Ей казалось смешным, что она начинает демонстративно звенеть монетами и долго давать слуге наставления принести сдачу, а Беренгария в это время, не обращая никакого внимания на происходящее, продолжает вышивать или вяло пощипывать струны лютни.
Дома, в Наварре, король Санчо следил, чтобы для нужд дочери выделялись деньги. Выбирая товары у торговцев, посещавших башню принцессы, Беренгария лишь брала себе, что ей нравилось, а счета направлялись королевскому казначею.
Но с тех пор как Беренгария покинула Наварру, все ее маленькие покупки оплачивались леди Элеонорой, матерью Ричарда, или же его сестрой, принцессой Джоанной. Но все-таки чаще всего именно Валентине приходилось улаживать эти досадные мелочные недоразумения.
Принцесса Джоанна несколько раз напоминала Беренгарии о ее долгах. Россыпь веснушек на носу Джоанны, казалось, становилась ярче от румянца, вызванного смущением, когда в ответ на деликатное напоминание Беренгария мчалась в свои покои, возвращалась с пригоршней золотых монет и с радостным видом начинала совать их своим дамам, словно раздавала подарки, а не возвращала долги.
Валентина тряхнула головой, отгоняя воспоминания о Наварре и привычную тоску по дому. Сбросив ночную рубашку, она наполнила водой чашу для умывания. Поеживаясь от прохлады, девушка принялась за утренний туалет. Вытираясь, она стояла в луче солнечного света, проникавшего через окно. Услышав шорох у себя за спиной, Валентина обернулась и обнаружила, что Беренгария пристально смотрит на нее со странным выражением.
– Придворная дама вспомнила о своей наготе и слишком маленьком полотенце – им невозможно было прикрыть длинные стройные ноги и узкие бедра. Обе женщины долго не отводили друг от друга глаз. Валентина испытывала все более сильное беспокойство. Она догадывалась, какое зрелище представляет ее тело в золотистом солнечном свете, подчеркивающем безупречность кожи, – капельки воды блестят, как драгоценные камни, густые черные волосы тяжело ниспадают до талии, окутывая плечи и прикрывая розовый сосок одной из упругих грудей.
– Я вернулась, чтобы показать тебе платье, которое собираюсь надеть.
Голос Беренгарии прозвучал резко и хрипло, взгляд королевы не покидал обнаженного тела придворной дамы, глаза блестели, лицо пылало. Безудержное любопытство одолевало Беренгарию – нечто подобное она испытывала при виде привлекательных незнакомцев, вызывавших у нее желание прибегнуть к множеству уловок, чтобы завлечь их в свою постель.
Валентина сдернула с кровати покрывало и завернулась в него. Откровенно изучающий взгляд Беренгарии уже не только смущал, но и, как грязь, лип к телу.
Старая Сина позвала из-за двери:
– Ваше Величество, все готово, чтоб мыть голову. Не дожидайтесь, когда вода остынет!
– Иду, Сина.
Прежде чем уйти, Беренгария бросила последний взгляд на свою придворную даму, откровенно блеснув глазами.
– Бедняжка! Мне не следовало врываться так неожиданно! Но ты напрасно стесняешься, – проговорила она притворно нежным голосом, который был так хорошо знаком Валентине. – Ведь мы обе женщины!
Беренгария со смешком повернулась и выбежала из комнаты, в коридоре эхом отозвался ее смех.
Одним прыжком Валентина оказалась у двери и опустила засов. На этот раз Беренгария зашла слишком далеко! Из-за того, что ее постель не согревает мужчина, она начинает искать иных удовольствий! Беренгария просто невыносима!
Валентине захотелось, чтобы привычный для христиан Образ кровожадного сарацина оказался соответствующим истине. Может, тогда Саладин накинулся бы на королеву Англии и сожрал бы ее заживо.
* * *
Вскоре после полудня за городскими воротами поднялась суматоха. Длинный извилистый караван верблюдов и лошадей показался на горизонте. Он медленно направлялся к воротам Акры. По всему городу раздались крики:
– Саладин! Саладин везет Святой иерусалимский Крест!
Уже прошел месяц после взятия Ричардом Акры, а крестоносцы все ждали передачи Святого Креста, много лет назад захваченного мусульманами в битве при Хаттине.
Извиваясь подобно змее, караван продвигался по узким городским улочкам. Погонщики верблюдов в темно-красной одежде хлестали упрямых животных, заставляя их поторапливаться. Воины в желто-черных плащах гордо ехали на своих горячих арабских скакунах. Дюжие чернокожие евнухи в ярко-красных шароварах и украшенных драгоценными камнями маленьких фесках шагали рядом с верблюдами.
