Она ненавидела ожидание. Ей было девяносто лет. Казалось, единственное, что она делала все эти дни, это ждала.
Пол поправил очки и достал из папки диктофон, установив его, как и в прошлый раз, на широкой ручке кресла-качалки Мери. Он нажал кнопку записи.
– Сегодня я хотел бы услышать что-нибудь о вас, – сказал он. – Вас называли ангелом света, не так ли?
– Да, – подтвердила она, несколько удивленная, но в то же время довольная. – Что именно вам хотелось узнать?
– Вы говорили, что познакомились с мужем в Дэвитуане. Вы там выросли?
– Ах, да. Можно сказать, что по сравнению с Кисс-Ривер Дэвитаун был почти мировым центром. Мой отец владел там маленьким продовольственным магазином. Калеб беспокоился, что я не захочу покинуть Дэвитаун, но в то время у меня было много мужества. Мне казалось, что жизнь на Кисс-Ривер будет похожа на приключение.
– И это было действительно так? Мери улыбнулась.
– Временами – да. А иногда… ну, это не имеет значения. У меня всегда было хорошее воображение. Я умела занять себя, даже если не было никакого более интересного дела, кроме наблюдения за сигнальным лучом маяка.
Мери поджала губы. Ей надо лучше контролировать свои слова. Она наблюдала, как Пол поправляет очки. Он постукивал ногой, и настил крыльца слегка вибрировал, раздражая ее.
– Итак, расскажите, почему вас стали называть ангелом света? – попросил он.
– Ну… – Мери посмотрела на улицу, – можно сказать, что на Кисс-Ривер я жила вдали от людей, а когда ты живешь, испытываешь острый недостаток общения. Поэтому каждый раз, когда в деревне кто-то заболевал, я приносила больному еду и старалась убедиться, что у него есть все необходимое. А иногда на нашей небольшой лодке отвозила больного через залив к врачу в Дэвитаун. Думаю, я получила это прозвище за то, что помогала людям.
Она села поудобнее в качалке. Люди считали ее слишком хорошей, и это беспокоило Мери. На самом деле они ее не знали.
– Мы с Калебом были хорошей парой, – продолжила она, снова глядя на Пола. – Мы оба усердно трудились, и оба любили маяк. Каждый раз, увидев корабль, я выходила на галерею и махала ему рукой. Возможно, что я получила свое прозвище еще и поэтому. Моряки, должно быть, спрашивали друг друга, кто эта женщина на маяке? И слышали ответ: «Ну, как же, ведь это Мери Пур. Она всегда в хорошем расположении духа и всем помогает». Тогда моряки стали высматривать меня, надеясь, что я буду махать им, когда они проплывают мимо.
Она посмотрела в сторону гавани и закрыла глаза, чтобы не видеть кораблей, представляя на их месте возвышающийся шпиль маяка.
– Еще я готовила, – она снова открыла глаза и улыбнулась. – Я, можно сказать, была знаменита своими пудингами и пирогами с айвой. По-моему, вам довелось попробовать один из них, не так ли?
– Хм. – Пол уронил ручку и наклонился за ней. – Я не помню.
– Плохо, что я не могу испечь пирог сейчас, – посетовала Мери. – Нам здесь не разрешают готовить. И пить. И курить. У вас сегодня нет с собой сигарет?
– Извините, нет. Я не курю. – Он поерзал на своем месте и пододвинул диктофон поближе к Мери. – Расскажите мне о том, как вы работали вместе со спасателями.
Мери почувствовала, что краснеет, и надеялась, что Пол Маселли не заметит этого.
– Ну, я думаю, что это еще одна причина, по которой меня называли ангелом света. На самом деле – самая значительная. – Она села повыше в кресле и выпрямила спину. – Видите ли, я была очень сильной и плавала лучше большинства мужчин. Я могла провести в океане целый день. Руки у меня были крепкими как камень, и ноги тоже – благодаря регулярным подъемам на башню. – Мери улыбнулась своим мыслям. – Я мечтала работать со спасателями, понимаете? Мы были знакомы со многими спасателями, и каждый раз, когда они отправлялись кого-то спасать, я просила их взять меня с собой. Конечно, они только смеялись надо мной. Но в двадцать седьмом году мне наконец представился случай. Мы с Калебом узнали, что примерно в миле южнее судно село на мель. Когда мы туда приехали, ребята со спасательной станции как раз отправили катер, пытаясь спасти экипаж. В тот день был по-настоящему шквальный ветер, большая волна ударила в катер, и он начал разваливаться. На берегу осталось всего несколько человек со старой лодкой. Они быстро погрузились, собираясь выйти в море, и я увидела свой шанс, – Мери снова улыбнулась. – Я, как была – в юбке – просто запрыгнула в лодку. У них было мало рабочих рук, и они так поразились, что никто не высадил меня. Могу сказать, что гребля была для меня совершенно естественным занятием, и мы без проблем выловили ребят с катера. Несколько дней после этого мои плечи ныли, но меня это совершенно не беспокоило. С тех пор спасатели иногда звали меня – неофициально, конечно, – когда им была нужна лишняя пара рук.
Мери откинула голову на спинку кресла-качалки. Весь этот разговор утомлял ее.
– Может быть, на сегодня достаточно? – спросил Пол.
Мери покачала головой.
– Я еще не закончила.
Ей нужно было рассказать еще одну – последнюю – историю, в которой содержалось гораздо больше вымысла, чем правды. Она настолько давно излагала ее именно в таком виде, что теперь едва ли могла вспомнить, как все было на самом деле.
– Видите ли, в конце концов моя смелость или, может быть, мое безрассудство стоили мне мужа. В июле шестьдесят четвертого года я стояла на самом верху башни, когда заметила мужчину, плывущего от Кисс-Ривер, и создавалось впечатление, что он в беде. Я сбежала вниз, бросилась в воду и поплыла к нему. Когда я добралась до него, он был без сознания. Он оказался слишком тяжел для меня, у меня начались судороги, и я стала тонуть. Калеб каким-то образом заметил нас. Он кинулся к нам на помощь. Он сумел вытащить нас, но для него это оказалось слишком. Ему было шестьдесят четыре года. Его сердце остановилось, и он прямо там рухнул на песок.
– Сочувствую вам, – сказал Пол. – Это большая трагедия – потерять близкого человека.
Мери некоторое время смотрела перед собой невидящим взглядом.
– Да, вы правы, – произнесла она наконец. Она подняла руки и уронила их на колени. – Ну, пожалуй, на сегодня довольно.
– Конечно. – Пол выключил диктофон и встал. – Еще раз спасибо вам за помощь.
Мери следила, как он идет по тротуару к своей машине. Эти рассказы утомили ее, заставив вспоминать о себе то, что она не любила вспоминать. Они воскресили в памяти давнишний вечер, когда она рассказывала о тех же событиях Энни.
Они были знакомы всего несколько месяцев, но уже тогда она чувствовала себя хорошо со своей молодой подругой, так хорошо, как не чувствовала себя ни с кем – будь то мужчина или женщина. У нее никогда не было такой роскоши, как близкая подруга. Несмотря на разницу в возрасте, она видела, что может довериться ей, может рассказать Энни правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116