одним из них.
От этих слов у меня даже голова кругом пошла... Хэл... ведь его убил кто-то из тех, кого готовили в разведке ГДР — штази. А теперь вот Траслоу толкует о каком-то румыне. Как соединить концы с концами? Что он имеет в виду?
— Но вам же должно быть кое-что известно о том, кто они такие?
— Нам известно лишь то, что они ухитрились незаметно стянуть с разных счетов ЦРУ десятки миллионов долларов. Все проделано чрезвычайно ловко, по-хитрому. А Харрисон Синклер, оказывается, присвоил из общей суммы двенадцать с половиной миллиончиков.
— Но вы же не верите всерьез этому трепу. Вам прекрасно известно, как скромно он жил.
— Послушайте, Бен. Я не хочу даже верить, что Хэл Синклер прикарманил хотя бы цент.
— Вы не хотите верить? А тогда какого черта обо всем этом говорите?
Траслоу отвечать на этот вопрос не стал и молча протянул мне папку в твердой картонной обложке. На ней виднелся гриф ЦРУ — «гамма-один», что означало такой высокий уровень секретности, что я к нему в бытность свою рядовым сотрудником организации допущен не был.
Внутри папки находились подборки фотокопий счетов, компьютерные распечатки, смутные, нечеткие фотографии. На одной фотокарточке снят мужчина в панаме на голове, стоящий в каком-то зале.
Вне всякого сомнения, это был Хэл Синклер.
— Где это все снято? — спросил я, хотя уже догадывался, где.
— Это Хэл в банке на острове Большой Кайман, очевидно, дожидается управляющего банком. На других снимках Хэл сфотографирован в банках Лихтенштейна, Белиза и Ангуильи.
— Это ничего не доказывает.
— Бен, послушайте меня. Я был близким другом Хэла. Снимки ошеломили меня. Хэл отсутствовал несколько дней — якобы заболел или взял отгулы. И связаться с ним было невозможно — домашний автоответчик переадресовывал всех в его офис. Видимо, как раз в те дни он и вносил деньги на свои счета. Прослежены его отдельные загранпоездки по фальшивым паспортам.
— Это какое-то вонючее дерьмо, Алекс!
Траслоу лишь тяжело вздохнул, очевидно, эти факты тревожили и его:
— Вот его подпись под регистрационными бумагами корпорации «Анштальт» из Лихтенштейна, открывающими анонимные зашифрованные счета. Подлинный владелец счета, как видите, — Харрисон Синклер. У нас есть также копии перехваченных переводов значительных сумм в коммерческий сберегательный банк на Бермудах. Зарегистрирован этот банк, разумеется, в Либерии. Имеются еще записи его телефонных разговоров, копии телексов, телеграмм с распоряжениями о переводах. Тут сам черт ногу сломит, Бен. Пласт на пласте, в скорлупе другая скорлупа — как русская матрешка. Все это и есть доказательства, простые и четкие, и они разрывают мне сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144