Мужчинам запрещено входить в гарем. Сейчас я отправляюсь к эмиру с отчетом. Не сомневаюсь, за вами пошлют сегодня вечером. Да пребудет с вами Аллах! – Мохаб склонился перед женщинами в поклоне.
Великан, открывший перед Валентиной и Розалан широкие двери гарема, был одет в тюрбан из золотистой ткани и распахнутую на широкой черной груди короткую куртку без рукавов из той же материи. Наряд довершали широкие красные шаровары, стянутые в щиколотках так, что видны были украшенные драгоценными камнями туфли. Их длинные мыски загибались вверх, чуть ли не доставая до щиколоток.
Валентина сделала несколько быстрых шагов, направившись к грозному стражу.
– А где остальные женщины из каравана? Почему их не привели во дворец?
Черный евнух посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся, белые зубы блеснули на его лоснящемся лице.
– Только вы две останетесь в Напуре. Остальные отправятся дальше, в гаремы тех шейхов, кому подарил их эмир Рамиф, – евнух отвернулся, давая понять, что дальнейшие вопросы просто неуместны.
Во взгляде Валентины, брошенном на бедуинку, можно было прочесть благодарность судьбе, столь упорно не разлучавшей ее с Розалан. Шествуя вслед за евнухом, подруги продолжали с восторгом разглядывать роскошные покои дворца Рамифа. Мозаика из искусно подобранных разноцветных кусочков мрамора покрывала пол. Замысловатый рисунок повторялся на стенах, где в ярких оттенках красного и синего цветов, сочетавшихся с золотым тоном, были изображены древние сарацинские воины на быстроногих конях.
После неожиданного поворота налево, еще до того, как евнух в красных шароварах отворил дверь, подруги услышали доносившийся из-за двери женский смех. Они шагнули через порог и словно попали в другой мир. Комната была убрана в нежно-голубых тонах. На стенах висели драпировки из белого и желтого шелка, слегка колыхавшиеся от теплого ветерка, проникавшего сквозь высокие арки, ведущие в сад. Воздух благоухал ароматами духов и пряных благовоний.
Одна из женщин лениво пощипывала струны музыкального инструмента, сидя неподалеку от овального бассейна с чистой водой. Вдоль всех стен были расставлены низкие диваны и разложены роскошные подушки. Толстые ковры покрывали мозаичный пол, их цвета сочетались с росписью стен и высокого сводчатого потолка.
Совершенно неожиданно для себя Валентина и Розалан оказались окруженными стайкой женщин из гарема Рамифа, которые, оживленно защебетав, принялись задавать им множество вопросов. Валентина продолжала лгать, будто она черкешенка, в то же время с удивлением замечая, что большинство женщин гарема моложе, чем они с Розалан, и не менее красивы.
Оттенки кожи жен и наложниц эмира были так же разнообразны, как страны, из которых прибыли красавицы: от цвета бледной охры, распространенного на Востоке, до густо-черного цвета Африки. Женщин в гареме оказалось около двадцати, и это удивило Валентину, потому что, как она слышала, в гаремах владык их насчитывалось обычно не меньше сотни.
Пока все возбужденно болтали, расспрашивая и от души приветствуя новых наложниц эмира, Валентина случайно подняла глаза и увидела высокую и гибкую рыжеволосую женщину, вошедшую в комнату из сада. Она казалась гораздо старше остальных, но не менее красивой. Глаза и высокие скулы были по-кошачьи приподняты к вискам, веки – подведены черной краской. Когда величавая красавица шла, казалось, она плывет. Серебристое одеяние развевалось у ее ног.
Весело щебетавшие женщины внезапно замолкли, расступившись перед вошедшей.
– Меня зовут Дагни, – властно произнесла она, пронизывая Розалан и Валентину холодным взглядом серых глаз.
Необъяснимым образом Валентине вдруг захотелось развернуться и бежать куда глаза глядят – подальше от этого дворца со всей его непомерной роскошью и, прежде всего, от Дагни, чьи серые глаза, казалось, извлекали из сердца все тщательно оберегаемые секреты.
Но убежать она не могла и потому стояла, гордо выпрямившись и глядя Дагни в лицо.
– Я Валентина, – твердо сказала она недрогнувшим голосом.
Приглядевшись, девушка поняла, что Дагни лет тридцать: тонкие морщинки разбегались от уголков глаз и ярко накрашенного рта. Рисовая пудра забилась в них, придав лицу зловещее выражение и сделав его похожим на маску.
– Валентина, говоришь? Странное имя! Я слышала, ты сказала, что черкешенка, но никогда не встречались мне черкешенки с таким именем, – произнесла Дагни и провела кончиком языка по своим губам, подкрашенным помадой.
