Я старалась не смотреть на них, чтобы они не догадались, что я держу на руках.
Мы помолчали. Затем она проговорила:
— Эспрессо. — Нагнулась над маленьким черным аппаратом и включила его. Загорелся красный огонек. — Загружен и готов к работе. Давай смоем наши заботы кофеином. Ах да, я должна дать тебе список. Взяв со стола лист бумаги, она передала его мне. Список из десяти статей.
— Спасибо.
— Ты заметил еще что-нибудь в отношении Синди?
— Нет. Ни деланного безразличия, ни стремления привлечь внимание драматичностью ситуации. Наоборот, очень подавлена. Чип упомянул, что вырастившая ее тетя была медсестрой, возможно, поэтому мы имеем дело с ранним знакомством с проблемами здравоохранения, а ко всему прочему, сама Синди — специалист по вопросам дыхания. Но само по себе все это весьма незначительно. Ее способности в воспитании детей бесспорны, она образцовая мать.
— А как ты находишь их отношения с мужем? Заметил какую-нибудь натянутость между ними?
— Нет. А ты?
Она с улыбкой покачала головой:
— А я-то думала, что у вас, психологов, есть разные трюки.
— Я сегодня не захватил свой волшебный мешок. А вообще-то, кажется, у них довольно хорошие отношения.
— Словом, одна большая счастливая семья, — подытожила Стефани. — Ты когда-нибудь раньше сталкивался с подобным случаем?
— Никогда, — признался я. — Мюнхгаузены бегают от психологов и психиатров как от чумы, потому что мы служим свидетельством того, что их болезни не воспринимаются всерьез. Самое близкое, с чем мне приходилось сталкиваться, это бегающие по докторам родители, убежденные, что с их детьми что-то не в порядке, они скачут от специалиста к специалисту, хотя ни одного серьезного симптома никто не обнаруживает. Когда я проходил практику, врачи часто направляли ко мне пациентов, которые чуть не доводили их до помешательства. Но никогда у меня они долго не задерживались. Если они вообще являлись ко мне, то были настроены довольно враждебно и почти всегда быстро прекращали посещения.
— Любители побегать по докторам, — проговорила Стефани. — Я никогда не считала их мини-Мюнхгаузенами.
— Возможно, здесь та же динамика, но в менее выраженной форме. Одержимость здоровьем, стремление привлечь внимание авторитетов и заставить их танцевать вместе с ними.
— Тот самый вальс, — закончила Стефани. — Ну, а как Кэсси? Как она ведет себя?
— В точности, как ты говорила. Завидев меня, устроила истерику, но постепенно успокоилась.
— Тогда у тебя получается лучше, чем у меня.
— Я же не втыкал в нее шприцы, Стеф.
Она кисло улыбнулась.
— Может, я выбрала не ту специальность. Еще что-нибудь можешь сказать о ней?
— Никакой серьезной патологии, разве только некоторая незначительная задержка речи. Если в ближайшие полгода речь не улучшится, придется провести полное психологическое обследование, включая нейропсихические исследования.
Стефани начала наводить порядок среди стопок бумаг на столе. Резко повернулась на стуле лицом ко мне.
— Полгода, — проговорила она. — Если к тому времени девочка будет жива.
6
Приемная была, казалось, накалена нетерпением присутствующих. Некоторые матери с надеждой обратили взгляды на провожавшую меня Стефани. Улыбнувшись им и сказав: «Сейчас», она повела меня в коридор.
Группа мужчин — три врача в белых халатах и один в деловом костюме из серой фланели — направлялись в нашу сторону. Шедший впереди белый халат, заметив нас, окликнул:
— Доктор Ивз!
Стефани поморщилась:
— Какое счастье!
Мы остановились, мужчины поравнялись с нами. Облаченным в белые халаты было около пятидесяти, выглядели они откормленными, хорошо выбритыми практикующими врачами с обширной частной практикой.
Деловой костюм был помоложе, тридцати с небольшим лет, и покрепче. Шести футов роста, весом фунтов в двести тридцать или около того, с широкими, довольно плотными округлыми плечами, массивной головой. У него были неопределенного цвета волосы и мягкие черты лица, за исключением носа, который когда-то был сломан и не слишком удачно выправлен. Реденькие узкие усики не делали лицо более выразительным. Мужчина выглядел как бывший спортсмен, занятый теперь играми в бизнес. Он стоял позади остальных слишком далеко, чтобы я смог прочитать его имя на пришпиленной к лацкану карточке.
