– Самое главное – мы снова вместе.
Менгис улыбнулся.
– Мы поедем в Багдад. Вряд ли Паксон догадается искать нас там. В одной пещере возле Багдада спрятаны сокровища Саладина на случай, если придется спасаться бегством от христиан. Едем?
– Мне все равно куда, Менгис, – повторила Валентина.
Они ехали до полудня следующего дня и остановились лишь на несколько минут, чтобы утолить жажду, но к вечеру им пришлось сделать привал, чтобы хоть немного поспать. Валентина свернулась калачиком, прижавшись щекой к груди любимого. «Небесное блаженство!» – подумала она и провалилась в глубокий сон.
Менгис легонько встряхнул ее и, поцеловав, помог подняться на ноги.
– Надо ехать. Я слышу стук копыт. Боюсь, каким-то образом Паксону удалось напасть на наш след.
Они выехали из небольшой пещеры, послужившей им прибежищем. Коней они гнали еще один день, пока не добрались до небольшого оазиса.
– Уже недалеко до Багдада, – сообщил Менгис. – В той тайной пещере мы найдем продовольствие и оружие. Не пей много воды, Валентина! – предупредил он. – Потом напьешься. Спустя два часа мы окажемся в безопасности. Но если Паксон нас догонит… Ты же ведь знаешь, что тогда случится? – спокойно спросил Менгис.
Валентина кивнула.
– Я должен буду убить его. В противном случае, он убьет нас обоих.
– Я знаю.
Они продолжили путь, обогнули город Багдад и добрались до реки Тигр, на скалистых берегах которой лишь кое-где росли согнутые ветрами деревья. Вдоль берега тянулись пещеры. Менгис переезжал от одной пещеры к другой, пока не нашел ту, что искал.
Войдя внутрь, они оставили лошадей поблизости от входа, а сами углубились в пещеру. Тщательно замаскировав ветками вход, Менгис зажег несколько свечей и осмотрел припасы.
Валентина изумленно оглядывалась.
– И Саладин еще смел утверждать, что ему не хватает провизии для войска! – удивлялась она.
– Те, кто ввязан в войну, всегда лгут, и Саладин ничем не отличается от английского короля в этом отношении. Впрочем, не важно. Единственное, что имеет сейчас значение, так это возможность спокойно поесть и поспать до утра. А завтра мы примемся ждать Паксона, потому что нельзя постоянно убегать от опасности. Мы должны встретиться лицом к лицу с противником и тем, что нам суждено. Но в любом случае, здесь у нас больше шансов остаться в живых, нежели в Джакарде, где у Паксона полно стражников.
Они насытились сушеными фигами и сыром, опустошили бутылку вина и заснули в объятиях друг друга. Валентина шептала во сне имя Менгиса, и он, улыбаясь, обнимал возлюбленную. Ни нежных поцелуев, ни страстных слов – всепоглощающего чувства умиротворенности было достаточно для ощущения полнейшего счастья.
Позавтракали они вновь сушеными фигами и сыром, и выпили еще одну бутылку вина, а затем сели ждать Паксона, и сидели они, прижавшись друг к другу, и молчали, потому что слова были не нужны.
* * *
Спустя несколько часов, уже после полудня, громкий голос позвал:
– Менгис! Ублюдок! Выходи и сразись, как мужчина! Или ты станешь избегать честной битвы, утверждая что не любишь сражения?
Менгис встал, глаза его были печальны. Поединок с братом доставит ему невыразимую боль, он знал это. Взяв копье в руки, Менгис вышел на яркий свет, ведя в поводу коня. На песчаном берегу у кромки воды он взобрался на своего скакуна. Только тогда отыскал Менгис взглядом своего брата.
– Пакс, скажи правду, почему значит для тебя эта женщина так много, что ты готов умереть?
– Валентина предала тех, кто спас ей жизнь, когда она умирала. Эта женщина – лгунья и воровка, и свою кровь без размышлений она отдаст за дело христиан. Я ответил на твой вопрос? – холодно спросил Паксон.
– В некоторой степени. Но позволь задать тебе еще один вопрос. Только скажи мне правду! На самом ли деле оставил бы ты Валентину умирать на том проклятом кресте?
– Ты задаешь слишком много вопросов, которые тебя не касаются вовсе! Но ты мне все-таки брат, и я тебе отвечу. Да, я оставил бы ее умирать.
Менгис долгим печальным взглядом посмотрел сопернику в глаза и кивнул:
– Сразимся!
– Один из нас умрет, – провозгласил Паксон.
Менгис мягко тронул поводья, и конь загарцевал на песке. Паксон немного отступил, заняв позицию напротив брата. Смертельная схватка началась.
Кони рвались вперед. Паксон подбросил копье в руке и выставил щит. Всадники скрестили копья на середине площадки. Скрежет металла о металл гулко разносился в тишине. Оба брата удержались в седле и отошли па прежние позиции, чтобы повторить все снова.
