.. Как ты сказал?.. Розалан? – спросил он, с трудом выдыхая слова.
Скорбь Менгиса усилилась: его брат не знал даже имени женщины, родившей ему сына. Отвечая Паксону, Менгис подумал, каким будет для него счастьем, когда Валентина родит сыновей.
– Мать твоего ребенка, Розалан, ты встретил в Напуре во дворце Рамифа. Она бедуинка, как наши праотцы.
– Я хочу увидеть сына, прежде чем умру! – слабым голосом потребовал Паксон.
Менгис взглядом отыскал Валентину. Крупные слезы катились по ее щекам.
– Пакс, путь до Напура не близок…
– Клянусь, я не умру, пока не увижу своего ребенка! Привези его, Менгис! – последние слова дались султану Джакарда тяжело, он откинулся назад, дыхание стало еще более тяжелым и хриплым.
Менгис попытался успокоить брата:
– Тогда не разговаривай, береги силы! Но Паксон не последовал совету:
– Позови федаинов! Пошли их в Напур! Они будут служить тебе до конца твоих дней, хотя ты и покинул Аламут! Поторопись, времени осталось немного.
Мысли Менгиса лихорадочно заметались. Паксон прав. Федаины, хоть он больше и не шейх аль-Джебал, выполнят любую его просьбу, ему достаточно лишь дать знать о своем желании.
– Позаботься о нем, Валентина, – сказал Менгис и побежал по песчаному берегу к дальним пещерам.
Валентина упала на колени и со слезами на глазах сжала Паксону руки.
– И он еще посмел называть меня глупцом! – отозвался умирающий. – Сам он глупец, от любви потерявший разум!
Заметив слезы девушки, он проговорил:
– Ты по мне плачешь, Валентина?
– Да, Паксон! Менгис, может быть, и на самом деле со временем станет думать, что действительно ты промахнулся, потому что солнце слепило тебе глаза. Но, наблюдая со стороны, я видела, в тот момент ты мог убить брата, но послал копье мимо цели. Однажды я прокляла тебя за то, что ты его убил, а сейчас благодарю: ты пощадил Менгиса, сохранив ему жизнь.
– Однажды я слышал, как мой отец… – жестокий приступ кашля не позволил умиравшему договорить.
– Постарайся не разговаривать! Береги силы! – крикнула Валентина со страданием в голосе.
– Нет, я должен сказать. Однажды, когда я был еще ребенком… – он снова закашлялся, – … я слышал, как наш отец беседовал в саду с Менгисом. Он рассказывал, как сильно любил его мать. «То была любовь, которая в силах сдвинуть горы», – говорил отец. Я часто вспоминал его слова, и мне всегда было обидно, что говорил так отец о матери Менгиса, а не о моей. Я никогда не смог бы ради тебя сдвинуть горы, Валентина… но я бы попытался… я бы попытался… если бы ты…
– Я это знаю, Паксон, – отчаянно плакала Валентина.
Умиравший протянул дрожащую руку, чтобы утешить рыдавшую над ним женщину.
– Я не достоин твоих слез. Ты слишком много страдала из-за меня. Мне искренне жаль, что все так получилось. Почему так стало вдруг темно? Неужели солнце зашло за облака?
Валентина обратила свой взор на яркое солнце, заливавшее золотом берег Тигра, и сердце у нее оборвалось.
– Да, становится темно, – печально произнесла она.
Паксон взял ее за руку и попытался снова заговорить.
– Времени у меня совсем мало. Силы покидают мое тело…
– Ты должен продержаться, Паксон. Ты обещал! Федаины не подведут Менгиса, я в этом не сомневаюсь, – хриплым шепотом приободряла его Валентина. – Ты увидишь своего сына! Держись же, Пакс! Подожди… кажется, они приближаются!
Валентина побежала к краю песчаного берега, где стоял Менгис, вглядываясь в даль.
– Они скоро будут здесь! – отрывисто бросил он ей.
– Паксон умрет с минуты на минуту, Менгис, – прошептала Валентина. – Боже мой, пусть же поторопятся! – взмолилась она.
Отряд федаинов мчался по пустыне, в руках одного из них был маленький сверток с младенцем. Глаза Менгиса загорелись, когда всадник передал ему аккуратно спеленутого малыша. Поручив ребенка заботам Валентины, человек, отказавшийся от трона шейха аль-Джебала, повернулся к федаинам, чтобы тихо сказать им несколько слов. Спустя минуту всадники ускакали.
Валентина подбежала к Паксону и опустилась перед ним на колени.
– Вот твой сын! – сказала она, разворачивая одеяльца.
Осторожно опустив малыша на грудь умиравшего отца, со слезами на глазах смотрела девушка, как нежно касается рука мужчины головы ребенка.
– Менгис! Зажги фонарь и подними мне голову. Совсем стемнело! Я ничего не вижу! Поторопись, времени у меня совсем не осталось!
– Твой сын очень красив, Паксон, – сказала Валентина. – Он станет великолепным мужчиной. Мы расскажем ему об отце, когда ребенок подрастет, – она плакала, не скрывая слез.
