Все очень просто...
Некоторое время Елена Ивановна смотрела на холодильник «с диском», на стол, где «стояла» деталь, затем робко спросила:
— А где шпиндель?
— Да вот он! На своем месте! — Андрей азартно, постучал кулаком по ребру холодильника.— Неужели не понятно?
— Понятно. Уже понятно! Не сердитесь. Так почему же вы недовольны этой вашей «рукой»?
Андрей в отчаянии хлопнул себя ладонями по коленям и даже согнулся с досады.
— Опять двадцать пять! Да не «рука», не «рука» виновата, а «кулак»!
— А-а,— Елена Ивановна запнулась, пряча улыбку.
— Что «а-а»?
— Ничего.
Рассмеялся и Андрей. Рассмеялся своей горячности, и тому, что именно пытался изобразить на гладких боках холодильника, и — неуместности серьезного разговора здесь, на кухне, после выпитого вина.
— Боже мой, каким же я выгляжу дураком! — с неподдельной искренностью вырвалось у него.— Ведь вы из вежливости спросили о моих делах, в я обрадовался, устроил лекцию, семинар, Возмущался!Орал!
Елена Ивановна успокаивающе коснул.к к его локтя.
— Вовсе не из вежливости. Я ведь его вначале еще видела. Когда диска не было. Но как-то сразу не разобралась, а о станке сейчас столько говорят...
Увидев брата и Елену Ивановну выходящими из кухни, Любаша ушла в спальню.
— Чего это она?—озабоченно проговорил Андрей и взглянул на Татьяну.
Елена Ивановна пошла вслед за Любашей.
— Ты плохо себя чувствуешь? Хочешь немного полежать?— заботливо спросила, останавливаясь за спиной Любаши.
— Спасибо. Все в порядке,— холодно ответила девушка.
— Что случилось, почему такое настроение?— Елена Ивановна хотела взять ее за руку, но Любаша отодвинулась.— Тебя кто-нибудь обидел?
Любаша, все еще не поднимая головы, проговорила:
— Я думала, вы другая... Когда люди важные, тогда понятно, а когда такие вот — совсем плохо.
Елена Ивановна закрыла дверь и, пододвинув стул, села рядом с девушкой, только теперь припомнив, что та ни разу к ней не обратилась, ни разу не посмотрела в глаза.
Любаша отвечала на вопросы Елены Ивановны односложно. И все же кое-что прояснилось. Однако не верилось, что все обстоит именно так. Ребята обычно склонны преувеличивать. Любаша не знала даже фамилии человека, с которым так несправедливо поступили в исполкоме.
— Приходи в среду утром — разберемся.
— В среду контрольная. Могу только после школы. Домой возвращались все вместе. Татьяна с Любашей
впереди, позади Андрей и Осадчий с Верой.
Татьяна не думала, что так скоро войдет в доверие к Любаше. Хоть она жила и в семье, но всегда чувствова-ла себя одинокой, поэтому Любашу, выросшую без отца и матери, хорошо понимала.
— Скажи, Любаша, какое платье ты наденешь на Новый год? — спросила неожиданно.
— Не знаю.
— Хочешь, вместе подумаем?
— Еще бы! Когда вы выходите из дому, все на вас оглядываются.— Ведь она и сама не раз провожала Татьяну восхищенным взглядом. А Андрей, что он, слепой?!
Не удержалась и, придя домой, сказала:
— Она совсем особенная женщина! И такая красивая.
Разве ты не заметил?
— Заметил, заметил,— улыбнулся Андрей и пошел к себе. Но Любашу не устраивал скромный отзыв и, стоя в дверях его комнаты, она лукаво продолжала:
— Нет, ты признайся, она ведь похожа на «Незнакомку» Крамского. Только глаза синие.
— Разве синие?
— А ты не увиливай. Она тебе нравится? — лукаво допытывалась Любаша.
— Тебе этого не понять. Мне хотелось бы вылепить ее лицо. В нем столько женственности, доброты!
Взяв сестру за плечи, Андрей стал мягко выпроваживать ее из своей комнаты.
— Вот и женись, а то все над тобой смеются. Я перейду наверх — в ее комнату, а вы будете здесь.
— Ты, собственно, о ком? — и, тут же догадавшись, кого имела в виду сестра, рассмеялся.
