Внутри практически ничего не изменилось – только количество предметов роскоши, количество накопленных сокровищ заметно увеличилось. Собирательство стало потребностью. Толстяк не мог остановиться. В двух передних залах были выставлены подарки, полученные им за многие годы: залы носили название Золотой и Серебряный и соответственно являлись хранилищами золота и серебра. Эрнст бросил короткий взгляд в один и другой дверной проем. «Награбленное», – презрительно пробормотал он, облизал сухие губы и пошел дальше под хрустальными люстрами.
Его проводили в кабинет Толстяка, но хозяина там не оказалось. Его зеленое кожаное кресло, похожее на трон, пристально смотрело на Эрнста из-за рабочего стола размером с теннисный корт. Каким образом в кабинете с таким огромным столом помещалась еще дюжина столов? С мраморными досками, с обтянутым кожей верхом, со столешницами полированного дерева. Эрнст пересчитал все столы. В кабинете еще оставалось много свободного места. Оставалось место для двух дюжин зеленых кожаных кресел, почти не уступающих размерами креслу Толстяка. Эрнст сел в одно из них. В нишах висели средневековые резные деревянные панно – прекрасные, оскверненные. На стене напротив (он знал это наверняка, но у него никак в голове не укладывалось) висело полотно Леонардо.
Нет ничего невозможного, подумал Эрнст, для человека, который желает владеть миром, если он не умеряет свои аппетиты, не подчиняется никаким законам и живет в эпоху нравственного разложения.
Вошел слуга в ливрее и сообщил Эрнсту, что рейхсмаршал находится на верхнем этаже и просит проводить туда гостя. «Верхним этажом» в Каринхалле называлась мансарда, о которой ходило множество разных слухов. Эрнсту выпала великая честь увидеть Толстяка за любимым занятием; возможно, даже присоединиться к нему.
Вслед за слугой он поднялся по грубо сработанной деревянной лестнице и вошел в простую сосновую дверь.
В мансарде было очень светло и пахло соломой. Соломенная крыша – затененная и затянутая паутиной, но еще хранящая слабый отсвет летнего солнца – виднелась над высокими стропилами. Здесь было тепло и просторно, как в детстве.
Весь пол мансарды занимал действующий макет железной дороги – такой огромный, что паровозики с пассажирскими и товарными вагончиками на дальнем его конце практически терялись из виду. Однако было слышно, как они с тихим жужжанием бегут по блестящим рельсам, мелко перестукивая колесами на стрелках, грохоча по туннелям и чуть колебля миниатюрные ели, сделанные из настоящих веток.
Эрнст насчитал два пассажирских и два товарных состава. Толстяк, облаченный в малиновый шелковый халат и стоявший за пультом управления, перевел одну стрелку и направил товарный состав на боковую ветку, где и остановил. Из депо, расположенного на лесной поляне, он вывел пятый локомотив и прогнал по поворотному кругу, развернув задом наперед. А потом пустил его по колее задним ходом, проворно переводя стрелки во избежание столкновения с другими поездами, и завел на боковую ветку, где он прицепился к локомотиву неподвижного товарного состава. Влекомый двумя локомотивами, товарный состав стал со страшной скоростью носиться кругами и выписывать восьмерки; две крохотные ели упали от тряски, когда он промчался мимо, и Толстяк довольно хихикнул.
Но на этом игра не кончилась. Толстяк любил хитроумные, затейливые вещицы и с развитием технического прогресса получил в свое пользование восхитительные игрушки. Одну из них он сейчас держал в руке. Плоскую коробочку размером с портсигар, из одного угла которой торчала антенна. Он коротко взмахнул коробочкой, наставив антенну на что-то. В мансарде послышалось жужжание, басовитей, чем жужжание локомотивчиков, и из сгустившихся над стропилами теней стремительно вылетел крохотный, ярко раскрашенный самолетик, который круто пошел вниз и полетел низко над товарным составом.
– Смотрите, – сказал Толстяк.
Маленький самолет принялся бомбить маленький поезд. В нижней части фюзеляжа открылся люк, откуда выпал красный шарик, потом еще один и еще. Красные шарики ударялись в боковые стенки состава и отскакивали в сторону, только один приземлился прямо в открытый вагончик. Толстяк стрелял метко.
Он взглянул на Эрнста, ожидая похвалы.
– Браво, – сказал Эрнст.
– Иногда я использую бомбы, наполненные мукой. Эффект просто потрясающий. Но мука забивается в моторчики. Выпьете что-нибудь?
– Спасибо.
На столе появились бутылки. Эрнст налил себе бренди. Если не считать люка бомбового отсека, самолетик являлся миниатюрной копией «Фоккера-ДФИ», несущей опознавательные знаки эскадрильи Рихтгофена и раскрашенной в соответствующие цвета. Эрнст сам не понимал, почему вдруг у него болезненно сжалось сердце.
– Узнаете? – спросил Толстяк.
– Конечно.
Опознавательные знаки использовались вполне законно, не придерешься. «Фоккеры-ДФП» появились в эскадрилье в последние месяцы войны; на таком летал Толстяк. Разумеется, Эрнст тоже. К тому времени, вспомнил Эрнст, эскадрилья Рихтгофена превратилась в авиакрыло Рихтгофена, состоявшее из четырех эскадрилий. Было ли то делом рук Толстяка? Нет, такая политика проводилась повсюду, такая тактика использовалась повсеместно с целью предотвратить надвигающуюся катастрофу; однако Эрнсту всегда представлялось, что это стало первым пробным шагом Толстяка к расширению сферы своего влияния, первой ступенькой на пути к власти.
– Вот, можете тоже попробовать, – сказал Толстяк, и неизвестно откуда с жужжанием вылетел второй самолетик, на сей раз «альбатрос», который легко описал круг над бегущими по кругу поездами.
– Вот так надо пользоваться пультом.
Эрнст поставил стакан бренди на стол и взял пульт дистанционного управления. Через пару минут он вполне освоился с прибором и научился довольно ловко поднимать свой «альбатрос» круто вверх, вводить в пике, снижать по спирали и накренять на одно и на другое крыло.
– Он сделает мертвую петлю?
– Не советую. Один самолет я уже угробил таким образом. Он врезался в стропило. Они очень хрупкие, знаете ли. Их изготавливает для меня один мастер в Крейцберге. Еврей. Конечно, мне приходится присматривать за ним. Мы никогда не избавимся от евреев, они чертовски способные ребята.
Эрнст сосредоточился, стараясь усовершенствоваться в умении управлять «альбатросом». Не хватало еще сломать любимую игрушку Толстяка. Толстяк заново загрузил снарядами свой «фоккер» и теперь кружил на бреющем полете над поездами, готовясь к следующей атаке.
С полчаса Эрнст с Толстяком увлеченно бомбили макет железной дороги. Потом Толстяк небрежно спросил:
– Зачем вы хотели меня видеть?
Ненадолго все отступило:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116