Люди, которые довольствуются тем, что знают часть, а не целое, имеют свои приятные стороны.
— Что? — Он оглянулся. — Да она где-то снаружи. Ага, вон. Смотри через дамбу. Да, а теперь по солнцу. Вот она, «Синтра-щеки». Красавица, верно? — добавил он мгновение спустя.
Для Рият было слишком далеко, чтобы она могла судить, красавица или нет.
— Настоящая синтриянка. — Он покосился на Рият. — Похожа на тебя. Как все синтриянки. «Что значит — три дня расстояний? Для меня они — один быстрый день».
Уже в те времена считалось, что самые легконогие и хорошенькие танцовщицы — родом из Синтры. И храмы в благоухающих садах добивались, как могли, чтобы празднества их украшали синтрийские гибкие, как змеи, плясуньи, и в те времена, как и сейчас, большая часть узких ущелий нагорья Газ-Дохин была под главенством доготрийской тетрады, а оставшаяся территория с главным городом Синтрой, населенная тем же народом, сохраняла независимость властью каких-то чудес. Возвышения и гибель государств, перекраивая границы, вернули нашему времени вновь то, что было много поколений назад.
Рият повернулась, и слуга подал ей флакон с чистою водой.
— Симмэ, — сказала она, — «Синтра-щеки» действительно сможет обогнать вот этого?
Некоторое время он молча смотрел в зеркало.
— С каких странных пор ты спрашиваешь у меня совета… — Потом он качнул головой. — Да ведь я и не разбираюсь в этом, Рият. Мое дело — калечить солдат, пробивать борта да махать моей parдой. Но «Синтра-щеки» может все, — твердо добавил он.
— Желаю счастья драконам твоей рагды, — сказала Рият.
«Кажется, — подумала она, — мне повезло, что здесь оказалась „Синтра-щеки" — „Девчонка из Синтры"».
И распорядитель в конторе Претави тоже сказал, что ей с этим повезло, потому что «Синтра-щеки» привезла сюда почту дважды по дюжине дней назад, да так здесь и застряла.
— А где застряли ее люди, — надменно проговорила на это Рият, — что я еще не говорю с ними?
— Они здесь, о, давно здесь, достойная Рият, — отвечал распорядитель. — Они должны быть счастливы говорить с тобой.
Похоже, сами они не считали это счастьем.
Рият рассказала им все — в пределах, что были бы для них достаточны. Она обещала им большие деньги. Мимоходом она подумала, что, реши эти люди все-таки согласиться, — вместе с тою частью, которую она обязалась отдать в казну Алому Дракону, самой Рият они не оставили бы вообще ничего.
Однако кормщик сказал сразу, что он не сумасшедший, а его дарда не балаган для рыночных представлений. Он был в двух цветных куртках — черной и красной, быстроглазый, горбоносый и нахальный, как длиннорукая обезьяна. Глядя на него, и матросы согласно — и как-то даже в такт — закачали головами.
— Очень жаль, — сказала Рият. — Значит, мне придется заменить в балагане актеров — на тех, которых я привезла с собой. А кроме того, — сказала она, — в таком случае вы оказываетесь знающими то, чего не должны знать. Вам известно, что из этого следует.
— О, — скривился кто-то из матросов. Кажется, и все они опять сделали это одновременно.
— Такой, как ты, я бы ворота открыл вместо окна, — хмыкнул кормщик. — Отчего бы нет — с красоткой кто бы не пожелал сблизиться, а, мои молодцы?!
Кто знает, что бы в другое время сказала Рият на его непристойные речи, — но сейчас она лишь проговорила твердо:
— Немедленно сообщите мне «ключи» от окон. — Вашим нанимателям, — добавила она, — было бы, наверное, жаль рассчитаться с вами из-за вашей строптивости.
— Эх-х-х, — сказал кормщик, прежде чем проговорить ей на ухо несколько слов. — Представьте себе, каково это — отдавать свой корабль для Тьма знает чего, тут и похабничать начнешь, и что угодно.
Жевательную кору он выплюнул только перед тем, как зайти в эту комнату, — из уважения не уважения, а чего-то вроде него к сану Прибрежной Колдуньи; но сейчас, сказав ей свой «ключ», немедля уселся на корточки, как в каком-нибудь притоне, и демонстративно кинул в рот целый ком этой коры.
Остальные, поколебавшись немного, тоже устроились на корточках.
Рият произносила Открывающее Заклинание, нарочно не торопясь, проговаривая «ключи» почти про себя, как и положено, чтобы никто посторонний не мог подслушать. Окна в защите от колдовства никогда не бывают глубокими, — их только и хватает на что-нибудь совсем простое и поверхностное, на Иллюзию, или Забвение, или Сон. Рият ворвалась в их разумы со своей Иллюзией Памяти, как в воду кипящий металл, — взбаламутив все и застелив брызгами. Она изъяла из их памяти ровно столько, сколько должна была изъять, — свой нынешний разговор, но покуда она делала это, губы ее произносили еще и другие слова.
«Эти люди — невежды. Им покажется, что я просто не очень хорошо умею обращаться с Иллюзией Памяти. Они не заметят, что я поставила еще одно заклинание».
— Ну, все уже? — недовольно сказал кормщик.
«Они не заметят — конечно, если я буду осторожна. И теперь мне нужно спешить, очень спешить».
Очень-очень спешить.
Это лишнее заклинание было всего-навсего чем-то наподобие Заклинания Перевода — последействие у него было подлиннее, правда, часа на три; и в течение этого времени Рият продолжала оставаться связанной с заколдованными ею людьми. Она ничего не могла с ними сделать, только могла «слушать» их, могла копаться в их мыслях и воспоминаниях — как хотела, — конечно, если бы захотела и если бы сумела сделать это настолько тонко, чтобы остаться незамеченной и не получить отпор. Впрочем, такие люди наверняка не занимались этим никогда и не тренировались, — они бы, скорее-всего, и не сумели запереться от нее, и проверять это Рият не собиралась.
Пока она пришла — почти прибежала — в квартал Утренней Звезды, промчался почти час.
— Олухи! — заорала она на слуг. — Я сказала — вынуть к тому времени, когда я приду?
— Госпожа, но кто же знал, когда…
— Не ваше дело! И заприте дверь!
— Дверь заперта, госпожа…
«Спокойно», — сказала себе Рият. Бронзовые двери внутреннего дворика и впрямь были заперты. Она сама их заперла за собой только что.
И демонов в фургоне было шесть. Перед тем как подъехать к Тель-Претве, Рият отправила и паукообезьяку туда же, сказав ей (ему), что будет превращать его (ее) только в том случае, если остальную часть путешествия его не будет не только видно, но и слышно. И вот теперь именно его, обшарив весь фургон, слуги и не могли найти.
Рият наверняка искалечила бы кого-нибудь в ту минуту, если бы не была настолько взволнована, что сунулась в фургон сама.
— Ты где? — позвала она в темноту. — Эй?
В дальнем углу зашуршала солома. Еще мгновение спустя к краю фургона с медлительной нерешительностью подкатился небольшой темный шар. Рият едва не села на землю.
— Мы приехали? — спросил шар.
— Приехали, — сказала Рият.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156