Солнце светило Менгису в глаза. Кони рванулись, и в тот момент, когда копье Паксона угрожающе устремилось к груди соперника, Менгис скользнул под брюхо жеребца, своим копьем задев лошадь брата.
– Ублюдок! – крикнул Паксон. – Впредь никаких уверток!
– Ладно! На этот же раз прости!
Еще три раза сходились всадники, но никто из них не вылетал из седла.
В седьмой раз Паксон понадежнее перехватил копье и на долю секунды застыл на песчаной полоске, высоко вскинув оружие. Темные глаза пылали ненавистью, и сверкали белые зубы, обнаженные в страшном оскале. Копье полетело, рассекая воздух, но неожиданно Менгис уклонился и оказался рядом. Его копье, в отличие от копья Паксона, попало в цель. Тело султана Джакарда дернулось, кровь хлынула из раны, он свалился на землю.
Менгис пришпорил коня и помчался за братом – его волок за собой конь.
– Глупец! – кричал Менгис, и в его голосе слышалась невыносимая мука. – Зачем же ты промахнулся?
Кровавые пузыри закипали на губах Паксона.
– Солнце светило мне в глаза, – прохрипел он.
– Неправда, – с нежностью в голосе сказал Менгис, распутывая поводья.
– Насколько плоха моя рана? Доберусь ли я до Джакарда? Только не лги, брат!
– Скажу честно, Пакс, – голос Менгиса охрип от волнения, – ты не выживешь.
– Менгис! – султан умоляюще схватил брата за руку. – Почему все так обернулось? Когда же и что я сделал не так, как было должно? В чем моя ошибка? В том, что я не научился любить так, как любишь ты? Или в том, что, увлекшись войной, я оставил для жизни слишком мало времени? Почему зависть к тебе стала для меня путами? Скажи мне, Менгис, пока Аллах не забрал меня к себе, как же это случилось?
– Я не знаю, Пакс. Но если б сейчас я мог сделать так, чтоб все обернулось иначе, я бы не пожалел сил! – ответил умиравшему Менгис, глядя, как жизнь покидает тело брата.
Паксон закашлялся, кровь запенилась в уголке рта.
– Ты получил все, что хотел, а я ничего не оставляю после себя. Кроме тебя, некому оплакать меня и некому позаботиться о Джакарде.
– Ты ошибаешься, Пакс. Женщина по имени Розалан родила от тебя сына, наследника Джакарда.
Глаза Паксона выражали смертельную муку.
– Не лги, брат! Этого не может быть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Менгис улыбнулся.
– Мы поедем в Багдад. Вряд ли Паксон догадается искать нас там. В одной пещере возле Багдада спрятаны сокровища Саладина на случай, если придется спасаться бегством от христиан. Едем?
– Мне все равно куда, Менгис, – повторила Валентина.
Они ехали до полудня следующего дня и остановились лишь на несколько минут, чтобы утолить жажду, но к вечеру им пришлось сделать привал, чтобы хоть немного поспать. Валентина свернулась калачиком, прижавшись щекой к груди любимого. «Небесное блаженство!» – подумала она и провалилась в глубокий сон.
Менгис легонько встряхнул ее и, поцеловав, помог подняться на ноги.
– Надо ехать. Я слышу стук копыт. Боюсь, каким-то образом Паксону удалось напасть на наш след.
Они выехали из небольшой пещеры, послужившей им прибежищем. Коней они гнали еще один день, пока не добрались до небольшого оазиса.
– Уже недалеко до Багдада, – сообщил Менгис. – В той тайной пещере мы найдем продовольствие и оружие. Не пей много воды, Валентина! – предупредил он. – Потом напьешься. Спустя два часа мы окажемся в безопасности. Но если Паксон нас догонит… Ты же ведь знаешь, что тогда случится? – спокойно спросил Менгис.
Валентина кивнула.
– Я должен буду убить его. В противном случае, он убьет нас обоих.
– Я знаю.
Они продолжили путь, обогнули город Багдад и добрались до реки Тигр, на скалистых берегах которой лишь кое-где росли согнутые ветрами деревья. Вдоль берега тянулись пещеры. Менгис переезжал от одной пещеры к другой, пока не нашел ту, что искал.
Войдя внутрь, они оставили лошадей поблизости от входа, а сами углубились в пещеру. Тщательно замаскировав ветками вход, Менгис зажег несколько свечей и осмотрел припасы.
Валентина изумленно оглядывалась.
– И Саладин еще смел утверждать, что ему не хватает провизии для войска! – удивлялась она.
– Те, кто ввязан в войну, всегда лгут, и Саладин ничем не отличается от английского короля в этом отношении. Впрочем, не важно. Единственное, что имеет сейчас значение, так это возможность спокойно поесть и поспать до утра. А завтра мы примемся ждать Паксона, потому что нельзя постоянно убегать от опасности. Мы должны встретиться лицом к лицу с противником и тем, что нам суждено. Но в любом случае, здесь у нас больше шансов остаться в живых, нежели в Джакарде, где у Паксона полно стражников.
