Сила же этого механизма достигает четырех тесла.
— Очень мощный аппарат.
— Да, и в то же время вполне безопасный. Теперь в нем кое-что модифицировано. Работами по модификации руководил я, — уточнил Росси.
Глаза его рассеянно блуждали по голым стенам бокса.
— Безопасен в смысле чего?
— Вы сейчас видите аппарат, который готовится на замену устаревшему детектору лжи. Усовершенствованный магнитно-резонансный имиджер вскоре будет применяться в ЦРУ для опросов и проверок разведчиков, руководителей разного ранга, тайных агентов и других, чтобы получить верный и точный «отпечаток» мыслей.
— Не объясните ли подоходчивее?
— Уверен, что вам известно о многих недостатках старых полиграфных систем. — Я, разумеется, знал, но хотел бы, чтобы он сам рассказал. Росси пояснил: — Работа старых детекторов лжи основывается на улавливании изменений в частоте пульсации крови и на измерении электродами уровня реагирования кожи — ее увлажнение, температуру и прочее. Методика, разумеется, примитивная, и ее результативность — какая? — всего-навсего шестьдесят процентов, а то и меньше.
— Ну хорошо, хорошо, — в нетерпении перебил я.
Росси же продолжал терпеливо объяснять:
— Советский Союз, как вам известно, вообще не применял эти штучки. Там даже проводились занятия, где объяснялось, как обмануть детекторы. Боже мой, да вы, наверное, помните то время, когда двадцать семь кубинских двойных агентов из их службы безопасности шпионили против нас, хотя их и «просвечивали» через систему проверок ЦРУ?
— Конечно же, помню, — подтвердил я.
Об этом случае широко говорили в кулуарах Центрального разведывательного управления.
— Это чертово устройство фиксирует, как вы знаете, только эмоциональную реакцию, а она очень и очень различна в зависимости от темперамента человека. И тем не менее детектор лжи остается пока главным инструментом всех проверок людей, участвующих в наших разведывательных операциях. Причем не только в системе ЦРУ, но и в разведуправлении министерства обороны, в Агентстве национальной безопасности и еще в ряде разведывательных учреждений и спецслужб. Вся безопасность их оперативных мероприятий покоится на этой аппаратуре, обеспечивая якобы точность и надежность данных и применяясь даже при проверках поступающих на службу новобранцев.
— Но ведь детектор лжи легко обмануть, — напомнил я.
— Удивительно легко, — согласился Росси. — И не только из-за социальных накладок или из-за людей, которые не замечают нормальные отклонения в человеческих чувствах, не учитывают переживания, связанные с чувством вины или озабоченности, муки раскаяния и прочие эмоциональные возбуждения. Ведь любой подготовленный соответствующим образом профессионал может обвести детектор вокруг пальца, приняв наркотики. Даже с помощью самых простых способов, к примеру, причинив себе во время теста физическую боль, можно добиться отклонений от действительности. Господи! Да просто уколите себя чертежной кнопкой.
— Ладно, уколю, — подстегнул я Росси.
— Итак, с вашего позволения, я хотел бы начать проверку, а потом отвезти вас обратно к мистеру Траслоу.
11
— Еще полчасика, — предупредил Росси, — и вам можно уходить по своим делам.
Мы стояли около застекленной камеры с магнитно-резонансным имиджером внутри и смотрели, как при помощи компьютера 3-Д воспроизводится в цвете человеческий мозг. Впереди на экране вырисовывался мозг человека, а затем его полушария и составные части отделялись друг от друга и расходились, будто дольки розоватого грейпфрута.
За монитором компьютера сидела одна из лаборанток Росси, выпускница Массачусетского технологического института, невысокая черноволосая девушка по имени Энн, и набирала различные изображения мозга. Кора головного мозга, объяснила она мне мягким, каким-то детским голоском, состоит из шести слоев.
— Мы открыли, что внешний вид головного мозга человека, говорящего правду, заметно отличается от мозга того, кто умышленно лжет, — сказала она и добавила с доверительным видом: — Я, разумеется, пока еще понятия не имею, порождаются ли такие отличия в нейронах или в глиальных клетках, но мы исследуем и этот процесс.
Она набрала на экране изображение мозга лжеца, который явно был потемнее и этим отличался от мозга говорящего правду.
— Если вас не затруднит, снимите, пожалуйста, пиджак, — предложил Росси, — так вам будет удобнее.
Я снял пиджак и галстук и повесил их на спинку стула. Тем временем Энн вошла во внутреннюю камеру и принялась настраивать аппаратуру.
