Дура Лиля похвасталась им перед Таней при первом же визите новой подруги. Правда, она не стала ни открывать его, ни рассказывать Тане, как это можно сделать. Таня любопытствовать не стала. Тут было все, что и требовалось для новой операции. Риск захватывал Таню.
Естественно, все это богатство охранялось. Массивная входная дверь запиралась на три замка - два французских и один ригельный. При длительных отлучках запиралась и вторая дверь - железная. Наружные стекла на окнах и на балконной двери были армированы и, сверх того, подсоединены к общей охранной системе. Однако сама система...
Еще осенью Лиля, пребывающая в постоянной чуть истерической эйфории от нежданно свалившегося на нее счастья столь завидной дружбы, затащила Таню к себе и тут же, бросив портфель и ключи на ажурный столик в прихожей, кинулась звонить по телефону:
- Открыла квартиру двенадцать-тридцать восемь, Ясногородская, - доложила она и, повесив трубку, повернулась к Тане: - Мамаша бдительность развела... Ну, пошли пить кофе. Я тебе такой журнальчик покажу - закачаешься...
Спешить было некуда. Таня присматривалась, общалась с Ясногородскими. Лиля цвела, исходящие от Тани симпатические токи окутали ее совершенно и по цепочке передались дальше - впервые в жизни на Лилю стали заглядываться мальчики.
Постепенно разрозненные звенья укладывались в единую схему. Сейф, шкатулки в трюмо и на трюмо, парадная посуда и антикварные безделушки, дорогие шубы в платяном шкафу - все это, свое и мамино, несколько порывисто, с придыханиями демонстрировалось Лилей без малейшего намека со стороны Тани. Та никакой заинтересованности не показывала. Отдушиной для Лилькиных излияний быть противно, но ради дела стоило и потерпеть. Лиля чувствовала явную неравновесность их дружбы и стремилась преодолеть пропасть, разделяющую ее с подругой, за счет того единственного, в чем она явно превосходила, - богатства. Что и требовалось доказать.
Как-то Лиля совсем разнежилась и предложила Тане распить бутылочку шампанского - на двоих, за вечную дружбу. Среди многочисленных затейливых бутылок в домашнем баре шампанского не нашлось. И несмотря на уговоры Тани Лиля набросила шубку и отправилась в большой гастроном на Московском, куда ей приходилось изредка наведываться за всякими простыми продуктами - не станет же мама возить с работы хлеб, сахар, соль.
Таня почувствовала, как немеют ноги и приятная вибрация охватывает все тело. Дух захватывало. Она взялась за дело. Достала из портфеля листок бумаги, положила под него один из ключей, брошенных Лилькой в прихожей, и стала водить по бумаге тупым концом карандаша с точечкой грифеля посередине. Получился четкий, чуть рельефный отпечаток одной стороны ключа, потом второй. То же самое Таня сделала со вторым французским замком, с ригельным. Она сложила листок и спрятала в тетрадь по геометрии. Потом вышла в прихожую, положила связку ключей на место и заглянула в ящик ажурного столика. У самой задней стенки лежали два длинных ключа - круглых в сечении, с утолщением на конце, из которого торчали три металлических пипочки. Таня прошла к распахнутым вовнутрь чугунным дверям и вставила один из ключей в замочную скважину. Внутри двери раздался щелчок, и из боковой плоскости двери выскочила толстая полоска металла. Таня нажала на ключ. Полоска ушла обратно в дверь. Таня подумала - и положила ключ в портфель, на самое дно. Едва ли Ясногородские воспользуются железной дверью до лета, а следовательно, и ключа не хватятся, тем более что есть и второй. Тем не менее оставлять ключ у себя надолго было бы неразумно...
Все это заняло у Тани минут десять - ровно столько, сколько нужно Лиле, чтобы дойти до гастронома. Оставалось еще столько же на обратный путь и еще сколько-то на вполне вероятную очередь. Таня взяла второй листочек и прошлась с ним по комнатам, набрасывая план квартиры с пометками - краткой описью наиболее интересных предметов. Помимо листочка в руках у нее была портативная "коника" подарок Генерала, которую она как раз для такого случая брала с собой в школу, если после уроков планировалось зайти к Лильке. Она раскрывала шкафы, шкатулки, фотографировала содержимое, аккуратно закрывала дверцы и крышки. Останавливаясь у картин и предметов утвари, снова щелкала аппаратом. Потом сбегала на кухню за чистым полотенцем и, обернув им руки, сняла со стены женский портрет. Дверцу сейфа она сфотографировала несколько раз, под разными углами, и отдельно, крупным планом, сняла замок. Затем она опять взяла полотенце, повесила портрет на место, положила аппарат и листочек с планом в портфель и, закурив, села дожидаться Лилю.