Обращаясь к остальным, она сморщила нос.
– От этой… этой Валентины несет так, будто она спала с верблюдами. Ей нужно немедленно вымыться. Ну, живее!
Дагни хлопнула в ладоши и с самодовольным видом стала наблюдать за суетой служанок, поторопившихся выполнить ее повеление. Валентине стало ясно, что Дагни правит гаремом ревнивою железной рукой.
Две девушки, Элан и Шидара, взяли на себя обязанность присмотреть за приготовлением всего необходимого для купания. Розалан увели в дальний конец комнаты, где ею тоже занялись служанки. Хотя бедуинка и не возражала, что ее разлучают с Валентиной, все же, уходя, она оглянулась через плечо на подругу и бросила предупреждающий взгляд, ясно сказавший: «Дагни опасна, нужно быть осторожной!»
Валентину отвели за трехстворчатую ширму, украшенную вышивкой, изображавшей птиц с роскошным оперением. Здесь ее освободили от запылившейся одежды.
Дагни крикнула служанкам:
– Когда снимете с Валентины ее лохмотья, сожгите их! Полагаю, ни у кого нет желания подцепить вшей!
Лицо Валентины вспыхнуло. Девушка знала, прилипчивый запах верблюдов, действительно, мог тянуться за ней, ведь в караване их с Розалан везли на верблюде, но все время путешествия она неукоснительно содержала себя и одежду в чистоте, что исключало появление вшей!
Элан, выполняя повеление, выбежала в сад с узелком вещей Валентины.
– Ну-ка, выведите мне сюда эту девчонку, – приказала Дагни.
Валентина завернулась в простыню и вышла из-за ширмы. Дагни пинком заставила ее опуститься на колени. Лица у обитательниц гарема стали испуганными. Длинные пальцы с накрашенными ногтями пробежались по всей длине темных волос Валентины.
– Насекомые – настоящее бедствие в этом климате! Жаль будет, если я найду гниды в твоих прекрасных волосах, – тихо проговорила Дагни. – Тогда мне придется приказать обрить тебе голову.
Валентина скосила глаза на одну из девушек – ее голова была замотана куском ткани. Уловив испуг и печаль в глазах этой девушки, Валентина догадалась, что Дагни «нашла» вшей у нее в волосах. Не желая, чтобы и ее постигла та же участь, «черкешенка» отбросила руку Дагни и встала, с вызовом глядя в лицо властной женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Великан, открывший перед Валентиной и Розалан широкие двери гарема, был одет в тюрбан из золотистой ткани и распахнутую на широкой черной груди короткую куртку без рукавов из той же материи. Наряд довершали широкие красные шаровары, стянутые в щиколотках так, что видны были украшенные драгоценными камнями туфли. Их длинные мыски загибались вверх, чуть ли не доставая до щиколоток.
Валентина сделала несколько быстрых шагов, направившись к грозному стражу.
– А где остальные женщины из каравана? Почему их не привели во дворец?
Черный евнух посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся, белые зубы блеснули на его лоснящемся лице.
– Только вы две останетесь в Напуре. Остальные отправятся дальше, в гаремы тех шейхов, кому подарил их эмир Рамиф, – евнух отвернулся, давая понять, что дальнейшие вопросы просто неуместны.
Во взгляде Валентины, брошенном на бедуинку, можно было прочесть благодарность судьбе, столь упорно не разлучавшей ее с Розалан. Шествуя вслед за евнухом, подруги продолжали с восторгом разглядывать роскошные покои дворца Рамифа. Мозаика из искусно подобранных разноцветных кусочков мрамора покрывала пол. Замысловатый рисунок повторялся на стенах, где в ярких оттенках красного и синего цветов, сочетавшихся с золотым тоном, были изображены древние сарацинские воины на быстроногих конях.
После неожиданного поворота налево, еще до того, как евнух в красных шароварах отворил дверь, подруги услышали доносившийся из-за двери женский смех. Они шагнули через порог и словно попали в другой мир. Комната была убрана в нежно-голубых тонах. На стенах висели драпировки из белого и желтого шелка, слегка колыхавшиеся от теплого ветерка, проникавшего сквозь высокие арки, ведущие в сад. Воздух благоухал ароматами духов и пряных благовоний.
Одна из женщин лениво пощипывала струны музыкального инструмента, сидя неподалеку от овального бассейна с чистой водой. Вдоль всех стен были расставлены низкие диваны и разложены роскошные подушки. Толстые ковры покрывали мозаичный пол, их цвета сочетались с росписью стен и высокого сводчатого потолка.