Караван казался бесконечным. Христиане высматривали реликвию – Святой Крест в золотом ящике, но ни ящика, ни Креста не было видно. Члены орденов госпитальеров и тамплиеров – эти отважные воины, монахи, посвященные в рыцарский сан, – рыдали, не скрывая слез.
Несмотря на то, что ропот возмущения и разочарования поднимался в рядах крестоносцев, никто из воинов не сделал ни одного резкого движения. Король Ричард строго предупредил свое войско: ни при каких обстоятельствах никто не должен подвергать риску благополучный исход переговоров. Как бы ни был силен гнев людей, никто не осмеливался ослушаться Ричарда Львиное Сердце.
Валентина и Беренгария находились в саду, когда прибыл предводитель мусульман. Королева пытливо всматривалась в смуглые лица под украшенными драгоценными камнями тюрбанами, отыскивая Саладина.
Она заметила в толпе высокого стройного всадника на грациозном длинноногом коне, и сердце ее дрогнуло. В отличие от остальных, этот человек был чисто выбрит. Сильная, красиво изогнутая линия скул подчеркивалась черным шарфом, спускавшимся с белого тюрбана. Одет он был в черный кафтан с широкими рукавами, украшенными золотым кантом по низу. Длинная кривая арабская сабля выглядывала из-за широкого желтого пояса, концы которого своей бахромой касались высоких черных сапог из козьей кожи.
Еще более поразительное зрелище, чем сам всадник, представляла собой охотничья пантера с блестящей черной шерстью, державшаяся рядом с конем. Усеянный драгоценными камнями ремешок охватывал шею огромной кошки, сверкая и переливаясь на солнце.
– Взгляни, Валентина! – воскликнула королева, указывая на необыкновенного всадника. – Посмотри на эту пантеру! Видела ли ты когда-нибудь что-либо более диковинное? Ошейник стоит, наверное, огромных денег!
Валентина не сводила глаз с красавца-всадника. Она восхищалась тем, как уверенно он держится в седле, и его изящными движениями. Когда он соскочил с коня, то взял в руку цепь, удерживавшую пантеру. Девушка была поражена сходством между человеком и животным: гибкие движения, гордая посадка головы, ощущение тщательно сдерживаемой силы – в любой момент эта непринужденная грация может обернуться, подобно разжимающейся пружине, мощным и быстрым кошачьим прыжком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Дома, в Наварре, король Санчо следил, чтобы для нужд дочери выделялись деньги. Выбирая товары у торговцев, посещавших башню принцессы, Беренгария лишь брала себе, что ей нравилось, а счета направлялись королевскому казначею.
Но с тех пор как Беренгария покинула Наварру, все ее маленькие покупки оплачивались леди Элеонорой, матерью Ричарда, или же его сестрой, принцессой Джоанной. Но все-таки чаще всего именно Валентине приходилось улаживать эти досадные мелочные недоразумения.
Принцесса Джоанна несколько раз напоминала Беренгарии о ее долгах. Россыпь веснушек на носу Джоанны, казалось, становилась ярче от румянца, вызванного смущением, когда в ответ на деликатное напоминание Беренгария мчалась в свои покои, возвращалась с пригоршней золотых монет и с радостным видом начинала совать их своим дамам, словно раздавала подарки, а не возвращала долги.
Валентина тряхнула головой, отгоняя воспоминания о Наварре и привычную тоску по дому. Сбросив ночную рубашку, она наполнила водой чашу для умывания. Поеживаясь от прохлады, девушка принялась за утренний туалет. Вытираясь, она стояла в луче солнечного света, проникавшего через окно. Услышав шорох у себя за спиной, Валентина обернулась и обнаружила, что Беренгария пристально смотрит на нее со странным выражением.
– Придворная дама вспомнила о своей наготе и слишком маленьком полотенце – им невозможно было прикрыть длинные стройные ноги и узкие бедра. Обе женщины долго не отводили друг от друга глаз. Валентина испытывала все более сильное беспокойство. Она догадывалась, какое зрелище представляет ее тело в золотистом солнечном свете, подчеркивающем безупречность кожи, – капельки воды блестят, как драгоценные камни, густые черные волосы тяжело ниспадают до талии, окутывая плечи и прикрывая розовый сосок одной из упругих грудей.
– Я вернулась, чтобы показать тебе платье, которое собираюсь надеть.
Голос Беренгарии прозвучал резко и хрипло, взгляд королевы не покидал обнаженного тела придворной дамы, глаза блестели, лицо пылало. Безудержное любопытство одолевало Беренгарию – нечто подобное она испытывала при виде привлекательных незнакомцев, вызывавших у нее желание прибегнуть к множеству уловок, чтобы завлечь их в свою постель.