Возглавлявший группу врач тоже отличался крепким телосложением и очень высоким ростом. У него был широкий рот с невероятно тонкими губами и редеющие волнистые, отливающие серебром волосы, довольно длинные и разлетающиеся в стороны. Тяжелый выступающий вперед подбородок придавал лицу обманчивый вид устремленности вперед. Быстрые карие глаза, кожа розовая и блестящая, будто он только вышел из сауны. Стоящие по бокам от него коллеги были среднего роста, седовласые, в очках. Один из них явно в парике.
— Как дела на передовой линии, доктор Ивз? — низким гнусавым голосом спросил Подбородок.
— Так, как и бывает на передовой, — ответила Стефани.
Подбородок повернулся ко мне и вопросительно задвигал бровями.
— Это доктор Делавэр, наш сотрудник, — представила меня Стефани.
Мужчина выбросил руку вперед.
— Я, кажется, не имел удовольствия... Джордж Пламб.
— Рад познакомиться с вами, доктор Пламб. Крепкое рукопожатие.
— Делавэр, — произнес он, — какова ваша специальность?
— Я психолог.
— А-а...
Оба седовласых доктора молча взглянули на меня, но не сдвинулись с места. Костюм же, казалось, считал отверстия в акустическом потолке.
— Он из педиатрии, — объяснила Стефани. — Консультирует относительно болезни Кэсси Джонс — помогает семье справиться со стрессом.
Пламб вновь обратил взгляд в ее сторону.
— А-а. Очень хорошо.
Он слегка дотронулся до ее руки. Некоторое время она терпела это, потом отстранилась.
Пламб вновь улыбнулся и сказал:
— Нам надо с тобой посоветоваться, Стефани. Я попрошу мою девочку связаться с твоей и договориться о времени.
— У меня нет девочки, Джордж. У нас на пятерых один секретарь — женщина.
Седовласые близнецы посмотрели на нее так, будто она была заспиртованным экспонатом. Костюм где-то витал.
Пламб продолжал улыбаться:
— Да уж, бесконечно меняющаяся номенклатура. Ну что ж, тогда моя девочка позвонит твоей женщине. Всего хорошего, Стефани.
Он двинулся дальше, сопровождаемый эскортом, остановился от нас в нескольких ярдах посреди холла и оглядел стену, как будто измерял ее.
— Что вы еще собираетесь разобрать, ребята? — прошептала Стефани.
Пламб двинулся дальше, группа скрылась за углом. Я не понял:
— О чем ты?
— О докторе Пламбе, нашем новом главном управляющем и исполнительном директоре. Человек папаши Джонса — Мистер Окончательное Решение.
— Администратор — доктор медицины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Мы помолчали. Затем она проговорила:
— Эспрессо. — Нагнулась над маленьким черным аппаратом и включила его. Загорелся красный огонек. — Загружен и готов к работе. Давай смоем наши заботы кофеином. Ах да, я должна дать тебе список. Взяв со стола лист бумаги, она передала его мне. Список из десяти статей.
— Спасибо.
— Ты заметил еще что-нибудь в отношении Синди?
— Нет. Ни деланного безразличия, ни стремления привлечь внимание драматичностью ситуации. Наоборот, очень подавлена. Чип упомянул, что вырастившая ее тетя была медсестрой, возможно, поэтому мы имеем дело с ранним знакомством с проблемами здравоохранения, а ко всему прочему, сама Синди — специалист по вопросам дыхания. Но само по себе все это весьма незначительно. Ее способности в воспитании детей бесспорны, она образцовая мать.
— А как ты находишь их отношения с мужем? Заметил какую-нибудь натянутость между ними?
— Нет. А ты?
Она с улыбкой покачала головой:
— А я-то думала, что у вас, психологов, есть разные трюки.
— Я сегодня не захватил свой волшебный мешок. А вообще-то, кажется, у них довольно хорошие отношения.
— Словом, одна большая счастливая семья, — подытожила Стефани. — Ты когда-нибудь раньше сталкивался с подобным случаем?
— Никогда, — признался я. — Мюнхгаузены бегают от психологов и психиатров как от чумы, потому что мы служим свидетельством того, что их болезни не воспринимаются всерьез. Самое близкое, с чем мне приходилось сталкиваться, это бегающие по докторам родители, убежденные, что с их детьми что-то не в порядке, они скачут от специалиста к специалисту, хотя ни одного серьезного симптома никто не обнаруживает. Когда я проходил практику, врачи часто направляли ко мне пациентов, которые чуть не доводили их до помешательства. Но никогда у меня они долго не задерживались. Если они вообще являлись ко мне, то были настроены довольно враждебно и почти всегда быстро прекращали посещения.
— Любители побегать по докторам, — проговорила Стефани. — Я никогда не считала их мини-Мюнхгаузенами.
— Возможно, здесь та же динамика, но в менее выраженной форме. Одержимость здоровьем, стремление привлечь внимание авторитетов и заставить их танцевать вместе с ними.