Любаша насупилась. Она тоже сообразила, что вовсе не о Татьяне думал брат.
— Иди спать! — мягко оборвал сестру Андрей и от вернулся.
Но Любаша не торопилась. Она была оскорблена невниманием к Татьяне и должна была отомстить.
— Ты никогда не женишься. У тебя извращенный вкус,— тоном взрослой женщины заключила она и закрыла за собой дверь.
— Дуреха! Нашла извращенца! — возмутился Андрей.— От своего Алика этих слов набралась.
Приоткрыв дверь и просунув в образовавшуюся щель голову, Любаша крикнула:
— Алик во всяком случае знает, чего хочет. Он не заглядывается на кого попало. И женится в тридцать четыре,
— Гадалка ему это предсказала? — насмешливо спросил Андрей и сел на диван.
— Ты просто завидуешь тем, которые умеют жить по плану. Вон станок запланировали, а где он?
'-&• Не твоего ума дело! — снова вскочил Андрей.
— У Алика же все по плану. Он уж па курсы при институте ходит, так что в любом случае поступит.
— Ну и ладно, пусть поступает,—успокоившись, сказал Андрей.
— Пять лет институт, потом — аспирантура. —- Потом твоего Алика работать пошлют.
— Не пошлют. Ко ш-риы.ч, он лаборантом будет работать при институте, во-вторых, он себе выбрал специальность и возьмет такую диссертацию...
— Ах, он уже в десятом классе об этом знает? А если ему какая-либо другая тема приглянется или другой, скажем, профиль...
— Не приглянется,— убежденно сказала Любаша.— Никакие эмоции не должны влиять на распорядок жизни человека. Всем управлять должен только разум.
Андрей озадаченно посмотрел на сестру, а та, доволь-ная произведениым эффектом, села рядом на диван. Не столько для него, сколько для себя самой, вероят-но говорила об Алике, будто должна была убедиться в ее, Алика, правоте, проверить как-то эту правоту.
— Ну, а если в двадцать два встретится девушка, которую полюбит?
Любаша пожала плечами: как Андрей не поймет, о чем она ему все время толкует? И терпеливо, будто разговаривая с ребенком, объяснила:
— Женится он, когда будет выполнена программа-минимум.
— Значит, есть еще программа-максимум?
— Точно! Не застрянет же он на должности какого-то доцентишки.
Андрей обернулся к сестре, схватил ее. за локоть и медленно произнес: — Доцентишко — это мерзко! Не смей повторять этих его слов.
— Не буду. Ну, не сердись, Андрейка. Я больше не буду.
— Я не сержусь.
— Нет, сердишься. Ты сердишься не тогда, когда кричишь, а когда говоришь вот так, как сейчас. Ну, пожалуйста, Андрейка.— И она потерлась щекой о его плечо.
— Ладно,— сразу подобрел Андрей. — Кстати, чтобы закончить с Аликом, скажи, какая дуреха захочет ждать его десять лет?
— Любая,— убежденно ответила Любаша.— А если нет — найдет другую.
Андрей покачал головой, укоризненно глядя на сестру:
— Все вы дурехи, если на веру болтовню принимаете. Разве человек жив только разумом? А чувства? Подумала бы об этом.
— Я-то подумаю, но и ты подумай,— направляясь к себе в комнату, сказала Любаша.—Ты бы не ту, а Татьяну Константиновну вылепил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Некоторое время Елена Ивановна смотрела на холодильник «с диском», на стол, где «стояла» деталь, затем робко спросила:
— А где шпиндель?
— Да вот он! На своем месте! — Андрей азартно, постучал кулаком по ребру холодильника.— Неужели не понятно?
— Понятно. Уже понятно! Не сердитесь. Так почему же вы недовольны этой вашей «рукой»?
Андрей в отчаянии хлопнул себя ладонями по коленям и даже согнулся с досады.
— Опять двадцать пять! Да не «рука», не «рука» виновата, а «кулак»!
— А-а,— Елена Ивановна запнулась, пряча улыбку.
— Что «а-а»?
— Ничего.
Рассмеялся и Андрей. Рассмеялся своей горячности, и тому, что именно пытался изобразить на гладких боках холодильника, и — неуместности серьезного разговора здесь, на кухне, после выпитого вина.
