..»
Из-за угла вынырнула «Волга», остановилась у подъезда.
Андрей решиться не мог. Постоял еще минуту, глядя вслед удалявшейся машине, и пошел к остановке автобуса. Только теперь почувствовал усталость. Хотелось поскорей добраться домой и лечь. Завтра выходной день. И утром можно спать, и днем.
— Наконец-то,— воскликнула Любаша, выбежав навстречу брату. Она была в кремовой кружевной блузке.
— Ты куда собралась? И откуда этот наряд?
— Нравится? — Любаша деловито осмотрела себя в зеркале.— Это мы с Татьяной Константиновной заказывали. Ты не думай, не так уж дорого» А кружева она дала свои.-Ну, идем!— схватила его за локоть и ввела в комнату. На столе цветы, салат, пирожки.
— Что все это значит? —удивился Андрей.
— Так я же все знаю! Станок приняли. Вас поздравляли. От Татьяны Константинозны на завод звонила. Сказали, ушел, а тебя нет и нет. Ну, иди переоденься. Ты тоже сегодня должен быть красивым.
— Ах ты, моя Люси-Муси! — Андрей поймал сестру за руку и поцеловал в щеку. И тронут был вниманием, и чувствовал угрызения совести. Слонялся по городу, торчал у исполкомовского подъезда, а Любаша ждала его, волновалась. Ни разу за весь вечер об этом не подумал.
— Что ты на меня так смотришь? — спросила.
— Глаза у тебя какие-то...
— Это голубая тушь. Я в школу — не буду. И все сотру, если тебе не нравится. Но у нас все девчонки... А Татьяна, Константиновна....
— Ах, Татьяна Константиновна! Тогда все в порядке,— смеясь, сказал Андрей.
Пусть синяя тушь, пусть кружева — все что угодно, только не то подавленное состояние, в котором заставал Любашу. Сумела Татьяна отвлечь от напугавших его, Андрея, мыслей: сделала без всякого нажима, незаметно то, чего он не смог бы добиться всеми своими «здравыми» рассуждениями и убеждениями.
Андрей всегда испытывал к людям, что-то сделавшим для Любаши, глубочайшее чувство благодарности. Она все еще оставалась для него болезненным и беззащитным ребенком. Девчонкой, которую он всюду таскал за собой на плечах и кормил с ложки, рассказывал страшные истории про зубастых волков, чтобы каша не оставалась за щекой.
— Я сейчас,—сказал Андрей и, взяв приготовленную сестрой рубашку, ушел в ванную.
— Ничего, что я Алика пригласила? — крикнула вслед Любаша.
— Ладно. Разглядим получше твоего Алика.
Судя по тому, что рассказывала о нем, был этот парень порядочным эгоистом. Или «рационалистом», как он внушал Любаше. Во всяком случае, хорошо, хоть можно посмотреть, с кем дружит.
Любаша хотела позвать еще и Татьяну, но та должна была присутствовать на заседании научного общества.
Андрею «рационалист», которого он знал лишь по групповому любительскому снимку, почему-то представлялся хилым, бледным юношей, а вымахал вон в какого крепыша, с ярким румянцем и мягкими, в меру длинными волосами. Держался просто, но некоторый ледок не таял в его глазах.
Хоть Алик и любил повторять: «Его величество рабо-чий класс» — но, по-видимому, считал себя по интеллекту гораздо выше Андрея, поэтому Любаша специально завела разговор об электронике и о станке, который делал ее брат.
Алик проявил в этом недюжинную эрудицию, говорил с апломбом. Андрей, казалось, с большим интересом слушал его, и тот, польщенный вниманием, выкладывал свои познания. А закончив обстоятельную речь, удовлетворенно откинулся на спинку стула.
Чуть-чуть удивленный взгляд Андрея — и юноша выпрямился.
Показалось или действительно этот человек дал ему понять: ты за столом не один.
— Вы со мной согласны? — спросил Алик, чтобы Любаша услышала слова одобрения.
— Всецело,— живо отозвался Андрей.— В принципе все очень точно изложено. Нам понадобится в самое ближайшее время, огромное количество станков с программным управлением, чтобы оснастить ими приборостроение, станкостроение. Нужны более современные шкафы.
— Что-что?— не понял Алик.
— Шкафы, где диоды, триоды, сопротивления и всякие другие премудрости. Я видела,— похвалилась Любаша.
— Если вы так интересуетесь, приходите на завод. У нас есть свои отечественные, и за границей заказали.
— Между прочим, с иностранными инженерами про шкафы Андрей, Ваня Осадчий и еще несколько рабочих разговаривали,—опять вмешалась Любаша.— Тот товарищ, которому положено было объясняться, запутался. Он, конечно, инженер, а ясность внесли рабочие.
— Откуда знаешь? — рассмеялся Андрей.
— Скажешь, не так?
