— Дзима-сум? — встревоженно произнес князь и шагнул вперед.
Сёнто внезапно схватил его за руку.
— Не двигайтесь.
Генерал Ходзё подошел сзади и взял князя за другую руку.
— Князь Сёнто прав. Никому нельзя шевелиться. Рядом с мальчиком над травой виднелась голова песчаной гадюки. Она застыла неподвижно, в любой момент готовая ужалить ребенка. На миг у всех перехватило дыхание.
— Пустите, — проговорил Тайки, — я должен отвлечь ее на себя.
— Князь Тайки, если вы пошевелитесь, она успеет укусить и вашего сына, и вас, — сказал Суйюн.
— Брат Суйюн, вы можете спасти мальчика? — обратился к инициату Сёнто.
Монах на секунду задумался, а когда ответил, его голос прозвучал откуда-то издалека.
— Змею мне не опередить, ваша светлость. — Он замолчал, и Сёнто услышал, как изменился ритм дыхания Суйюна. — Возможно, я сумею спасти жизнь ребенка, но цена будет высокой.
— Какой? — быстро спросил Тайки.
— Ваш сын разделит участь Каму.
Князь Тайки издал хриплый звук.
— Неужели больше ничего нельзя сделать, брат?
— Вы знаете, что будет, если змея его ужалит.
Тайки замолчал, а потом Сёнто ощутил, как рука князя, которую он держал в своей, немного разжалась.
— Дзима-сум, сынок, не бойся. Ты должен делать все, что тебе скажет брат Суйюн, слышишь? Все, что он велит.
Суйюн начал постепенно переносить вес на другую ногу и поворачиваться.
— Князь Сёнто, пожалуйста, уберите руку с эфеса меча, только медленно, очень медленно. Дзима-сум, закрой глаза и протяни к змее руку — ту, что ближе ко мне, — вполголоса сказал Суйюн мальчику, и Сёнто почувствовал, как вновь напряглась ладонь князя Тайки.
Ребенок застыл в нерешительности, а потом дернулся, как будто хотел убежать. Змея сделала бросок, но мальчик замер на месте, и она остановилась у его лица.
— Дзима-сум! Делай, как сказал Суйюн-сум. Ты должен быть храбрым. Ну же, закрывай глаза.
Из зажмуренных глаз маленького Дзимы хлынули слезы, но он стиснул кулачок и вытянул вперед дрожащую руку.
Змея ужалила. Сёнто ощутил, как его меч выскользнул из ножен, хотя движение Суйюна было столь же молниеносным, как и укус гадюки. Казалось, все произошло одновременно: змея метнулась к ребенку, Дзима вскрикнул и отдернул руку, но кисти уже не было. На земле извивалось тело гадюки, отдельно от него валялась голова с подергивающимися челюстями. Суйюн взмахнул мечом дважды, осознал Сёнто, а он этого и не заметил. Меч князя лежал в траве, и только сейчас до Сёнто дошло, что Суйюн держит на руках потерявшего сознание мальчика и пытается остановить кровь, хлещущую из обрубленной руки.
Князь Тайки приблизился к сыну.
— Он жив?
— Да, ваша светлость, и я не дам ему умереть. Ребенка нужно перенести во дворец. Генерал Ходзё, прошу вас, прикажите кому-нибудь принести мой сундучок.
Сёнто читал при свете лампы. Он прочел письмо дважды, после чего аккуратно свернул его и положил на свой письменный столик. Письмо было от князя Тайки. Сёнто сложил ладони у подбородка словно для молитвы, но те, кому были известны привычки Сёнто, сразу узнали бы одну из его поз, выражающих задумчивость.
Не вызывало никаких сомнений, что змея попала в дворцовый сад не без посторонней помощи, и ее жертвой должен был стать отнюдь не четырехлетний мальчик, навсегда лишившийся возможности пользоваться обеими руками. Сёнто покачал головой. По вполне понятным причинам письмо было пронизано глубокой печалью, а некоторые фразы серьезно обеспокоили князя.
Как вы могли догадаться, маленькому ребенку очень трудно осознать все произошедшее. Он не понимает, что его руку отнял ваш духовный наставник, и думает, что ее откусила змея.
Мать мальчика, разумеется, пребывает в крайне расстроенных чувствах, и мне нечего сказать ей в утешение. Укус змеи не предназначался малышу, играющему в саду, поэтому вполне вероятно, что ценой руки моего сына была спасена чья-то жизнь. Кто знает?..
Тем не менее бесспорно одно: если бы не ваш духовный наставник, брат Суйюн, Дзима-сум был бы мертв. Я привык принимать трудные решения, но должен сказать, что еще никогда передо мной не вставал столь тяжкий выбор, как в тот день у вас в саду. Однако мой сын жив, за что я в вечном долгу перед вами.
Я обдумал наш разговор и изложил ваши доводы своим советникам. Вы, безусловно, правы: сведения, которыми мы располагаем, не доказывают со всей определенностью, что дикари ослабели. Может быть, где-то в песках прячется змея — точно не знаю; по-моему, мы должны это выяснить.
Обязательно должны, подумал Сёнто.
29
Семь лет я вел войну
И одержал победу
Над войском
Генерала Чу, мятежника.
Но при дворе меня сочли
Угрозой императору
И обвинили за глаза
В чванливости, гордыне
И притязаниях на трон.
Так я перебрался
В дом на озере —
Дом Семи Ив.
За годы верной службы
Прошу в награду
Лишь позволенья
Просыпаться каждый день
И видеть снежную вершину
Дзайки,
Отраженную в воде.
«Дом Семи Ив» Князь Даиги Самиями
Малиновая с золотом трехпалубная имперская барка была богато украшена искусно вырезанными фигурами драконов и журавлей. Высоко над кормой реял императорский стяг, а на резных бортах барки справа и слева развевались черный флаг командующего императорской гвардией и темно-синее знамя с изображением священного сокола — подарок императора семье Яку.
Гребцы налегали на весла, и барка скользила в рассветном сумраке по каналам столицы. Остальные лодки почтительно уступали ей дорогу. Люди всех сословий на берегу провожали барку поклонами, гадая, кто из светлейших принцев или знатных сановников спешит исполнить государев приказ. Многие из стоявших на причалах возносили молитвы Ботахаре, испрашивая долгую жизнь для досточтимого пассажира барки, кем бы он ни был.
В каюте на верхней палубе два брата сидели на шелковых подушках и пили горячее сливовое вино, которое старший брат наливал из подогретого ковшика. Слуги водрузили подносы на подставки рядом с маленьким столиком, разделявшим братьев. Затем Яку жестом приказал слугам удалиться, так как это был традиционный прощальный обед, на котором не допускалось присутствие посторонних.
Трапеза состояла из самых простых блюд, каждое из них символизировало надежды, которые сидящие за столом связывали с дорогой.
Тадамото поднял свою чашу и произнес:
— Желаю, чтобы на пути ты встретил только добрых людей, брат.
Яку также поднял чашу.
— Я тронут твоей заботой, Тадамото-сум. Желаю и тебе побольше приятных спутников.
Братья выпили вино, снова подняли чаши за здоровье друг друга и поставили их на столик. — Император оказал тебе большую честь, брат, предоставив одну из лодок высочайшей семьи, — промолвил Тадамото хорошо поставленным голосом и одновременно принялся разливать по чашкам первое блюдо — бульон, приготовленный из редких и очень ароматных грибов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131