— А теперь вытаскивайте все металлические предметы, — скомандовал Росси. — Ключи, ремни с пряжками, подтяжки, монеты. Часы тоже снимите. Поскольку магнит здесь мощный, железяки всякие вылетают из карманов, а часы могут встать или же собьются с хода. И бумажник выкладывайте сюда, — приговаривал он с юмором и сдавленным смешком.
— А бумажник-то зачем?
— А затем, что эта магнитная штука может размагнитить намагниченные предметы, такие как банковская кредитная карточка, магнитные записи на лентах и микродисках и все такое прочее. Нет ли у вас на голове стальной пластины или еще чего-то вроде этого? Нет?
— Нет ничего. — Я вынул все из карманов и положил на лабораторный столик.
— Ну что ж, хорошо, — заметил он и повел внутрь стеклянной камеры. — Может, вам неловко в замкнутом пространстве? Не беспокоит вас это чувство?
— Да вроде нет.
— Прекрасно. Внутри тут есть зеркало, так что можете любоваться собой, но большинство людей не любит пялить на себя глаза, распластавшись в этом аппарате. По-видимому, некоторые думают, что видят себя в своем гробу, — подметил он опять со смешком.
Я улегся на белый с колесиками стол, вроде операционного, а Энн обвязала меня ремнями. Ремни мягкой губчатой подкладкой удобно обхватили голову, удерживая ее неподвижной. Но все же ощущать себя привязанным не очень-то приятно.
Затем Энн медленно вкатила стол внутрь аппарата. Внутри него, как и предупреждали, оказалось зеркало, в котором отражались мои голова и грудь.
Откуда-то из глубины бокса послышался голос Энн:
— Включаю магнит.
И тут же из динамика, установленного рядом, я услышал, как спросил Росси:
— Ну как там, все у вас в порядке?
— Все нормально, — ответил я. — Сколько мне здесь торчать?
— Шесть часов, — послышался насмешливый голос. — Шучу, шучу. Минут десять-пятнадцать.
— Непривычно как-то.
— Все готово?
— Дайте немного освоиться.
— Вы услышите глухие стуки, — доносился голос Росси, — но они не заглушат мои команды. Понятно?
— Понятно, — в нетерпении подтвердил я.
Ремни не позволяли мне поворачивать голову, отчего я чувствовал себя неловко, поэтому еще раз попросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
— Очень мощный аппарат.
— Да, и в то же время вполне безопасный. Теперь в нем кое-что модифицировано. Работами по модификации руководил я, — уточнил Росси.
Глаза его рассеянно блуждали по голым стенам бокса.
— Безопасен в смысле чего?
— Вы сейчас видите аппарат, который готовится на замену устаревшему детектору лжи. Усовершенствованный магнитно-резонансный имиджер вскоре будет применяться в ЦРУ для опросов и проверок разведчиков, руководителей разного ранга, тайных агентов и других, чтобы получить верный и точный «отпечаток» мыслей.
— Не объясните ли подоходчивее?
— Уверен, что вам известно о многих недостатках старых полиграфных систем. — Я, разумеется, знал, но хотел бы, чтобы он сам рассказал. Росси пояснил: — Работа старых детекторов лжи основывается на улавливании изменений в частоте пульсации крови и на измерении электродами уровня реагирования кожи — ее увлажнение, температуру и прочее. Методика, разумеется, примитивная, и ее результативность — какая? — всего-навсего шестьдесят процентов, а то и меньше.
— Ну хорошо, хорошо, — в нетерпении перебил я.
Росси же продолжал терпеливо объяснять:
— Советский Союз, как вам известно, вообще не применял эти штучки. Там даже проводились занятия, где объяснялось, как обмануть детекторы. Боже мой, да вы, наверное, помните то время, когда двадцать семь кубинских двойных агентов из их службы безопасности шпионили против нас, хотя их и «просвечивали» через систему проверок ЦРУ?
— Конечно же, помню, — подтвердил я.
Об этом случае широко говорили в кулуарах Центрального разведывательного управления.
— Это чертово устройство фиксирует, как вы знаете, только эмоциональную реакцию, а она очень и очень различна в зависимости от темперамента человека. И тем не менее детектор лжи остается пока главным инструментом всех проверок людей, участвующих в наших разведывательных операциях. Причем не только в системе ЦРУ, но и в разведуправлении министерства обороны, в Агентстве национальной безопасности и еще в ряде разведывательных учреждений и спецслужб. Вся безопасность их оперативных мероприятий покоится на этой аппаратуре, обеспечивая якобы точность и надежность данных и применяясь даже при проверках поступающих на службу новобранцев.