— А что тут удивительного? Если человек стал инженером, скажем, лет двадцать-тридцать тому назад. Не всякий схватит то новое, что появилось в современной
технике. Может, и возраст имеет значение. Конечно, они учатся, читают. Людям помоложе разобраться проще. Главное, помимо книг, каждый день с электроникой возятся. Хочешь не хочешь, а поймешь. Вот я и говорю, Алик: на заводе очень нужны люди, увлеченные техникой, нужны специалисты. Разные. Даже заместитель главного инженера по электронике, кибернетике. Должен быть такой человек. Одаренные рабочие позарез нужны. Старыми методами работать — что сохой землю пахать. Теперь не столько руками, сколько головой. Представляешь, каким должен быть наладчик современных станков?
— У вас инженеры на этой должности? — спросил Алик.
— Не все...
— Да что там! — перебила Любаша.— Инженеры, хоть и не у всех дипломы. Вот Андрейка, он что — меньше инженера знает? Больше! Он английские и немецкие журналы читает.
— Технические, Любаша, технические.
— Вот уж не думал, что на заводе тоже есть романтики.
— Романтики?! — переспросил Андрей.— А что? Ты, пожалуй, прав. Где же ей быть, этой самой романтике, если не у нас?! Загадки, открытия, поиск. Кончай школу и давай к нам. Вечером —институт. Возьмем тебя в нашу бригаду, если... и руки у тебя умные.
— Меня в бригаду?! — поразился Алик.
— Не сразу, конечно,— Андрей не так понял или сделал вид, что не понял.—Не сразу настоящим рабочим станешь, да и не у каждого это получится, но...
— Вот именно: но! — воскликнула Любаша.— Ему профессором надо стать точно в тридцать шесть.
Алик молчал.
— А-а,— неопределенно протянул Андрей и как-то сразу потерял интерес и к разговору, и к собеседнику.
Тот покраснел от этого междометия и, несколько растерявшись, пробормотал:
— Меня привлекает наука. Если упорно ею овладевать...— Он осекся и, помолчав, добавил: — Может ведь человек посвятить себя науке?
— Вероятно, — вежливо согласился Андрей. — Если увлечены, убеждены, что сумеете сказать что-то свое.— Неожиданно Андрей снова перешел на «вы», потом обратился к сестре: — А чаем ты нас поить будешь?
— Буду. И сладкое есть.
— Может, пока в шахматы сыграем? — предложил Алик.— Любаша говорила, что вы отлично играете.— Он жаждал реванша.
— Ну что ж, давайте.—Андрей поднялся, взял с подоконника шахматы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Из-за угла вынырнула «Волга», остановилась у подъезда.
Андрей решиться не мог. Постоял еще минуту, глядя вслед удалявшейся машине, и пошел к остановке автобуса. Только теперь почувствовал усталость. Хотелось поскорей добраться домой и лечь. Завтра выходной день. И утром можно спать, и днем.
— Наконец-то,— воскликнула Любаша, выбежав навстречу брату. Она была в кремовой кружевной блузке.
— Ты куда собралась? И откуда этот наряд?
— Нравится? — Любаша деловито осмотрела себя в зеркале.— Это мы с Татьяной Константиновной заказывали. Ты не думай, не так уж дорого» А кружева она дала свои.-Ну, идем!— схватила его за локоть и ввела в комнату. На столе цветы, салат, пирожки.
— Что все это значит? —удивился Андрей.
— Так я же все знаю! Станок приняли. Вас поздравляли. От Татьяны Константинозны на завод звонила. Сказали, ушел, а тебя нет и нет. Ну, иди переоденься. Ты тоже сегодня должен быть красивым.
— Ах ты, моя Люси-Муси! — Андрей поймал сестру за руку и поцеловал в щеку. И тронут был вниманием, и чувствовал угрызения совести. Слонялся по городу, торчал у исполкомовского подъезда, а Любаша ждала его, волновалась. Ни разу за весь вечер об этом не подумал.
— Что ты на меня так смотришь? — спросила.
— Глаза у тебя какие-то...
— Это голубая тушь. Я в школу — не буду. И все сотру, если тебе не нравится. Но у нас все девчонки... А Татьяна, Константиновна....
— Ах, Татьяна Константиновна! Тогда все в порядке,— смеясь, сказал Андрей.
Пусть синяя тушь, пусть кружева — все что угодно, только не то подавленное состояние, в котором заставал Любашу. Сумела Татьяна отвлечь от напугавших его, Андрея, мыслей: сделала без всякого нажима, незаметно то, чего он не смог бы добиться всеми своими «здравыми» рассуждениями и убеждениями.
Андрей всегда испытывал к людям, что-то сделавшим для Любаши, глубочайшее чувство благодарности. Она все еще оставалась для него болезненным и беззащитным ребенком. Девчонкой, которую он всюду таскал за собой на плечах и кормил с ложки, рассказывал страшные истории про зубастых волков, чтобы каша не оставалась за щекой.
— Я сейчас,—сказал Андрей и, взяв приготовленную сестрой рубашку, ушел в ванную.
