В ее круглых от ужаса глазах стояли слезы.
Лидия Тарасовна рассеянно улыбнулась.
- Надо же, через столько-то лет пригодилось... Больно? Ничего, до свадьбы заживет. В общем, посиди, доченька, подумай.
- Я тебя ненавижу... - прошептала Елка.
- Это ненадолго, - сказала Лидия Тарасовна. - Потом всю жизнь благодарить будешь. - Она направилась в прихожую.
- Я... - проговорила ей вслед Елка. - Я жду от него ребенка.
У самой двери мать развернулась, подошла к дивану и, нависая над дочерью, занесла руку, как для удара. Елка закрыла лицо руками.
- Не физдипи, - спокойно сказала Лидия Тарасовна. - Кто три дня назад пакетики в мусоропровод выбрасывал? Кстати, если надумаешь воспользоваться отцовским телефоном то связь будет односторонняя - мембрану я тоже забираю.
- Чтоб ты сдохла, - шепотом сказала Елка. Лязгнула вторая, железная дверь. В ней повернулся ключ. Елка немедленно вскочила с дивана и подбежала к окну. Лидия Тарасовна вышла из подъезда и что-то объясняла шоферу поданной по ее распоряжению "Волги". Потом она села в машину и уехала.
- Спокойно, - приказала себе Елка. Для начала она все проверила. Дверь действительно заперта снаружи. Из телефона в отцовском кабинете действительно вынута мембрана. Но в ее сумочке остались ключи, в том числе и тот, от железной двери. Значит...
Она выглянула в окно. Хоть бы кто-нибудь... Есть!
- Тетя Маша! - крикнула она. - Меня тут заперли по ошибке! Выручайте. Я вам ключики скину...
В душе Рафаловича было полное, катастрофическое смятение. Это состояние было настолько ему не свойственно, что он никогда не мог понимать его в других, считал выдумкой писателей и уловкой слабаков. И сейчас, стоя возле ее дома, он желал, мучительно, всем сердцем желал - но чего? Немедленно, прямо сейчас увидеть ее и обнять? Не видеть ее никогда в жизни? Схватить ее и унести куда-нибудь на край света и бросить все остальное к чертям? Просто бросить все к чертям, включая и ее?
"Вот бы кого-нибудь не было вовсе, - подумал он. - Ее или мамы. Нет, не то чтобы умерли, а так - не было, и все. Или меня..."
В Елкин дом он проник не дальше милицейского поста на первом этаже. Старшина, проверив его документ, вежливо сообщил, что пропустить его не может, поскольку в данный момент в указанной квартире никого нет. Конкретно Елена Дмитриевна?
Старшина смерил Рафаловича долгим, оценивающим взором и только потом сказал, что Елена Дмитриевна вышла с большим чемоданом минут пятнадцать назад. Куда? Неизвестно. Нет, передать ничего не просила.
Где же, где искать ее? Ведь надо, позарез надо с ней встретиться! Или позарез не надо?
Они встретились. Уже под вечер, когда Леня, который решительно не мог сейчас идти домой, к матери и уже не мог оставаться один, решил наведаться в родную "чурбаковую" общагу. Сам он выбыл оттуда дней десять назад, но оставалось еще много братвы, дожидающейся прибытия денежного довольствия с мест службы, да и коек свободных летом навалом. В картишки перекинуться, может, выпить немного или просто потрендеть - что угодно, лишь бы снять это идиотское состояние. А завтра, на свежую голову, разобраться, дозвониться...
Она шла навстречу ему по перрону и умудрялась сохранять гордую походку, даже согнувшись вбок под тяжестью чемодана.
- Елка! - Он кинулся к ней (в конечном счете, радостно!).
Она смерила его странным взглядом и попыталась пройти мимо, но он вцепился в чемодан, и она остановилась.
- Откуда ты?
- Из твоей казармы.
- Погоди, какой еще казармы?
- Ну, общежития. Меня туда не пустили. Я посидела у фонтана с другими девочками. И имела с ними очень интересную беседу. Я узнала, как нежно ты любил меня за этот год, сколько раз и с кем, конкретно...
- Елка, постой...
- А потом вышли твои сокурсники, разобрали девиц, а мне сказали, что ты там больше не живешь. Хотя твоя мамаша заверила меня по телефону, будто ты отправился в свое училище. Интересно, кто врал - ты ей или она мне? Хотя не все ли равно?
- Елка...
- Пусти меня. Я сама донесу.
- Я... Я люблю тебя.
Она резко отпустила ручку, так что Леня не удержал чемодан, и тот встал между ними.
- Ах, любишь?.. Что ж, докажи. Я ушла из дома, я не могла там больше оставаться... Вот она я - вся здесь, со всем приданым. Забирай меня, рыцарь!
- То есть подожди, ты совсем, ушла из дома?
- Что это ты так взволновался?
"Она - она отреклась от комендантского семени, - неожиданно подумал Рафалович. - Она чиста теперь. Надо немедленно сообщить маме".
- Стой здесь! - крикнул он Елке. - Стой здесь и никуда не уходи! Я сейчас! Елка скривилась.
- Куда ты, если не секрет?
- Маме, надо срочно позвонить маме!
Он побежал по платформе к вокзалу, не заметив, как побелело ее лицо.
В автомате трещало, он почти не слышал слов матери, да и не вслушивался в них. Да и мать едва ли могла понять его; он говорил сбивчиво, все громче и громче, переходя на крик:
- Мама, она теперь моя-моя, только моя. Она ушла из дому, ушла от своих, от того, чего ты боялась! Она чиста! Мы едем! Едем к нам.
Он бросил трубку и побежал обратно на перрон. Елки не было. Он осмотрелся с глупым видом и вновь кинулся под навес вокзала...
Он нашел ее на площади. Она стояла в очереди на такси с гордо поднятой головой.
- Лена! - крикнул он, схватив ее за руку и разворачивая к себе. - Едем к нам!
Она, прищурившись, посмотрела на него.
- Мамочка одобрила, да?
- Да... Постой, ты о чем?
- Ну как же? Она объяснила тебе, что твоя шикса просто немножко взбесилась, но остается-таки дочкой "того самого Чернова", - Елка заговорила картаво, с утрированными местечковыми интонациями: - И она все равно вже помирится со своим папашем и своим мамашем, и Рафаловичи-таки будут иметь себе с такого брака полный цимес...
- Что ты несешь?
Он больно сжал ее руки повыше локтей. Она резко вырвалась.
- Где вы - там всегда ложь, грязь, предательство...
Она подхватила чемодан, рванулась в самую головку очереди и, оттолкнув какого-то парня, собиравшегося сесть в подъехавшее такси, нырнула туда сама.
- Э-э-э! - предостерегающе заворчал парень. - Ты что, упала?
Она обожгла его таким взглядом, что тот смутился и выпустил из рук дверцу машины.
- Психичка какая-то, - сказал он всей очереди, оправдываясь.
Рафалович смотрел ей вслед, не шелохнувшись. Его серые губы беззвучно шевелились.
Отужинав, Лидия Тарасовна пошла принимать любимую хвойную ванну, а Дмитрий Дормидонтович вернулся в кабинет и прилег на диванчик со свежим номером "Коммуниста" и красным карандашиком. Там публиковалась большая статья самого Пономарева, и было бы весьма политично подобрать из нее две-три цитатки для послезавтрашнего партхозактива.
Он перелистнул несколько страниц и протянул руку к столу, где всегда в пределах досягаемости лежали наготове пачка сигарет, спички и пепельница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137