— Я вижу, вы колеблетесь, князь Хадзивара, но все же советую вам подумать над нашим предложением. Для вас оно может обернуться большой выгодой. При дворе ваше имя снова станут произносить с должным уважением, а вы избавитесь от старой занозы. Поговорите с советниками, с членами вашей семьи. Только не затягивайте с решением, князь, иначе шанс будет упущен. — Генерал выразительно развел руками — пустыми руками — перед Хадзиварой.
22
Ночь, когда в небе только что взошла новая луна, выдалась неблагоприятной. Холодный ветер, предвестник зимы, задувал в ущелье Дендзи с севера. Суйюн крепко держался за снасти джонки и не обращал на яростные порывы ветра никакого внимания. Веревки впивались ему в кожу, несмотря на полоски ткани, которыми он обмотал руки и ноги.
Лодка качалась в темноте, и ветра, дующие из-за высоких гранитных скал, швыряли ее на волнах, как игрушку. Где-то поблизости, скрытые ночным мраком, стояли утесы, и слепая сила несла джонку прямо на них. Дозорные на носу лодки встревоженно перешептывались, но их голоса тонули во тьме. Хорошо хоть, что голос Бога Ветра заглушает все звуки, и стражники Хадзивары ничего не услышат.
Джонку подбросило на волнах, и Суйюн еще крепче ухватился за тросы. Внизу, в сплошной черноте, ждал князь Комавара, который, конечно, испытывал те же трудности и те же опасения. Дождь, думал Суйюн, пойдет ли дождь? Единственное, что полностью разрушит их планы и из-за чего князь Сёнто останется в западне, устроенной двумя враждующими кланами. Очередной порыв ледяного ветра, казалось, обрушился на судно прямо сверху. Лодка задрожала, как осенний лист, потом вихрь взмыл над мачтами и исчез в вышине.
Суйюн вгляделся в ночь, надеясь, что глаза его не обманывают. Там впереди, по правому борту, что-то мелькнуло — или ему лишь померещилось? Ветер протяжно завывал в скалах, будто злой дух, стенающий над головой. Этот звук… Должно быть, они подошли уже близко. Да! Монах вытянул ногу и нащупал ею холодную ладонь Комавары. Молодой князь понял его знак; Суйюн почувствовал, как северянин поднялся на одну ступеньку вверх.
Монах вспомнил, какое недоверие вызывал его план у генералов Сёнто, и засомневался, не совершил ли глупость, предложив свою идею. Каменные стены становились все ближе, хотя судить об этом в темноте было трудно — черные скалы высились на черном фоне.
Инициат начал осторожно взбираться по веревочной лестнице, стараясь не разжимать рук. С каждой перекладиной качка ощущалась все сильнее. Суйюн знал, что на самом верху мачта будет описывать в воздухе резкие дуги. Судно легло на левый борт, и у матросов появилась надежда, что лодка мягко подплывет к скале, а не налетит на нее с размаха. Парные весла несли джонку вперед, а скрип парусов наконец-то прекратился. Почувствовав, что Комавара остановился у него под ногами, Суйюн поднялся еще немного. Князь силен, думал монах, но у него нет такой подготовки, как у ботаистов. В детстве его не заставляли лазать по утесам, чтобы научиться подавлять страх и концентрировать волю.
Теперь уже ошибки быть не могло: скалы находились совсем близко, хотя точное расстояние по-прежнему оставалось неопределенным. Суйюн поднял голову и начал всматриваться в темноту, пытаясь разглядеть контуры огромного изваяния. Осматривая статую Любовников днем, он заметил, что у подножия рельефа есть что-то вроде выступа. Начинать подъем ему и Комаваре придется именно оттуда. В темноте Суйюн ощущал присутствие матросов, готовых выполнить его приказания.
Налетевший порыв ветра чуть ослабил колебания судна, и Суйюн использовал драгоценные секунды, чтобы взобраться на верх мачты. Теперь он был высоко над волнами — расстояние до воды по меньшей мере в десять раз превышало человеческий рост, и качка была ужасной. Обхватив мачту руками, Суйюн прижался к ней; дерево холодило кожу его лица. Все это время монах ожидал, что шквал принесет с собой капли дождя.
Теперь они находились параллельно скале. Рулевой — лучший во флоте Сёнто — подвел джонку еще немного поближе. Волны на озере были не сильными, однако ветры, дующие со всех сторон, сводили на нет попытки привести судно в равновесие.
Суйюн вглядывался во мрак: где-то здесь должен быть выступ.
— Планширь уже почти скребет о камень, брат, — снизу, из темноты донесся шепот Комавары, заглушаемый ветром.
Пора, решил Суйюн. Словно прочитав его мысли, матросы начали травить канаты, закрепленные на топе мачты. Перекладина мачты, прочно удерживаемая вантами, накренилась к скале. «Должно получиться, если только нас не выбросит на камни», — подумал Суйюн.
Он оперся ногой о мачту и повернулся лицом туда, где, по его расчетам, были скалы. Затем еще раз поднял руку и потрогал скрученную в кольцо веревку, проверяя, не зацепится ли она обо что-нибудь во время его прыжка.
Утесы по-прежнему стояли сплошной стеной. Из-за качки мачту опять наклонило к скале, и Суйюн покрепче схватился за мачту, ожидая резкого толчка, но на этот раз его не последовало.
Вот! Инициату показалось, что очертания скалы изменились. Суйюн заметил какой-то изгиб, какое-то серое пятно. Это не могло быть ничем иным, кроме статуи, — отвесную стену скалы нарушал лишь рельеф изваяния. Суйюн определил, что выступ должен располагаться прямо под ним, и приготовился прыгать. Он использовал все свои навыки, полученные в монастыре, восприятие обострилось до предела. Он знал, что должен доверять себе, потому что его ждет прыжок в никуда. Юный монах взял под контроль свое дыхание, растягивая время, и ощутил, как движение лодки стало более плавным. Мачта начала крениться к скале, и Суйюн полностью сконцентрировался на траектории прыжка. «На долю секунды мачта остановится, — думал он, — и в это мгновение я должен прыгнуть, а если я не успею, она пойдет обратно, и я не долечу».
Рассекая воздух, огромная мачта наклонялась все сильнее к гранитной стене, а потом на миг замерла. Сжавшись в комок, словно подброшенный ребенком котенок, Суйюн прыгнул.
Ладони и ступни ударились об осколки камней на выступе, и плечом вперед его швырнуло в сторону движения лодки. Вой ветра и рев волн заглушали все другие звуки. Суйюн пробирался на ощупь, выставив перед собой руки. Он возблагодарил Ботахару за то, что выступ действительно оказался широким — его ширина примерно равнялась размаху плеч взрослого мужчины. Края его, однако, были неровными и изрезанными, а поверхность поросла мхом и была завалена обломками камней. Суйюн пробирался вперед так быстро, как только мог. Но куда делся Комавара?
Внезапно Суйюном овладело предчувствие беды. Он лег на выступе и услышал над головой глухой удар тела о скалу. Отчаянным усилием инициат дотянулся до падающей во тьму фигуры и поймал Комавару за кимоно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131