Они насытились сушеными фигами и сыром, опустошили бутылку вина и заснули в объятиях друг друга. Валентина шептала во сне имя Менгиса, и он, улыбаясь, обнимал возлюбленную. Ни нежных поцелуев, ни страстных слов – всепоглощающего чувства умиротворенности было достаточно для ощущения полнейшего счастья.
Позавтракали они вновь сушеными фигами и сыром, и выпили еще одну бутылку вина, а затем сели ждать Паксона, и сидели они, прижавшись друг к другу, и молчали, потому что слова были не нужны.
* * *
Спустя несколько часов, уже после полудня, громкий голос позвал:
– Менгис! Ублюдок! Выходи и сразись, как мужчина! Или ты станешь избегать честной битвы, утверждая что не любишь сражения?
Менгис встал, глаза его были печальны. Поединок с братом доставит ему невыразимую боль, он знал это. Взяв копье в руки, Менгис вышел на яркий свет, ведя в поводу коня. На песчаном берегу у кромки воды он взобрался на своего скакуна. Только тогда отыскал Менгис взглядом своего брата.
– Пакс, скажи правду, почему значит для тебя эта женщина так много, что ты готов умереть?
– Валентина предала тех, кто спас ей жизнь, когда она умирала. Эта женщина – лгунья и воровка, и свою кровь без размышлений она отдаст за дело христиан. Я ответил на твой вопрос? – холодно спросил Паксон.
– В некоторой степени. Но позволь задать тебе еще один вопрос. Только скажи мне правду! На самом ли деле оставил бы ты Валентину умирать на том проклятом кресте?
– Ты задаешь слишком много вопросов, которые тебя не касаются вовсе! Но ты мне все-таки брат, и я тебе отвечу. Да, я оставил бы ее умирать.
Менгис долгим печальным взглядом посмотрел сопернику в глаза и кивнул:
– Сразимся!
– Один из нас умрет, – провозгласил Паксон.
Менгис мягко тронул поводья, и конь загарцевал на песке. Паксон немного отступил, заняв позицию напротив брата. Смертельная схватка началась.
Кони рвались вперед. Паксон подбросил копье в руке и выставил щит. Всадники скрестили копья на середине площадки. Скрежет металла о металл гулко разносился в тишине. Оба брата удержались в седле и отошли па прежние позиции, чтобы повторить все снова.
Солнце светило Менгису в глаза. Кони рванулись, и в тот момент, когда копье Паксона угрожающе устремилось к груди соперника, Менгис скользнул под брюхо жеребца, своим копьем задев лошадь брата.
– Ублюдок! – крикнул Паксон. – Впредь никаких уверток!
– Ладно! На этот же раз прости!
Еще три раза сходились всадники, но никто из них не вылетал из седла.
В седьмой раз Паксон понадежнее перехватил копье и на долю секунды застыл на песчаной полоске, высоко вскинув оружие. Темные глаза пылали ненавистью, и сверкали белые зубы, обнаженные в страшном оскале. Копье полетело, рассекая воздух, но неожиданно Менгис уклонился и оказался рядом. Его копье, в отличие от копья Паксона, попало в цель. Тело султана Джакарда дернулось, кровь хлынула из раны, он свалился на землю.
Менгис пришпорил коня и помчался за братом – его волок за собой конь.
– Глупец! – кричал Менгис, и в его голосе слышалась невыносимая мука. – Зачем же ты промахнулся?
Кровавые пузыри закипали на губах Паксона.
– Солнце светило мне в глаза, – прохрипел он.
– Неправда, – с нежностью в голосе сказал Менгис, распутывая поводья.
– Насколько плоха моя рана? Доберусь ли я до Джакарда? Только не лги, брат!
– Скажу честно, Пакс, – голос Менгиса охрип от волнения, – ты не выживешь.
– Менгис! – султан умоляюще схватил брата за руку. – Почему все так обернулось? Когда же и что я сделал не так, как было должно? В чем моя ошибка? В том, что я не научился любить так, как любишь ты? Или в том, что, увлекшись войной, я оставил для жизни слишком мало времени? Почему зависть к тебе стала для меня путами? Скажи мне, Менгис, пока Аллах не забрал меня к себе, как же это случилось?
– Я не знаю, Пакс. Но если б сейчас я мог сделать так, чтоб все обернулось иначе, я бы не пожалел сил! – ответил умиравшему Менгис, глядя, как жизнь покидает тело брата.
Паксон закашлялся, кровь запенилась в уголке рта.
– Ты получил все, что хотел, а я ничего не оставляю после себя. Кроме тебя, некому оплакать меня и некому позаботиться о Джакарде.
– Ты ошибаешься, Пакс. Женщина по имени Розалан родила от тебя сына, наследника Джакарда.
Глаза Паксона выражали смертельную муку.
– Не лги, брат! Этого не может быть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126