— Но ведь детектор лжи легко обмануть, — напомнил я.
— Удивительно легко, — согласился Росси. — И не только из-за социальных накладок или из-за людей, которые не замечают нормальные отклонения в человеческих чувствах, не учитывают переживания, связанные с чувством вины или озабоченности, муки раскаяния и прочие эмоциональные возбуждения. Ведь любой подготовленный соответствующим образом профессионал может обвести детектор вокруг пальца, приняв наркотики. Даже с помощью самых простых способов, к примеру, причинив себе во время теста физическую боль, можно добиться отклонений от действительности. Господи! Да просто уколите себя чертежной кнопкой.
— Ладно, уколю, — подстегнул я Росси.
— Итак, с вашего позволения, я хотел бы начать проверку, а потом отвезти вас обратно к мистеру Траслоу.
11
— Еще полчасика, — предупредил Росси, — и вам можно уходить по своим делам.
Мы стояли около застекленной камеры с магнитно-резонансным имиджером внутри и смотрели, как при помощи компьютера 3-Д воспроизводится в цвете человеческий мозг. Впереди на экране вырисовывался мозг человека, а затем его полушария и составные части отделялись друг от друга и расходились, будто дольки розоватого грейпфрута.
За монитором компьютера сидела одна из лаборанток Росси, выпускница Массачусетского технологического института, невысокая черноволосая девушка по имени Энн, и набирала различные изображения мозга. Кора головного мозга, объяснила она мне мягким, каким-то детским голоском, состоит из шести слоев.
— Мы открыли, что внешний вид головного мозга человека, говорящего правду, заметно отличается от мозга того, кто умышленно лжет, — сказала она и добавила с доверительным видом: — Я, разумеется, пока еще понятия не имею, порождаются ли такие отличия в нейронах или в глиальных клетках, но мы исследуем и этот процесс.
Она набрала на экране изображение мозга лжеца, который явно был потемнее и этим отличался от мозга говорящего правду.
— Если вас не затруднит, снимите, пожалуйста, пиджак, — предложил Росси, — так вам будет удобнее.
Я снял пиджак и галстук и повесил их на спинку стула. Тем временем Энн вошла во внутреннюю камеру и принялась настраивать аппаратуру.
— А теперь вытаскивайте все металлические предметы, — скомандовал Росси. — Ключи, ремни с пряжками, подтяжки, монеты. Часы тоже снимите. Поскольку магнит здесь мощный, железяки всякие вылетают из карманов, а часы могут встать или же собьются с хода. И бумажник выкладывайте сюда, — приговаривал он с юмором и сдавленным смешком.
— А бумажник-то зачем?
— А затем, что эта магнитная штука может размагнитить намагниченные предметы, такие как банковская кредитная карточка, магнитные записи на лентах и микродисках и все такое прочее. Нет ли у вас на голове стальной пластины или еще чего-то вроде этого? Нет?
— Нет ничего. — Я вынул все из карманов и положил на лабораторный столик.
— Ну что ж, хорошо, — заметил он и повел внутрь стеклянной камеры. — Может, вам неловко в замкнутом пространстве? Не беспокоит вас это чувство?
— Да вроде нет.
— Прекрасно. Внутри тут есть зеркало, так что можете любоваться собой, но большинство людей не любит пялить на себя глаза, распластавшись в этом аппарате. По-видимому, некоторые думают, что видят себя в своем гробу, — подметил он опять со смешком.
Я улегся на белый с колесиками стол, вроде операционного, а Энн обвязала меня ремнями. Ремни мягкой губчатой подкладкой удобно обхватили голову, удерживая ее неподвижной. Но все же ощущать себя привязанным не очень-то приятно.
Затем Энн медленно вкатила стол внутрь аппарата. Внутри него, как и предупреждали, оказалось зеркало, в котором отражались мои голова и грудь.
Откуда-то из глубины бокса послышался голос Энн:
— Включаю магнит.
И тут же из динамика, установленного рядом, я услышал, как спросил Росси:
— Ну как там, все у вас в порядке?
— Все нормально, — ответил я. — Сколько мне здесь торчать?
— Шесть часов, — послышался насмешливый голос. — Шучу, шучу. Минут десять-пятнадцать.
— Непривычно как-то.
— Все готово?
— Дайте немного освоиться.
— Вы услышите глухие стуки, — доносился голос Росси, — но они не заглушат мои команды. Понятно?
— Понятно, — в нетерпении подтвердил я.
Ремни не позволяли мне поворачивать голову, отчего я чувствовал себя неловко, поэтому еще раз попросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144