– Да пребудет с тобой Аллах! – прошептала Валентина, в то время как Ахмар уже мчался седлать своего коня.
* * *
Слухи о переговорах были неутешительными. Обе стороны согласились, что война затянулась, а потери людей и коней неисчислимы, но Ричард, взяв инициативу в свои руки, заявил:
– Мусульмане должны уступить Иерусалим и отойти за реку Иордан.
Аль-Адил, брат Саладина, и его советники с возмущением отказались подчиниться этому требованию. Продолжались взаимные упреки, никто из противников не соглашался уступить, и перемирие казалось недосягаемым.
Подошло время вечерней молитвы мусульман, и переговоры оборвались. Ричарда и его соратников Аль-Адил пригласил на торжественный ужин, и король Англии принял приглашение.
Валентина нарядилась для вечернего празднества. В ее шатер принесли большую бадью, полную горячей воды, что являлось большой роскошью в пустыне. Служанка достала платье из белого шелка, расшитое яркими, словно хвост павлина, узорами. Туфельки из парчи, золотой пояс и драгоценные украшения дополняли наряд.
Волосы Валентина зачесала назад, и теперь они ниспадали по спине шелковистой волной. Отдельные пряди служанка переплела ей голубыми лентами и уложила так, чтобы открыть изящные мочки ушей и золотые серьги в виде колец.
Прохладный шелк приятно облегал тело. Платье, глубоко декольтированное, подчеркивало стройность фигуры, опускаясь волнистыми складками к самым кончикам пальцев ног. Длинные цельнокроенные рукава по низу были украшены вышивкой.
Увидев свое отражение в отполированном металлическом зеркале над диваном, Валентина нахмурилась: платье уж слишком откровенно приоткрывало соблазнительно обтянутую грудь.
«Такой наряд вызвал бы скандал в Наварре! – подумала девушка. – Но здесь не Франция!»
В тот же день был сооружен огромнейший шатер. Пурпурный шелк потолка и стен притягивал лучи заходящего солнца и радовал глаз. Толстые турецкие ковры покрывали пол, а на коврах были разложены подушки всех цветов радуги.
Повсюду сновали слуги с подносами разнообразных кушаний и свежих фруктов.
Шадьяр ад-Дарр сопровождала Валентину в ее прогулке по лагерю, когда хозяйка в последний раз проверяла, все ли готово к празднеству. Позаботившись обо всем, Валентина вернулась вместе с пантерой в шатер и призвала Шадьяр.
– Ты чувствуешь все движения моей души, так ведь? – тихо спросила она, лаская лоснящуюся белую голову зверя. – Ничего подобного я прежде не чувствовала! Меня влечет к султану Джакарда и к верховному повелителю мусульман. Нет, это не так, Шадьяр! Я обманываю себя! На самом деле человек по имени Менгис завладел моим сердцем, и другого возлюбленного теперь для меня быть не может! Именно он блуждает в моих снах и ни на минуту не покидает мои мысли, когда я бодрствую. Все помыслы связаны теперь у меня с ним. Это именно тот человек, которому я в состоянии отдаться совершенно, и у меня почему-то нет сомнений в том, что моя жизнь принадлежит ему. Может быть, наша встреча случится в пустыне, где пески замедляют бег времени? Встреча снова будет длиться одно мгновение, но для нас с ним оно станет вечностью. В его глазах я вижу то, что отражается в моих, – Валентина в последний раз погладила пантеру и вышла из шатра в прохладу ночи.
Яшмак, закрывавший нижнюю часть ее лица, колыхался от легкого ветерка. Девушка заметила Ахмара с его спутниками. Они вели в поводу три нагруженных лошади. Увязая в песке золотыми туфельками, Валентина заторопилась им навстречу.
– Ахмар, – запыхавшись, быстро проговорила она, – принесли птицы вишни из Эдессы?
Ее взгляд скользнул по навьюченным лошадям, пытаясь разглядеть голубей в корзинах с крышками.
– Да, госпожа, затея тебе удалась на славу. Каждая птица вернулась с четырьмя вишнями, и можно с уверенностью сказать: ягоды были сорваны, самое большее, сутки тому назад.
– Как же это удалось? – спросила Валентина, дотрагиваясь до одной из корзин, словно не веря, что там находятся воркующие птицы.
– Мохаб к лапкам птиц привязал небольшие мешочки, в которые обычно кладут травы и снадобья. Когда голубей доставили в Эдессу, то ягоды положили в эти мешочки, а потом выпустили птиц, и они полетели в Напур. Когда я приехал, Мохаб, устремив глаза в небо, как раз поджидал последнего голубя, стоя на балконе голубятни.
Ахмар вынул из корзины одну из птиц. Маленькие мешочки до сих пор были привязаны к лапкам сизого голубя. Валентина протянула руки, и четыре спелых вишни упали ей на ладонь.
– Они еще хранят тепло солнца, – удивилась девушка.
– Да, и попробуй их, госпожа! Во имя всего святого, едва ли что-либо более сладкое касалось моих губ!
– Кроме губ Розалан, да, Ахмар? – слегка подшутила над ним госпожа.
Ахмар густо покраснел.
– Извини, временами я шучу довольно неудачно, – попросила прощения Валентина. – Иди и скажи кому-нибудь из слуг, чтобы дали тебе поесть, ты, наверняка, проголодался в дороге. Я прикажу отнести корзины к шатру Саладина.
Возле шатра Малика эн-Насра Валентина остановилась, чтобы освободить одну из птиц от ее ноши. Она слышала, как стражник объявил о ее приходе и Саладин пригласил войти.
Внутри царил полумрак, лишь угли, тлеющие в жаровне, освещали шатер.
– Я пришла, чтобы пожелать тебе скорого выздоровления, о великий предводитель! А еще я принесла с собой маленький подарок.
– Твой приход – сам по себе уже для меня подарок. Садись и расскажи, что помешало тебе провести со мной весь этот день, – голос Саладина снова звучал властно, но был еще слаб из-за лихорадки.
Валентине показалось, запах паленой плоти все еще витает в шатре. Она удивилась, что после такого лечения больному, похоже, на самом деле становится лучше. Еще одна тайна этой странной земли!
– Слишком много у меня было дел: продовольственные припасы, шатры, бесконечные мелочи…
– Но подготовку торжественного ужина, о женщина, ты по своей воле взяла на себя! Да, у меня есть свои люди повсюду. Они мне рассказали, сколь прилежно сегодня ты применяла свои таланты, – рука Саладина потянулась по покрывалу к ее руке.
Прикосновение ладони было успокаивающим. В пожатии чувствовалась сила. Глаза Саладина блестели, хотя темные круги еще залегали под ними.
– Ты говоришь, что принесла мне подарок?
– Да, – подтвердила Валентина, вспомнив о четырех вишенках, зажатых в ладони и скрытых складками юбки.
– Сначала сними яшмак. Я хочу видеть твое лицо. Такое же оно милое, как чудилось мне, пока я лежал здесь в бреду?
Валентина подняла руку и отвела яшмак с лица.
– Вот так-то лучше! – вздохнул Саладин. – А ты еще красивее, чем мне помнилось! Ну! А теперь подарок! Что же ты принесла? – он улыбнулся. – Языки колибри? Рог великого единорога? Волос с головы Мухаммеда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126