Расслабившись, почувствовала, как ноги стали ватными. Голова немного кружилась. Опустив эти подробности при рассказе Генералу, ждала приговора, уверенная, что все провернула идеально. Генерал задумчиво посмотрел на нее, потом на ключ и сказал:
- Штучная работа. Давай бумажки посмотрим. Таня достала из сумочки листки с оттисками ключей, планом квартиры и описью. Сначала Генерал изучил оттиски.
- Пара пустяков, - сказал он, обратился к описи и даже присвистнул: Богатенько!
Таня согласилась. Генерал спрятал бумажки, посмотрел на Таню и подлил ей в бокал.
- С фотками как?
- Надо проявить, напечатать. У Сережки сделаю - у него в кладовке фотолаборатория.
- Не надо, - твердо сказал Генерал. - Пленки при тебе? Давай сюда. Таня подумала и отдала.
- Лилька мне хвасталась, что вместо УПК поедет с мамой в июне в Ялту, в какой-то зашибенный дом отдыха. С собой зазывала. Мамаша ее, говорит, может нас обеих от практики отмазать.
- Поезжай, - твердо сказал Генерал.
- Но а как же... дело?
- Запомни, красивая, академики сами на дело не ходят никогда.
- А я у тебя, что ли, академик? - задала Таня риторический вопрос.
- Еще какой! Эйнштейн! - убежденно сказал Генерал.
- В папочку, выходит.
Оба засмеялись. Генерал знал про Танину семью. Иногда это наводило его на противоречивые мысли. Каким же непостижимым образом жизнь свела дочь крупного, пусть и сбрендившего, ученого, умную как черт и прекрасную как ангел, с профессиональным вором, ничего больше не умеющим, с семью классами очень среднего образования? Уже и сейчас, в свои шестнадцать, его красивая образованее его самого на два с лишним класса, а дальше, если ничего не произойдет, разрыв будет только увеличиваться. Плохо это, очень плохо - но при правильном подходе очень хорошо. Непостижимый дар судьбы в лице Тани надо принять благодарно, вести ,по жизни - сколько им там еще отпущено вместе? плавно, аккуратно, ни в коем случае не превращать девочку в заурядную воровскую маруху. При всей гениальности предлагаемых Таней комбинаций Генерал брался за их разработку сам и лишь потому, что прекрасно понимал - в противном случае она пойдет на дело без него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Естественно, все это богатство охранялось. Массивная входная дверь запиралась на три замка - два французских и один ригельный. При длительных отлучках запиралась и вторая дверь - железная. Наружные стекла на окнах и на балконной двери были армированы и, сверх того, подсоединены к общей охранной системе. Однако сама система...
Еще осенью Лиля, пребывающая в постоянной чуть истерической эйфории от нежданно свалившегося на нее счастья столь завидной дружбы, затащила Таню к себе и тут же, бросив портфель и ключи на ажурный столик в прихожей, кинулась звонить по телефону:
- Открыла квартиру двенадцать-тридцать восемь, Ясногородская, - доложила она и, повесив трубку, повернулась к Тане: - Мамаша бдительность развела... Ну, пошли пить кофе. Я тебе такой журнальчик покажу - закачаешься...
Спешить было некуда. Таня присматривалась, общалась с Ясногородскими. Лиля цвела, исходящие от Тани симпатические токи окутали ее совершенно и по цепочке передались дальше - впервые в жизни на Лилю стали заглядываться мальчики.
Постепенно разрозненные звенья укладывались в единую схему. Сейф, шкатулки в трюмо и на трюмо, парадная посуда и антикварные безделушки, дорогие шубы в платяном шкафу - все это, свое и мамино, несколько порывисто, с придыханиями демонстрировалось Лилей без малейшего намека со стороны Тани. Та никакой заинтересованности не показывала. Отдушиной для Лилькиных излияний быть противно, но ради дела стоило и потерпеть. Лиля чувствовала явную неравновесность их дружбы и стремилась преодолеть пропасть, разделяющую ее с подругой, за счет того единственного, в чем она явно превосходила, - богатства. Что и требовалось доказать.
Как-то Лиля совсем разнежилась и предложила Тане распить бутылочку шампанского - на двоих, за вечную дружбу. Среди многочисленных затейливых бутылок в домашнем баре шампанского не нашлось. И несмотря на уговоры Тани Лиля набросила шубку и отправилась в большой гастроном на Московском, куда ей приходилось изредка наведываться за всякими простыми продуктами - не станет же мама возить с работы хлеб, сахар, соль.
