— Жадная в каком отношении?
— Хватала для себя самое лучшее. Например, в холодильнике были оставлены застывать формочки с помадкой. Когда мы вернулись, то обнаружили, что все конфеты выковырены, а на дне формочек оставлена только ваниль. Или, например, блюдо вишен. Самые спелые вишни бывали выбраны.
— А за квартиру она платила вовремя?
— Более или менее. Иногда опаздывала на неделю-две. Мы никогда не напоминали, и со временем она оплачивала задолженность.
— Но все это начинало действовать на нервы, — вмешался Бен.
— Мы уже дошли до такого состояния, что решили предложить ей съехать, — продолжала Бобби. — Недели две обсуждали, как это получше сделать. А потом получили ангажемент в Сономе и были очень заняты репетициями. Потом вернулись домой, а тут...
— Где ее убили?
— Где-то в центральной части города. В клубе.
— В ночном клубе?
Оба закивали головами. Ответила Бобби:
— Насколько я понимаю, это был один из клубов «новой волны». Как это называется, Бен? Что-то индейское, да?
— «Майян», — подсказал Бен. — «Муди Майян», или что-то в этом роде. — Он невесело улыбнулся. — Полицейский спросил, бывали ли мы в нем. Да, точно так и спросил.
— А Дон принадлежала к «новой волне»?
— Сначала нет, — ответила Бобби. — То есть я хочу сказать, что, когда мы познакомились, она выглядела вполне нормальной. Даже чересчур — в некотором роде чопорной. Мы боялись, она подумает, мы слишком свободно ведем себя. Затем постепенно она начала меняться в худшую сторону. Но одного у нее не отнимешь — она была способной. Это я могу подтвердить. Все время в учебниках. Занималась, хотела получить степень доктора философии. Биоматематика или что-то в этом духе. Но по вечерам она становилась другой — наряжалась для выхода в свет. Именно это подразумевал Бен, когда говорил, что у нее была куча одежды, в стиле панков, много черного. Она красила волосы легко смывающейся краской. А косметика — как у семейки Аддамс Иногда она при помощи мусса делала такую прическу, что все волосы торчали вверх. В известном стиле. Но на следующее утро, когда она шла на работу, все опять было нормально. Вы бы ее и не узнали.
— Ее убили в самом клубе?
— Не знаю, — ответила Бобби. — Мы старались не слушать подробности, только хотели, чтобы полицейские забрали отсюда ее вещи. И поскорее забыть об этой истории.
— Вы помните фамилию детектива?
— Гомес, — ответили музыканты вместе.
— Рей Гомес, — уточнила Бобби. — Он болел за «Лос-Лобос» и любил ду-уоп. Неплохой парень.
Бен кивнул. Их колени были так тесно прижаты друг к другу, что побелели от напряжения.
— А то, что случилось в больнице? — спросила Бобби. — Пострадает ли ребенок из-за того, что Дон стащила его историю болезни?
— Мы сможем обойтись и без нее. Но лучше, если бы ее вернули.
— Безобразие, — воскликнул Бен. — Очень жаль, что не можем помочь вам. Полиция забрала все вещи, но я не видел среди них никакой медицинской карты. Конечно, я не очень присматривался.
— А в украденных вещах ее нет?
— Нет, — ответила Бобби. — Точно нет. Полиция работала не очень тщательно, раз не обнаружила ее тайник, правда? Но давайте я проверю, чтобы быть уверенными, — может, среди складок, в карманах или еще где.
Она направилась в кухню и вскоре вернулась с коробкой из-под обуви и полоской бумаги.
— Пусто. Вот та фотография, которую она положила поверх вещей. Будто подтверждала свое право на них.
Я взял фото. Из тех черно-белых снимков по двадцать пять центов за четыре штуки, которые можно сделать в автомате на автобусной станции. Четыре варианта лица, которое когда-то было хорошеньким, а теперь вспухло от жира и было искажено недоверчивостью. Темные прямые волосы, большие темные глаза. Глаза, познавшие боль. Я собрался вернуть фотографии, но Бобби сказала:
— Оставьте у себя. Мне они не нужны.
Прежде чем положить снимки в карман, я еще раз взглянул на них. Четыре одинаковых лица, мрачных и настороженных.
— Грустно, — проговорил я.
— Да, — согласилась Бобби. — Она никогда особенно не улыбалась.
— Может быть, — предположил Бен, — она оставила ее в своей конторе в университете, я имею в виду историю болезни?
— Вы знаете, на каком отделении она занималась?
— Нет, но у нее там был прямой телефон, она нам его дала. Два-два-три-восемь, правильно?
— Думаю, да, — подтвердила Бобби.
Я вынул из папки лист бумаги и ручку и записал номер.
— Она готовила диссертацию?
— Да, она так нам сказала, когда обратилась по поводу комнаты. Биоматематика или что-то в этом духе.
— Она когда-нибудь упоминала фамилию своего профессора?
— Она дала нам какую-то фамилию для справки, когда въезжала, — ответила Бобби. — Но, честно говоря, мы так и не позвонили.
Неловкая улыбка.
— Мы были стеснены в средствах, — пояснил Бен. — И хотели побыстрее получить квартиранта, а она производила приличное впечатление.
— Единственный начальник, о котором она говорила, это тип в клинике, тот, которого убили. Но она никогда не называла его фамилию.
Бен кивнул:
— Она не была от него в восторге.
— Почему?
— Не знаю. Она не вдавалась в подробности — просто сказала, что он дерьмо, очень придирчив и она собирается уходить. А потом, должно быть, она ушла. Еще в феврале.
— И устроилась на другую работу?
— Она нам не говорила, — пожала плечами Бобби.
— Вы знаете, как она оплачивала свои счета?
— Нет, но у нее всегда водились денежки.
Бен болезненно улыбнулся.
— Что такое? — спросила Бобби.
— Она и ее начальник. Она его ненавидела, а теперь оба они в одной лодке. Лос-Анджелес поглотил их.
Бобби передернулась и съела булочку.
17
То, что я узнал об убийстве Дон Херберт и ее склонности к воровству, заставило меня задуматься.
Вначале я полагал, что она забрала карту Чэда для Лоренса Эшмора. А вдруг для себя, вдруг ей стало известно нечто, способное принести вред семье Джонсов, и она собиралась использовать для своей выгоды?
А теперь она мертва.
Я проехал к зоомагазину, купил сорокафунтовый пакет корма для рыбок-кои и попросил разрешения воспользоваться телефоном, чтобы позвонить в город. Парнишка за прилавком немного подумал, взглянул на сумму на кассовом аппарате и указал на старую черную коробку с диском, висящую на стене в углу:
— Вон там.
Рядом с телефоном стоял большой аквариум с соленой водой, в котором плавала небольшая леопардовая акула. Пара золотых рыбок плескались на поверхности. Акула мирно скользила по дну. Ее глаза были спокойными и такими же синими и красивыми, как глаза Вики Боттомли.
Я позвонил в Центр Паркера. Подошедший к телефону мужчина сказал, что Майло нет и неизвестно; когда он вернется.
— Это Чарли? — поинтересовался я.
— Нет.
Я набрал домашний номер Майло. Стоящий за прилавком парень наблюдал за моими действиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125