— Нет, не ищу, просто так смотрю,— ответила Елена Ивановна, подходя ближе к забору.
— Ну-ну, а я — шукаете. Люди вибираються й виби-раються. Я тутечка як довадкове бюро.
Подошла еще женщина — смуглая, худощавая, подвижная, с золотыми полумесяцами в ушах.
— Что ж вы, баба Маня, гостью па улице морозите? Заходите, красавица, заходите. Я как раз плачинды пеку.
— Твоя правда, Дуся! — Баба Маня отворила калитку, приглашая Елену Ивановну войти.
Та сказала, что торопится, как-нибудь в другой раз.
— Зачем торопиться, золотая?! — воскликнула Дуся, энергично качнув серьгами.— К чему это говорю? Да вот я все торопилась, торопилась, а куда, спросите меня, люди добрые?! Выходит, на пенсию. До свиданьице вам каше с кисточкой, заслуженно отдыхайте. Вот и не торо- пись, красавица, живи со вкусом, пока кровь Молодая.
Елена Ивановна рассмеялась.
— И переезжать не торопитесь?
— Дождемо пори, що й ми вилізем з нори,— улыбнулась баба Маня.
— Пусть бы уж скорей машинами все раскурочили,— опять распалилась Дуся.— Обещали через месяц.
- Может, и раньше,— заметила Елена Ивановна,— Но обязательно до зимы в новые дома въедете.
— Или! — многозначительно произнесла Дуся.— Тянуть будут, так я тому начальству зеленую жизнь устрою. Нет никаких сил на тех клунках и торбах сидеть. И откуда у человека столько шмоток набирается?! И не знаю, как перевозить столько барахла.
- Очам страшно, а руки зробляты — рассудительно успокоила баба Маня и обратилась к Елене Ивановне:— Ну, айда до насо.
Елена Ивановна поблагодарила за радушие.
— С удовольствием бы осталась, но пора идти.
А вот еще домишко. Оконца на метр от земли. Между горшками с геранью — темная голова мальчишки, книжка, прислоненная к стеклу, а на подоконнике — тетрадь.
Скоро, скоро всех переселят.
Направляясь к автобусной остановке, Елена Ивановна с удовлетворением подумала о том, что добилась своего. Здесь тоже дома будут не просто красивыми, но и удобными. Две ее новые знакомые станут хозяйничать в больших просторных кухнях. А быть может, через месяц после новоселья Дуся, та, с серьгами, уже позвонит в ЖЭК и начальнику устроит «зеленую жизнь» — почему нет горячей воды? Забудет о своих керогазах. Хорошо, что забудет.
Думала Елена Ивановна об этих женщинах, о мальчишке в скособоченном окне, между геранью, и о том, как говорила на активе о самых будничных вещах: о блоках и цементе, о нераспорядительности хозяйственников. И главное—о сроках, потому что от этого зависело здоровье таких, как Зойка и Генка Лавровы, которым окна и двери в детской завешивают старыми одеялами, чтобы не дуло с улицы.
Говорила Елена Ивановна резко и требовательно, заглядывая в отчеты и донесения, а помимо ее воли опять вспомнилась старуха в линялом халате. Нее это: и цемент, и керогаз — было тесно переплетено, поэтому еще напористее атаковал;: начальника треста.
Очень хотелось Елене Ивановне сказать на активе и о новом станке с программным управлением. Но не смогла. Что-то у них на заводе не получается.
Высокое начальство тоже ждало сообщения: станок готов. Но сообщения не было. И на активе где-то в конце зала Елена Ивановна видела главного инженера и директора завода. Чем-то они напоминали школьников, не выучивших урок, которые стараются не привлекать к себе внимания учителя.
Сейчас, когда столько говорилось об автоматизации производства, переходе на электронику, на станки с программным управлением, обещанного чудо-станка — по-
луавтомата с магазинной сменой инструмента и числовым программным управлением —все нет. Вероятно, поэтому и Осадчего не видно на активе.
Не сдали вовремя — естественно, пострадал и план. В ответ на чью-то резкую реплику Ярошенко негромко, но твердо сказала:
— Вы считаете, что завод срывает план, а мне почему-то кажется — берет разбег. Так тоже бывает!
И вернулась на свое место с тревожным чувством. А вдруг в чем-то и она виновата, что-то проглядела. Испытывала известную неловкость, внимательно слушая выступавших. Критиковали район, следовательно — ее.
Но только вчера к ней . заходил директор завода. И Осадчий по своим профсоюзным делам: выяснял насчет квартир для рабочих. Со всей обстоятельностью говорили о делах.
Новое, сложное не всегда укладывается в запланированные сроки.
Директор завода не встал, не попросил слова даже тогда, когда главный инженер судоремонтного резко бросил: «Завод тянет назад всю область».
Елена Ивановна почувствовала вдруг, как устала. Всегда занята, всегда торопится и тем не менее не все успевает сделать, за что ругают, со всей строгостью спрашивают.. Но вздыхай не вздыхай— ведь от этого, работы у нее, председателя исполкома, не убавится. Была даже рада, что всегда занята,— так будто легче.
Почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, обернулась и вдруг увидела Терехова. Он улыбнулся и дружески кивнул. Она ответила и сразу стала смотреть на выступавшего строителя, заставив себя слушать.
— ...опыт строительства жилых домов повышенной этажности... Построено три с половиной миллиона квадратных метров...
Почти пять лет она не видела Николая, ни разу он не дал о себе знать. Догадывалась: Татьяна запретила ему появляться. Правильно сделала. Он изменился, не очень постарел, а стал как-то тяжелее, словно бы осел.
Невозможно жить в одном городе и не встретиться. Что ж, он чужой, совершенно чужой ей человек. Все это она твердо знала. Однако что-то прежнее вдруг шевельнулось в сердце и сразу же захлестнуло тяжким воспоминанием. Она попыталась внимательно слушать выступавших и даже записывала ей одной понятные замеча-
ния в толстую клеенчатую тетрадь, куда обычно заносила все, что должна была сделать и за чем нужно было проследить самой.
После актива задержалась, чтобы поговорить и тут же решить насущные, не терпящие отлагательства дела.
О Николае не забыла, но никак не думала, что он ждет ее у выхода. Увидев его, пожалела, что не попросила прислать машину. Желающих побыстрее добраться домой всегда находилось много.
А теперь, если Николай подойдет...
И он подошел.
— Ты не возражаешь? — Он медлил, не решаясь назвать ее ни Лелей, ни Еленой:— Я пойду с тобой.
— Если это тебе нужно...
Некоторое время шли молча. Шли, словно только что познакомились, и он никак не находил темы дня разговора. Елена Ивановна не так остро ощущала эту неловкость. Не она предложила совместную прогулку.
А Терехов боялся заговорить, чтобы не напомнить о том, что, вероятно, не переболит никогда. И все же надеялся как-то, нет, не оправдаться, может, объяснить... понимая: объяснять нечего. Хотя надеялся, особенно теперь, когда увидел ее.
Никуда ему не уйти от Елены, как не уйти от себя, Будто долгие месяцы длился рейс и все то привиделось ему, как бывает в минуты усталости, подавленности, когда не мило ни море, ни судно, ни люди и хочется одного:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105