– Я не пошла на похороны, – сказала Лейси.
– Почему, Лейси?
– Я хотела запомнить ее такой, какой она была при жизни. – Лицо Лейси внезапно помрачнело, она опустила взгляд на Сильви. – Я не понимаю, почему некоторые плохие люди живут до ста лет, а такие хорошие, как мама, умирают совсем молодыми. Она ненавидела… как это называется, когда отправляют на электрический стул?
– Смертную казнь?
– Да. Она ненавидела это, но если бы я увидела человека, который убил ее, и у меня был нож, я бы разрезала этого подонка на кусочки. – Пока она говорила, ее руки сжались в кулаки, и Сильви открыла один глаз, рассматривая миску с мороженым, оставленную на полу без присмотра. – Я могла бы это сделать. Я смогла бы убить его и не почувствовала бы никаких угрызений совести.
Оливия кивнула, не сомневаясь, что Лейси говорит серьезно.
– Я все еще пытаюсь представить себе, какое ощущение испытываешь, когда пуля попадет тебе в грудь.
– Твой отец сказал мне, что ты была с ней, когда все это случилось. Должно быть, для тебя это было ужасно.
Лейси ковырялась в мороженом.
– Я стояла рядом – раздавала зеленую фасоль, а она – салат. Этот человек ворвался и начал кричать на ту женщину в очереди за едой. Мама никогда не могла оставаться в стороне от чего бы то ни было. Она встала прямо перед женщиной и сказала: «Пожалуйста, уберите пистолет, сэр. Сейчас Рождество». И он стрельнул в нее. Бах! – Лейси сморщилась, по ее рукам прошла судорога. – Я все еще вижу ее лицо. Иногда по вечерам, когда я ложусь в постель, оно стоит у меня перед глазами. Ее зрачки расширились, она издала тихий звук, как будто удивилась. Когда пуля прошла через ее блузку, на ней появилось маленькое пятнышко крови, – Лейси посмотрела на Оливию. – Я долго винила вас, потому что была уверена, что с ней будет все в порядке, и не могла представить себе, что она умрет. Тогда казалось, что как только вы за нее взялись, все сразу стало плохо. Но отец говорит, что это не так. Он сказал, что вы сделали все, что могли, чтобы спасти ее.
– Он сказал правду. Я сделала все, что было в моих силах.
Лейси съела еще несколько ложек десерта, прежде чем взглянула на Оливию из-под копны двуцветных волос.
– Вам нравится мой папа?
– Очень.
Лейси снова опустила глаза.
– Он стал немного лучше с тех пор, как начал… дружить с вами, – сказала она. – Он бродил, как лунатик, почти ничего не ел, не замечал, что на него надето. Вся его одежда стала ему велика. Он выглядел как пугало и единственное, чем занимался – носился со своими дурацкими старыми фотографиями маяка и пялился на них при каждом удобном случае. Он спал в обнимку со старым свитером мамы.
У Оливии защемило сердце от жалости к Алеку. Ее смутило это нечаянное проникновение в его безрадостный внутренний мир.
Лейси доела последний кусочек банана и теперь хлебала шоколадный соус. Она болтала ложкой в миске, держа ее своими пальцами с огрызенными ногтями.
– На днях я видела вашего мужа на собрании комитета. – Она кинула взгляд на Оливию. – Не обижайтесь, но, по-моему, он настоящий зануда.
Зануда? Оливия подумала, что сорокалетний мужчина, с интеллигентной внешностью и в очках в проволочной оправе, в глазах четырнадцатилетней девочки вполне мог выглядеть занудой.
– Я не обижаюсь, – сказала она.
– Как вы считаете, мой папа красивый? Оливия неопределенно пожала плечами, понимая, что ступает на опасную почву:
– Думаю, да.
– Мама говорила, что он просто прелесть. Они очень сильно любили друг друга. – Лейси крутила туда-сюда на запястье ремешок часов, которые переливались в свете настольной лампы.
– Нола хотела бы забраться в штаны к моему отцу, – внезапно добавила она, не отрывая взгляда от часов.
– Это довольно грубый способ сказать, что она интересуется им, тебе не кажется?
Лейси усмехнулась:
– Мне кажется, что вы ханжа. Я хочу сказать, что если считаете моего отца красивым, то разве вам не приходила в голову мысль: как это будет, если лечь с ним в постель?
Оливия постаралась скрыть свое потрясение. Она наклонилась вперед и членораздельно произнесла:
– Что думаю я, или что думает твой отец, или что думает Нола о такого рода вещах – личное дело каждого, Лейси, и тебя совершенно не касается. Не твое дело обсуждать это.
Глаза Лейси мгновенно наполнились слезами.
– Извините, – прошептала она, малиновые пятна выступили у нее на щеках и на шее, нижняя губа начала дрожать.
Оливии стало ее жалко. Она поставила свою миску с тающим мороженным на пол и, наклонившись вперед, обняла девочку. Лейси крепко обхватила ее, хрупкие плечики затряслись от всхлипов.
– Все в порядке, – сказала Оливия, поцеловав ее в макушку.
Она помнила, как теперь целую жизнь назад ее точно так же обнимала Эллен Дэвисон, которая никогда не приставала к ней с расспросами, почему у нее все болит и отчего у нее кровотечение, и ни разу не заикнулась о том, чтобы она вернулась домой. Оливия помнила удивительную силу тонких рук, силу, которая дала ей чувство защищенности и позволила поверить, что она может наконец переложить свою тяжелую ношу на плечи взрослого человека.
– Отец ненавидит меня, – рыдала Лейси.
– Нет, моя девочка. Он любит тебя очень сильно.
– У нее на блузке было всего лишь маленькое пятнышко крови, и поэтому я сказала ему, что с ней все будет в порядке. Он так испугался, и это было так непривычно – я никогда прежде не видела, чтобы он чего-то испугался – поэтому я продолжала говорить ему, чтобы он не беспокоился. Он поверил моим словам, что с ней все будет в порядке, и теперь винит меня, – я обманула его надежды.
Оливия чувствовала на своей спине пальцы Лейси, вцепившиеся в ткань ее блузки и нервно теребившие ее.
– На ее месте могла оказаться я, – продолжала Лейси. – Я думала о том же самом, что и мама: я должна загородить эту женщину. Может, он не стал бы стрелять в ребенка, и тогда бы все было в порядке. По-моему, отец хотел бы, чтобы застрелили меня, а не маму. Очень долго после ее смерти он со мной не разговаривал. Он даже не смотрел в мою сторону и все время называл меня Энни. – Лейси замерла в объятиях Оливии. – Я ненавижу его! Он забыл о моем дне рождения. Он считает Клея таким замечательным, потому что тот умный, получил стипендию в Дюке и все такое прочее. А мне пришлось в конце концов ходить в летнюю школу. Он просто хочет, чтобы я куда-нибудь ушла. И если меня нет всю ночь, его это даже не беспокоит. Он не будет волноваться, даже если я вообще не вернусь домой.
Теперь уже слезы Оливии капали на волосы Лейси. Это с Алеком Лейси должна была разговаривать, это ему нужно было услышать о страхах своей дочери. Это Алек должен был сказать ей, что положит все свои силы на то, чтобы в ее мире снова стало хорошо.
Но Алека здесь не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116