Совершенно неожиданно для себя Валентина и Розалан оказались окруженными стайкой женщин из гарема Рамифа, которые, оживленно защебетав, принялись задавать им множество вопросов. Валентина продолжала лгать, будто она черкешенка, в то же время с удивлением замечая, что большинство женщин гарема моложе, чем они с Розалан, и не менее красивы.
Оттенки кожи жен и наложниц эмира были так же разнообразны, как страны, из которых прибыли красавицы: от цвета бледной охры, распространенного на Востоке, до густо-черного цвета Африки. Женщин в гареме оказалось около двадцати, и это удивило Валентину, потому что, как она слышала, в гаремах владык их насчитывалось обычно не меньше сотни.
Пока все возбужденно болтали, расспрашивая и от души приветствуя новых наложниц эмира, Валентина случайно подняла глаза и увидела высокую и гибкую рыжеволосую женщину, вошедшую в комнату из сада. Она казалась гораздо старше остальных, но не менее красивой. Глаза и высокие скулы были по-кошачьи приподняты к вискам, веки – подведены черной краской. Когда величавая красавица шла, казалось, она плывет. Серебристое одеяние развевалось у ее ног.
Весело щебетавшие женщины внезапно замолкли, расступившись перед вошедшей.
– Меня зовут Дагни, – властно произнесла она, пронизывая Розалан и Валентину холодным взглядом серых глаз.
Необъяснимым образом Валентине вдруг захотелось развернуться и бежать куда глаза глядят – подальше от этого дворца со всей его непомерной роскошью и, прежде всего, от Дагни, чьи серые глаза, казалось, извлекали из сердца все тщательно оберегаемые секреты.
Но убежать она не могла и потому стояла, гордо выпрямившись и глядя Дагни в лицо.
– Я Валентина, – твердо сказала она недрогнувшим голосом.
Приглядевшись, девушка поняла, что Дагни лет тридцать: тонкие морщинки разбегались от уголков глаз и ярко накрашенного рта. Рисовая пудра забилась в них, придав лицу зловещее выражение и сделав его похожим на маску.
– Валентина, говоришь? Странное имя! Я слышала, ты сказала, что черкешенка, но никогда не встречались мне черкешенки с таким именем, – произнесла Дагни и провела кончиком языка по своим губам, подкрашенным помадой.
Обращаясь к остальным, она сморщила нос.
– От этой… этой Валентины несет так, будто она спала с верблюдами. Ей нужно немедленно вымыться. Ну, живее!
Дагни хлопнула в ладоши и с самодовольным видом стала наблюдать за суетой служанок, поторопившихся выполнить ее повеление. Валентине стало ясно, что Дагни правит гаремом ревнивою железной рукой.
Две девушки, Элан и Шидара, взяли на себя обязанность присмотреть за приготовлением всего необходимого для купания. Розалан увели в дальний конец комнаты, где ею тоже занялись служанки. Хотя бедуинка и не возражала, что ее разлучают с Валентиной, все же, уходя, она оглянулась через плечо на подругу и бросила предупреждающий взгляд, ясно сказавший: «Дагни опасна, нужно быть осторожной!»
Валентину отвели за трехстворчатую ширму, украшенную вышивкой, изображавшей птиц с роскошным оперением. Здесь ее освободили от запылившейся одежды.
Дагни крикнула служанкам:
– Когда снимете с Валентины ее лохмотья, сожгите их! Полагаю, ни у кого нет желания подцепить вшей!
Лицо Валентины вспыхнуло. Девушка знала, прилипчивый запах верблюдов, действительно, мог тянуться за ней, ведь в караване их с Розалан везли на верблюде, но все время путешествия она неукоснительно содержала себя и одежду в чистоте, что исключало появление вшей!
Элан, выполняя повеление, выбежала в сад с узелком вещей Валентины.
– Ну-ка, выведите мне сюда эту девчонку, – приказала Дагни.
Валентина завернулась в простыню и вышла из-за ширмы. Дагни пинком заставила ее опуститься на колени. Лица у обитательниц гарема стали испуганными. Длинные пальцы с накрашенными ногтями пробежались по всей длине темных волос Валентины.
– Насекомые – настоящее бедствие в этом климате! Жаль будет, если я найду гниды в твоих прекрасных волосах, – тихо проговорила Дагни. – Тогда мне придется приказать обрить тебе голову.
Валентина скосила глаза на одну из девушек – ее голова была замотана куском ткани. Уловив испуг и печаль в глазах этой девушки, Валентина догадалась, что Дагни «нашла» вшей у нее в волосах. Не желая, чтобы и ее постигла та же участь, «черкешенка» отбросила руку Дагни и встала, с вызовом глядя в лицо властной женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126