Умиравший счастливо улыбнулся, прижав дитя к щеке.
– Менгис, пообещай… пообещай мне, брат, что ты… – Паксон закашлялся, губы потемнели от крови, – что ты позаботишься о нем, хотя и нет у меня права просить тебя о чем-либо. Скажи ему, что… если б я знал… если б был таким же мудрым, как ты… скажи ему…
– Я позабочусь о твоем сыне, Пакс. Мы вырастим из него достойного правителя Джакарда, обещаю. Твой сын будет знать, что его отец был замечательным человеком.
Менгис передал малыша Валентине и обнял брата. Тихие слезы текли по его щекам. На лицо Паксона вдруг снизошло выражение покоя и умиротворения.
Похоронили султана Джакарда в глубине пещеры Саладина. Валентина качала на руках малыша, Мехемета Ченгиза.
– Ты необыкновенно красива, когда держишь ребенка на руках! – сказал ей возлюбленный.
– Когда ты рядом со мной, я всегда ощущаю себя красивой. Мне бы только хотелось, чтобы этот ребенок был нашим с тобой сыном. О, Менгис! Мы должны поскорее отправиться в Напур! Наверняка федаины ничего не успели объяснить Розалан, просто выхватив малыша из колыбели. Она, наверное, сейчас сходит с ума от тревоги.
Менгис улыбнулся.
– Ты забываешь, что в Напуре Агава! Девочка объяснит Розалан, что федаины вовсе не убийцы! Но ты права: нам пора отправляться в Напур!
* * *
Путешествие в Напур не было омрачено досадными происшествиями, все было спокойно. Валентина баюкала на руках ребенка, нашептывая ласковые слова, а Менгис поглядывал на нее с нежною улыбкой, но порой его лицо омрачалось грустью.
Когда они приблизились к воротам дворца Напура, Агава встретила их радостными возгласами.
– Я догадалась, что это ты послал за ребенком, – объявила девочка, уцепившись за Менгиса, – и сказала Розалан, чтобы она не беспокоилась! Ох, как я счастлива! – продолжала ворковать Агава. – Валентина, а тебе не кажется, что Ченгиз похож на только что вылупившегося птенца без перьев? Розалан говорит, что все младенцы так выглядят! Ох, как я счастлива тебя видеть! – без конца восклицала маленькая подружка госпожи.
– А где же Розалан и Ахмар? – спросила Валентина, входя во дворец.
– Они молятся у куста багряника. Я им сказала, это ни к чему, с их сыном ничего дурного не произойдет… Смотри, вон к нам идет Розалан!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Скорбь Менгиса усилилась: его брат не знал даже имени женщины, родившей ему сына. Отвечая Паксону, Менгис подумал, каким будет для него счастьем, когда Валентина родит сыновей.
– Мать твоего ребенка, Розалан, ты встретил в Напуре во дворце Рамифа. Она бедуинка, как наши праотцы.
– Я хочу увидеть сына, прежде чем умру! – слабым голосом потребовал Паксон.
Менгис взглядом отыскал Валентину. Крупные слезы катились по ее щекам.
– Пакс, путь до Напура не близок…
– Клянусь, я не умру, пока не увижу своего ребенка! Привези его, Менгис! – последние слова дались султану Джакарда тяжело, он откинулся назад, дыхание стало еще более тяжелым и хриплым.
Менгис попытался успокоить брата:
– Тогда не разговаривай, береги силы! Но Паксон не последовал совету:
– Позови федаинов! Пошли их в Напур! Они будут служить тебе до конца твоих дней, хотя ты и покинул Аламут! Поторопись, времени осталось немного.
Мысли Менгиса лихорадочно заметались. Паксон прав. Федаины, хоть он больше и не шейх аль-Джебал, выполнят любую его просьбу, ему достаточно лишь дать знать о своем желании.
– Позаботься о нем, Валентина, – сказал Менгис и побежал по песчаному берегу к дальним пещерам.
Валентина упала на колени и со слезами на глазах сжала Паксону руки.
– И он еще посмел называть меня глупцом! – отозвался умирающий. – Сам он глупец, от любви потерявший разум!
Заметив слезы девушки, он проговорил:
– Ты по мне плачешь, Валентина?
– Да, Паксон! Менгис, может быть, и на самом деле со временем станет думать, что действительно ты промахнулся, потому что солнце слепило тебе глаза. Но, наблюдая со стороны, я видела, в тот момент ты мог убить брата, но послал копье мимо цели. Однажды я прокляла тебя за то, что ты его убил, а сейчас благодарю: ты пощадил Менгиса, сохранив ему жизнь.
– Однажды я слышал, как мой отец… – жестокий приступ кашля не позволил умиравшему договорить.
– Постарайся не разговаривать! Береги силы! – крикнула Валентина со страданием в голосе.