Таня почувствовала, как немеют ноги и приятная вибрация охватывает все тело. Дух захватывало. Она взялась за дело. Достала из портфеля листок бумаги, положила под него один из ключей, брошенных Лилькой в прихожей, и стала водить по бумаге тупым концом карандаша с точечкой грифеля посередине. Получился четкий, чуть рельефный отпечаток одной стороны ключа, потом второй. То же самое Таня сделала со вторым французским замком, с ригельным. Она сложила листок и спрятала в тетрадь по геометрии. Потом вышла в прихожую, положила связку ключей на место и заглянула в ящик ажурного столика. У самой задней стенки лежали два длинных ключа - круглых в сечении, с утолщением на конце, из которого торчали три металлических пипочки. Таня прошла к распахнутым вовнутрь чугунным дверям и вставила один из ключей в замочную скважину. Внутри двери раздался щелчок, и из боковой плоскости двери выскочила толстая полоска металла. Таня нажала на ключ. Полоска ушла обратно в дверь. Таня подумала - и положила ключ в портфель, на самое дно. Едва ли Ясногородские воспользуются железной дверью до лета, а следовательно, и ключа не хватятся, тем более что есть и второй. Тем не менее оставлять ключ у себя надолго было бы неразумно...
Все это заняло у Тани минут десять - ровно столько, сколько нужно Лиле, чтобы дойти до гастронома. Оставалось еще столько же на обратный путь и еще сколько-то на вполне вероятную очередь. Таня взяла второй листочек и прошлась с ним по комнатам, набрасывая план квартиры с пометками - краткой описью наиболее интересных предметов. Помимо листочка в руках у нее была портативная "коника" подарок Генерала, которую она как раз для такого случая брала с собой в школу, если после уроков планировалось зайти к Лильке. Она раскрывала шкафы, шкатулки, фотографировала содержимое, аккуратно закрывала дверцы и крышки. Останавливаясь у картин и предметов утвари, снова щелкала аппаратом. Потом сбегала на кухню за чистым полотенцем и, обернув им руки, сняла со стены женский портрет. Дверцу сейфа она сфотографировала несколько раз, под разными углами, и отдельно, крупным планом, сняла замок. Затем она опять взяла полотенце, повесила портрет на место, положила аппарат и листочек с планом в портфель и, закурив, села дожидаться Лилю.
Расслабившись, почувствовала, как ноги стали ватными. Голова немного кружилась. Опустив эти подробности при рассказе Генералу, ждала приговора, уверенная, что все провернула идеально. Генерал задумчиво посмотрел на нее, потом на ключ и сказал:
- Штучная работа. Давай бумажки посмотрим. Таня достала из сумочки листки с оттисками ключей, планом квартиры и описью. Сначала Генерал изучил оттиски.
- Пара пустяков, - сказал он, обратился к описи и даже присвистнул: Богатенько!
Таня согласилась. Генерал спрятал бумажки, посмотрел на Таню и подлил ей в бокал.
- С фотками как?
- Надо проявить, напечатать. У Сережки сделаю - у него в кладовке фотолаборатория.
- Не надо, - твердо сказал Генерал. - Пленки при тебе? Давай сюда. Таня подумала и отдала.
- Лилька мне хвасталась, что вместо УПК поедет с мамой в июне в Ялту, в какой-то зашибенный дом отдыха. С собой зазывала. Мамаша ее, говорит, может нас обеих от практики отмазать.
- Поезжай, - твердо сказал Генерал.
- Но а как же... дело?
- Запомни, красивая, академики сами на дело не ходят никогда.
- А я у тебя, что ли, академик? - задала Таня риторический вопрос.
- Еще какой! Эйнштейн! - убежденно сказал Генерал.
- В папочку, выходит.
Оба засмеялись. Генерал знал про Танину семью. Иногда это наводило его на противоречивые мысли. Каким же непостижимым образом жизнь свела дочь крупного, пусть и сбрендившего, ученого, умную как черт и прекрасную как ангел, с профессиональным вором, ничего больше не умеющим, с семью классами очень среднего образования? Уже и сейчас, в свои шестнадцать, его красивая образованее его самого на два с лишним класса, а дальше, если ничего не произойдет, разрыв будет только увеличиваться. Плохо это, очень плохо - но при правильном подходе очень хорошо. Непостижимый дар судьбы в лице Тани надо принять благодарно, вести ,по жизни - сколько им там еще отпущено вместе? плавно, аккуратно, ни в коем случае не превращать девочку в заурядную воровскую маруху. При всей гениальности предлагаемых Таней комбинаций Генерал брался за их разработку сам и лишь потому, что прекрасно понимал - в противном случае она пойдет на дело без него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137