— Тот самый вальс, — закончила Стефани. — Ну, а как Кэсси? Как она ведет себя?
— В точности, как ты говорила. Завидев меня, устроила истерику, но постепенно успокоилась.
— Тогда у тебя получается лучше, чем у меня.
— Я же не втыкал в нее шприцы, Стеф.
Она кисло улыбнулась.
— Может, я выбрала не ту специальность. Еще что-нибудь можешь сказать о ней?
— Никакой серьезной патологии, разве только некоторая незначительная задержка речи. Если в ближайшие полгода речь не улучшится, придется провести полное психологическое обследование, включая нейропсихические исследования.
Стефани начала наводить порядок среди стопок бумаг на столе. Резко повернулась на стуле лицом ко мне.
— Полгода, — проговорила она. — Если к тому времени девочка будет жива.
6
Приемная была, казалось, накалена нетерпением присутствующих. Некоторые матери с надеждой обратили взгляды на провожавшую меня Стефани. Улыбнувшись им и сказав: «Сейчас», она повела меня в коридор.
Группа мужчин — три врача в белых халатах и один в деловом костюме из серой фланели — направлялись в нашу сторону. Шедший впереди белый халат, заметив нас, окликнул:
— Доктор Ивз!
Стефани поморщилась:
— Какое счастье!
Мы остановились, мужчины поравнялись с нами. Облаченным в белые халаты было около пятидесяти, выглядели они откормленными, хорошо выбритыми практикующими врачами с обширной частной практикой.
Деловой костюм был помоложе, тридцати с небольшим лет, и покрепче. Шести футов роста, весом фунтов в двести тридцать или около того, с широкими, довольно плотными округлыми плечами, массивной головой. У него были неопределенного цвета волосы и мягкие черты лица, за исключением носа, который когда-то был сломан и не слишком удачно выправлен. Реденькие узкие усики не делали лицо более выразительным. Мужчина выглядел как бывший спортсмен, занятый теперь играми в бизнес. Он стоял позади остальных слишком далеко, чтобы я смог прочитать его имя на пришпиленной к лацкану карточке.
Возглавлявший группу врач тоже отличался крепким телосложением и очень высоким ростом. У него был широкий рот с невероятно тонкими губами и редеющие волнистые, отливающие серебром волосы, довольно длинные и разлетающиеся в стороны. Тяжелый выступающий вперед подбородок придавал лицу обманчивый вид устремленности вперед. Быстрые карие глаза, кожа розовая и блестящая, будто он только вышел из сауны. Стоящие по бокам от него коллеги были среднего роста, седовласые, в очках. Один из них явно в парике.
— Как дела на передовой линии, доктор Ивз? — низким гнусавым голосом спросил Подбородок.
— Так, как и бывает на передовой, — ответила Стефани.
Подбородок повернулся ко мне и вопросительно задвигал бровями.
— Это доктор Делавэр, наш сотрудник, — представила меня Стефани.
Мужчина выбросил руку вперед.
— Я, кажется, не имел удовольствия... Джордж Пламб.
— Рад познакомиться с вами, доктор Пламб. Крепкое рукопожатие.
— Делавэр, — произнес он, — какова ваша специальность?
— Я психолог.
— А-а...
Оба седовласых доктора молча взглянули на меня, но не сдвинулись с места. Костюм же, казалось, считал отверстия в акустическом потолке.
— Он из педиатрии, — объяснила Стефани. — Консультирует относительно болезни Кэсси Джонс — помогает семье справиться со стрессом.
Пламб вновь обратил взгляд в ее сторону.
— А-а. Очень хорошо.
Он слегка дотронулся до ее руки. Некоторое время она терпела это, потом отстранилась.
Пламб вновь улыбнулся и сказал:
— Нам надо с тобой посоветоваться, Стефани. Я попрошу мою девочку связаться с твоей и договориться о времени.
— У меня нет девочки, Джордж. У нас на пятерых один секретарь — женщина.
Седовласые близнецы посмотрели на нее так, будто она была заспиртованным экспонатом. Костюм где-то витал.
Пламб продолжал улыбаться:
— Да уж, бесконечно меняющаяся номенклатура. Ну что ж, тогда моя девочка позвонит твоей женщине. Всего хорошего, Стефани.
Он двинулся дальше, сопровождаемый эскортом, остановился от нас в нескольких ярдах посреди холла и оглядел стену, как будто измерял ее.
— Что вы еще собираетесь разобрать, ребята? — прошептала Стефани.
Пламб двинулся дальше, группа скрылась за углом. Я не понял:
— О чем ты?
— О докторе Пламбе, нашем новом главном управляющем и исполнительном директоре. Человек папаши Джонса — Мистер Окончательное Решение.
— Администратор — доктор медицины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125