Валентина сдернула с кровати покрывало и завернулась в него. Откровенно изучающий взгляд Беренгарии уже не только смущал, но и, как грязь, лип к телу.
Старая Сина позвала из-за двери:
– Ваше Величество, все готово, чтоб мыть голову. Не дожидайтесь, когда вода остынет!
– Иду, Сина.
Прежде чем уйти, Беренгария бросила последний взгляд на свою придворную даму, откровенно блеснув глазами.
– Бедняжка! Мне не следовало врываться так неожиданно! Но ты напрасно стесняешься, – проговорила она притворно нежным голосом, который был так хорошо знаком Валентине. – Ведь мы обе женщины!
Беренгария со смешком повернулась и выбежала из комнаты, в коридоре эхом отозвался ее смех.
Одним прыжком Валентина оказалась у двери и опустила засов. На этот раз Беренгария зашла слишком далеко! Из-за того, что ее постель не согревает мужчина, она начинает искать иных удовольствий! Беренгария просто невыносима!
Валентине захотелось, чтобы привычный для христиан Образ кровожадного сарацина оказался соответствующим истине. Может, тогда Саладин накинулся бы на королеву Англии и сожрал бы ее заживо.
* * *
Вскоре после полудня за городскими воротами поднялась суматоха. Длинный извилистый караван верблюдов и лошадей показался на горизонте. Он медленно направлялся к воротам Акры. По всему городу раздались крики:
– Саладин! Саладин везет Святой иерусалимский Крест!
Уже прошел месяц после взятия Ричардом Акры, а крестоносцы все ждали передачи Святого Креста, много лет назад захваченного мусульманами в битве при Хаттине.
Извиваясь подобно змее, караван продвигался по узким городским улочкам. Погонщики верблюдов в темно-красной одежде хлестали упрямых животных, заставляя их поторапливаться. Воины в желто-черных плащах гордо ехали на своих горячих арабских скакунах. Дюжие чернокожие евнухи в ярко-красных шароварах и украшенных драгоценными камнями маленьких фесках шагали рядом с верблюдами.
Караван казался бесконечным. Христиане высматривали реликвию – Святой Крест в золотом ящике, но ни ящика, ни Креста не было видно. Члены орденов госпитальеров и тамплиеров – эти отважные воины, монахи, посвященные в рыцарский сан, – рыдали, не скрывая слез.
Несмотря на то, что ропот возмущения и разочарования поднимался в рядах крестоносцев, никто из воинов не сделал ни одного резкого движения. Король Ричард строго предупредил свое войско: ни при каких обстоятельствах никто не должен подвергать риску благополучный исход переговоров. Как бы ни был силен гнев людей, никто не осмеливался ослушаться Ричарда Львиное Сердце.
Валентина и Беренгария находились в саду, когда прибыл предводитель мусульман. Королева пытливо всматривалась в смуглые лица под украшенными драгоценными камнями тюрбанами, отыскивая Саладина.
Она заметила в толпе высокого стройного всадника на грациозном длинноногом коне, и сердце ее дрогнуло. В отличие от остальных, этот человек был чисто выбрит. Сильная, красиво изогнутая линия скул подчеркивалась черным шарфом, спускавшимся с белого тюрбана. Одет он был в черный кафтан с широкими рукавами, украшенными золотым кантом по низу. Длинная кривая арабская сабля выглядывала из-за широкого желтого пояса, концы которого своей бахромой касались высоких черных сапог из козьей кожи.
Еще более поразительное зрелище, чем сам всадник, представляла собой охотничья пантера с блестящей черной шерстью, державшаяся рядом с конем. Усеянный драгоценными камнями ремешок охватывал шею огромной кошки, сверкая и переливаясь на солнце.
– Взгляни, Валентина! – воскликнула королева, указывая на необыкновенного всадника. – Посмотри на эту пантеру! Видела ли ты когда-нибудь что-либо более диковинное? Ошейник стоит, наверное, огромных денег!
Валентина не сводила глаз с красавца-всадника. Она восхищалась тем, как уверенно он держится в седле, и его изящными движениями. Когда он соскочил с коня, то взял в руку цепь, удерживавшую пантеру. Девушка была поражена сходством между человеком и животным: гибкие движения, гордая посадка головы, ощущение тщательно сдерживаемой силы – в любой момент эта непринужденная грация может обернуться, подобно разжимающейся пружине, мощным и быстрым кошачьим прыжком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126