– Нет, я должен сказать. Однажды, когда я был еще ребенком… – он снова закашлялся, – … я слышал, как наш отец беседовал в саду с Менгисом. Он рассказывал, как сильно любил его мать. «То была любовь, которая в силах сдвинуть горы», – говорил отец. Я часто вспоминал его слова, и мне всегда было обидно, что говорил так отец о матери Менгиса, а не о моей. Я никогда не смог бы ради тебя сдвинуть горы, Валентина… но я бы попытался… я бы попытался… если бы ты…
– Я это знаю, Паксон, – отчаянно плакала Валентина.
Умиравший протянул дрожащую руку, чтобы утешить рыдавшую над ним женщину.
– Я не достоин твоих слез. Ты слишком много страдала из-за меня. Мне искренне жаль, что все так получилось. Почему так стало вдруг темно? Неужели солнце зашло за облака?
Валентина обратила свой взор на яркое солнце, заливавшее золотом берег Тигра, и сердце у нее оборвалось.
– Да, становится темно, – печально произнесла она.
Паксон взял ее за руку и попытался снова заговорить.
– Времени у меня совсем мало. Силы покидают мое тело…
– Ты должен продержаться, Паксон. Ты обещал! Федаины не подведут Менгиса, я в этом не сомневаюсь, – хриплым шепотом приободряла его Валентина. – Ты увидишь своего сына! Держись же, Пакс! Подожди… кажется, они приближаются!
Валентина побежала к краю песчаного берега, где стоял Менгис, вглядываясь в даль.
– Они скоро будут здесь! – отрывисто бросил он ей.
– Паксон умрет с минуты на минуту, Менгис, – прошептала Валентина. – Боже мой, пусть же поторопятся! – взмолилась она.
Отряд федаинов мчался по пустыне, в руках одного из них был маленький сверток с младенцем. Глаза Менгиса загорелись, когда всадник передал ему аккуратно спеленутого малыша. Поручив ребенка заботам Валентины, человек, отказавшийся от трона шейха аль-Джебала, повернулся к федаинам, чтобы тихо сказать им несколько слов. Спустя минуту всадники ускакали.
Валентина подбежала к Паксону и опустилась перед ним на колени.
– Вот твой сын! – сказала она, разворачивая одеяльца.
Осторожно опустив малыша на грудь умиравшего отца, со слезами на глазах смотрела девушка, как нежно касается рука мужчины головы ребенка.
– Менгис! Зажги фонарь и подними мне голову. Совсем стемнело! Я ничего не вижу! Поторопись, времени у меня совсем не осталось!
– Твой сын очень красив, Паксон, – сказала Валентина. – Он станет великолепным мужчиной. Мы расскажем ему об отце, когда ребенок подрастет, – она плакала, не скрывая слез.
Умиравший счастливо улыбнулся, прижав дитя к щеке.
– Менгис, пообещай… пообещай мне, брат, что ты… – Паксон закашлялся, губы потемнели от крови, – что ты позаботишься о нем, хотя и нет у меня права просить тебя о чем-либо. Скажи ему, что… если б я знал… если б был таким же мудрым, как ты… скажи ему…
– Я позабочусь о твоем сыне, Пакс. Мы вырастим из него достойного правителя Джакарда, обещаю. Твой сын будет знать, что его отец был замечательным человеком.
Менгис передал малыша Валентине и обнял брата. Тихие слезы текли по его щекам. На лицо Паксона вдруг снизошло выражение покоя и умиротворения.
Похоронили султана Джакарда в глубине пещеры Саладина. Валентина качала на руках малыша, Мехемета Ченгиза.
– Ты необыкновенно красива, когда держишь ребенка на руках! – сказал ей возлюбленный.
– Когда ты рядом со мной, я всегда ощущаю себя красивой. Мне бы только хотелось, чтобы этот ребенок был нашим с тобой сыном. О, Менгис! Мы должны поскорее отправиться в Напур! Наверняка федаины ничего не успели объяснить Розалан, просто выхватив малыша из колыбели. Она, наверное, сейчас сходит с ума от тревоги.
Менгис улыбнулся.
– Ты забываешь, что в Напуре Агава! Девочка объяснит Розалан, что федаины вовсе не убийцы! Но ты права: нам пора отправляться в Напур!
* * *
Путешествие в Напур не было омрачено досадными происшествиями, все было спокойно. Валентина баюкала на руках ребенка, нашептывая ласковые слова, а Менгис поглядывал на нее с нежною улыбкой, но порой его лицо омрачалось грустью.
Когда они приблизились к воротам дворца Напура, Агава встретила их радостными возгласами.
– Я догадалась, что это ты послал за ребенком, – объявила девочка, уцепившись за Менгиса, – и сказала Розалан, чтобы она не беспокоилась! Ох, как я счастлива! – продолжала ворковать Агава. – Валентина, а тебе не кажется, что Ченгиз похож на только что вылупившегося птенца без перьев? Розалан говорит, что все младенцы так выглядят! Ох, как я счастлива тебя видеть! – без конца восклицала маленькая подружка госпожи.
– А где же Розалан и Ахмар? – спросила Валентина, входя во дворец.
– Они молятся у куста багряника. Я им сказала, это ни к чему, с их сыном ничего дурного не произойдет… Смотри, вон к нам идет Розалан!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126