— Ничего, что я Алика пригласила? — крикнула вслед Любаша.
— Ладно. Разглядим получше твоего Алика.
Судя по тому, что рассказывала о нем, был этот парень порядочным эгоистом. Или «рационалистом», как он внушал Любаше. Во всяком случае, хорошо, хоть можно посмотреть, с кем дружит.
Любаша хотела позвать еще и Татьяну, но та должна была присутствовать на заседании научного общества.
Андрею «рационалист», которого он знал лишь по групповому любительскому снимку, почему-то представлялся хилым, бледным юношей, а вымахал вон в какого крепыша, с ярким румянцем и мягкими, в меру длинными волосами. Держался просто, но некоторый ледок не таял в его глазах.
Хоть Алик и любил повторять: «Его величество рабо-чий класс» — но, по-видимому, считал себя по интеллекту гораздо выше Андрея, поэтому Любаша специально завела разговор об электронике и о станке, который делал ее брат.
Алик проявил в этом недюжинную эрудицию, говорил с апломбом. Андрей, казалось, с большим интересом слушал его, и тот, польщенный вниманием, выкладывал свои познания. А закончив обстоятельную речь, удовлетворенно откинулся на спинку стула.
Чуть-чуть удивленный взгляд Андрея — и юноша выпрямился.
Показалось или действительно этот человек дал ему понять: ты за столом не один.
— Вы со мной согласны? — спросил Алик, чтобы Любаша услышала слова одобрения.
— Всецело,— живо отозвался Андрей.— В принципе все очень точно изложено. Нам понадобится в самое ближайшее время, огромное количество станков с программным управлением, чтобы оснастить ими приборостроение, станкостроение. Нужны более современные шкафы.
— Что-что?— не понял Алик.
— Шкафы, где диоды, триоды, сопротивления и всякие другие премудрости. Я видела,— похвалилась Любаша.
— Если вы так интересуетесь, приходите на завод. У нас есть свои отечественные, и за границей заказали.
— Между прочим, с иностранными инженерами про шкафы Андрей, Ваня Осадчий и еще несколько рабочих разговаривали,—опять вмешалась Любаша.— Тот товарищ, которому положено было объясняться, запутался. Он, конечно, инженер, а ясность внесли рабочие.
— Откуда знаешь? — рассмеялся Андрей.
— Скажешь, не так?
— А что тут удивительного? Если человек стал инженером, скажем, лет двадцать-тридцать тому назад. Не всякий схватит то новое, что появилось в современной
технике. Может, и возраст имеет значение. Конечно, они учатся, читают. Людям помоложе разобраться проще. Главное, помимо книг, каждый день с электроникой возятся. Хочешь не хочешь, а поймешь. Вот я и говорю, Алик: на заводе очень нужны люди, увлеченные техникой, нужны специалисты. Разные. Даже заместитель главного инженера по электронике, кибернетике. Должен быть такой человек. Одаренные рабочие позарез нужны. Старыми методами работать — что сохой землю пахать. Теперь не столько руками, сколько головой. Представляешь, каким должен быть наладчик современных станков?
— У вас инженеры на этой должности? — спросил Алик.
— Не все...
— Да что там! — перебила Любаша.— Инженеры, хоть и не у всех дипломы. Вот Андрейка, он что — меньше инженера знает? Больше! Он английские и немецкие журналы читает.
— Технические, Любаша, технические.
— Вот уж не думал, что на заводе тоже есть романтики.
— Романтики?! — переспросил Андрей.— А что? Ты, пожалуй, прав. Где же ей быть, этой самой романтике, если не у нас?! Загадки, открытия, поиск. Кончай школу и давай к нам. Вечером —институт. Возьмем тебя в нашу бригаду, если... и руки у тебя умные.
— Меня в бригаду?! — поразился Алик.
— Не сразу, конечно,— Андрей не так понял или сделал вид, что не понял.—Не сразу настоящим рабочим станешь, да и не у каждого это получится, но...
— Вот именно: но! — воскликнула Любаша.— Ему профессором надо стать точно в тридцать шесть.
Алик молчал.
— А-а,— неопределенно протянул Андрей и как-то сразу потерял интерес и к разговору, и к собеседнику.
Тот покраснел от этого междометия и, несколько растерявшись, пробормотал:
— Меня привлекает наука. Если упорно ею овладевать...— Он осекся и, помолчав, добавил: — Может ведь человек посвятить себя науке?
— Вероятно, — вежливо согласился Андрей. — Если увлечены, убеждены, что сумеете сказать что-то свое.— Неожиданно Андрей снова перешел на «вы», потом обратился к сестре: — А чаем ты нас поить будешь?
— Буду. И сладкое есть.
— Может, пока в шахматы сыграем? — предложил Алик.— Любаша говорила, что вы отлично играете.— Он жаждал реванша.
— Ну что ж, давайте.—Андрей поднялся, взял с подоконника шахматы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105