Беренгария, внимательно присматриваясь к Валентине, заметила, как потемнели ее глаза цвета морской волны и приобрели сапфировый оттенок.
– Я замечаю… ты его видела прежде! Не тот ли это сарацин, что умчал тебя прочь с турнира в Мессине?
Беренгария лукаво поглядывала на Валентину, ожидая ответа.
– Нет, Гария, то был другой сарацин по имени Менгис. А этот, кого мы сейчас с тобой разглядываем, скрылся тогда в роще… – Валентина слишком поздно поняла, что попалась в ловушку, подстроенную Беренгарией.
– Так, значит, ты на него бросила в тот день отнюдь не мимолетный взгляд! Как, говоришь, его зовут?
– Паксон, султан Джакарда.
Пальцы королевы злобно впились в руку Валентины.
– А когда ты оставалась с ним наедине, не покушался ли он на твою честь? Позволила ли ты ему касаться твоих губ, груди?.. Какое право имела придворная дама наслаждаться приключением, в котором должна была участвовать королева? Всем присутствовавшим было ясно, что именно ко мне потянулся сарацин, когда вдруг ты оттолкнула меня и сама прыгнула в его объятия! Разве мало я испытала унижения в день своей свадьбы? Гордый и мужественный король Ричард Львиное Сердце поцеловал мне руку и пожелал спокойной ночи, а затем отправился в свои покои, и все это под насмешливыми взглядами гостей! И теперь ты, подруга-предательница, лишаешь меня возможности тронуть сердце мужа ревностью!
Валентина закрыла глаза и стиснула зубы. В течение уже нескольких месяцев ей приходилось выслушивать одни и те же обвинения, и каждый раз она подавляла желание сомкнуть пальцы на шее Беренгарии и придушить ее. Сначала Валентина оправдывала несправедливые упреки разочарованием королевы в Ричарде, с которым Беренгария оказалась связана на всю жизнь. Но в последнее время обвинения королевы досаждали придворной даме особенно, делая их отношения тягостными.
– Гария, я тебе уже не раз говорила, что с сарацином ничего у меня не было. Что же касается твоего разочарования в Ричарде, то моей вины в этом нет. Ты опрометчиво и поспешно судишь о повелителе Англии. Он ведет войну и крайне занят своими обязанностями. Прошу тебя, не суди о его наклонностях по стишкам менестрелей!
– Увы, в тех стишках заключена правда! Со дня свадьбы муж не провел ни одной ночи в моей постели! Ты всегда так рьяно защищаешь Ричарда, что я не могу поверить, будто твоя преданность, как ты то утверждаешь, объясняется лишь верностью королю. А мы с тобой дружны с детства, и теперь я твоя королева, но где же твоя любовь ко мне? – Беренгария так близко наклонилась к девушке, что почти коснулась ее лица. – Наверное, я лишена почитания супруга, потому что ты украла у меня его любовь как-нибудь столь же хитроумно, как лишила меня восхитительного приключения, уцепившись за сарацина! Не поэтому ли Ричард и не спит в моей постели?
Валентине захотелось толкнуть Беренгарию так, чтобы она уселась своим королевским задом прямо на какую-нибудь колючку. Действительно, муж не проводил часы ночного отдыха в супружеской постели, но ничего подобного нельзя было сказать о великом множестве других мужчин, ночи напролет не смыкавших глаз на «службе» у королевы.
– Уймись, Гария! Я питаю к Ричарду лишь чувство почтения. Он великий правитель, как бы ты к нему не относилась. Что же касается сарацина…
– Да, Валентина, скажи, что ты думаешь о сарацине? – принялась вопрошать королева.
Валентина сжалась, ее обескуражила способность Беренгарии без труда разгадывать ее чувства.
– Этот сарацин… он такой…
– Молодой! Красивый! Да, я тебя понимаю, Валентина!
Взор королевы снова метнулся к всаднику, проходившему в этот момент в зал совета, и Беренгария поклялась себе, что, даже если ей придется сдвинуть с места небеса и землю, все равно этот мужчина окажется в ее постели еще до окончания переговоров.
Из-за решетки галереи королева и придворная дама могли видеть все, что происходило в зале. Из уважения к гостям Ричард приказал убрать комнату восточными коврами с затейливым узором, и ковры оказались настолько пышными, что ноги утопали в них по щиколотку. Повсюду были разложены подушки. На низких столиках, установленных на мозаичном полу, стояли кувшины с фруктовыми соками, чтобы гости могли утолить жажду после путешествия по пыльной дороге. Вино на столики не выставили: ислам запрещал гостям Ричарда употреблять вино.
Ричард Львиное Сердце, правитель Англии, был великолепен в своем королевском пурпурном одеянии. Ярко-рыжие волосы поблескивали огненными искорками под тонким золотым обручем – символом высокого положения. Перед началом переговоров мусульмане повернулись на Восток, сняли тюрбаны и в один голос пропели молитву.
Среди христиан пронесся ропот возмущения. Король Ричард был явно недоволен, лицо у него вспыхнуло, приняв оттенок волос.
Валентина и Беренгария, прислушиваясь к голосам, узнали, что Саладин не будет присутствовать на переговорах. Вместо себя он прислал своего брата Саифа ад-Дина и свиту военачальников. Саиф ад-Дин должен был говорить от лица Саладина и скрепить своей печатью все договоренности. Мусульманские военачальники оказывали особые знаки почтения Саифу ад-Дину, прославленному под именем аль-Адил.
Ричард взял инициативу переговоров в свои руки.
– Я говорил с Филиппом-Августом Французским, и мы решили, что условия договора необходимо должны быть изложены в письменном виде. Все мусульмане должны покинуть Акру. Кроме того, мы требуем от вас двести тысяч динаров. Конрад Монсератский будет представлять английскую корону. Согласны ли вы с этими условиями?
Саиф ад-Дин кивнул, поглядывая на крестоносцев, разворачивавших знамена в саду.
– Мы подумаем. Малик эн-Наср, мой брат, которого вы называете Саладином, попросил меня зачитать вам наши требования.
Мусульманин торжественно развернул свиток.
– Приветствую вас, могущественные короли… После долгих и пышных оборотов речи последовало:
– Договоримся хотя бы об одном. Отошлите наших собратьев, находящихся у вас в плену, а мы вернем вам тех, кого удерживаем, пока мусульманские пленники не возвращены.
Торг продолжался, разгорался жаркий спор.
Валентина отыскала глазами султана Джакарда и вспомнила об испытанном ею в роще кратком миге страсти. Паксон сидел на высокой подушке в противоположном конце комнаты. Огромная кошка спала у его ног. Беренгария была права: юноша великолепен. Даже с большого расстояния трудно было не заметить, сколь рельефно проступают сквозь одежду мускулы у него на руках. Валентина вспомнила его теплые объятия. Еще со времени турнира в Мессине она знала: стоит его рукам напрячься, как копье полетит точно в цель. Пантера зашевелилась. Паксон ласково погладил кошку по голове, и та моментально успокоилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126