— Боже мой, каким же я выгляжу дураком! — с неподдельной искренностью вырвалось у него.— Ведь вы из вежливости спросили о моих делах, в я обрадовался, устроил лекцию, семинар, Возмущался!Орал!
Елена Ивановна успокаивающе коснул.к к его локтя.
— Вовсе не из вежливости. Я ведь его вначале еще видела. Когда диска не было. Но как-то сразу не разобралась, а о станке сейчас столько говорят...
Увидев брата и Елену Ивановну выходящими из кухни, Любаша ушла в спальню.
— Чего это она?—озабоченно проговорил Андрей и взглянул на Татьяну.
Елена Ивановна пошла вслед за Любашей.
— Ты плохо себя чувствуешь? Хочешь немного полежать?— заботливо спросила, останавливаясь за спиной Любаши.
— Спасибо. Все в порядке,— холодно ответила девушка.
— Что случилось, почему такое настроение?— Елена Ивановна хотела взять ее за руку, но Любаша отодвинулась.— Тебя кто-нибудь обидел?
Любаша, все еще не поднимая головы, проговорила:
— Я думала, вы другая... Когда люди важные, тогда понятно, а когда такие вот — совсем плохо.
Елена Ивановна закрыла дверь и, пододвинув стул, села рядом с девушкой, только теперь припомнив, что та ни разу к ней не обратилась, ни разу не посмотрела в глаза.
Любаша отвечала на вопросы Елены Ивановны односложно. И все же кое-что прояснилось. Однако не верилось, что все обстоит именно так. Ребята обычно склонны преувеличивать. Любаша не знала даже фамилии человека, с которым так несправедливо поступили в исполкоме.
— Приходи в среду утром — разберемся.
— В среду контрольная. Могу только после школы. Домой возвращались все вместе. Татьяна с Любашей
впереди, позади Андрей и Осадчий с Верой.
Татьяна не думала, что так скоро войдет в доверие к Любаше. Хоть она жила и в семье, но всегда чувствова-ла себя одинокой, поэтому Любашу, выросшую без отца и матери, хорошо понимала.
— Скажи, Любаша, какое платье ты наденешь на Новый год? — спросила неожиданно.
— Не знаю.
— Хочешь, вместе подумаем?
— Еще бы! Когда вы выходите из дому, все на вас оглядываются.— Ведь она и сама не раз провожала Татьяну восхищенным взглядом. А Андрей, что он, слепой?!
Не удержалась и, придя домой, сказала:
— Она совсем особенная женщина! И такая красивая.
Разве ты не заметил?
— Заметил, заметил,— улыбнулся Андрей и пошел к себе. Но Любашу не устраивал скромный отзыв и, стоя в дверях его комнаты, она лукаво продолжала:
— Нет, ты признайся, она ведь похожа на «Незнакомку» Крамского. Только глаза синие.
— Разве синие?
— А ты не увиливай. Она тебе нравится? — лукаво допытывалась Любаша.
— Тебе этого не понять. Мне хотелось бы вылепить ее лицо. В нем столько женственности, доброты!
Взяв сестру за плечи, Андрей стал мягко выпроваживать ее из своей комнаты.
— Вот и женись, а то все над тобой смеются. Я перейду наверх — в ее комнату, а вы будете здесь.
— Ты, собственно, о ком? — и, тут же догадавшись, кого имела в виду сестра, рассмеялся.
Любаша насупилась. Она тоже сообразила, что вовсе не о Татьяне думал брат.
— Иди спать! — мягко оборвал сестру Андрей и от вернулся.
Но Любаша не торопилась. Она была оскорблена невниманием к Татьяне и должна была отомстить.
— Ты никогда не женишься. У тебя извращенный вкус,— тоном взрослой женщины заключила она и закрыла за собой дверь.
— Дуреха! Нашла извращенца! — возмутился Андрей.— От своего Алика этих слов набралась.
Приоткрыв дверь и просунув в образовавшуюся щель голову, Любаша крикнула:
— Алик во всяком случае знает, чего хочет. Он не заглядывается на кого попало. И женится в тридцать четыре,
— Гадалка ему это предсказала? — насмешливо спросил Андрей и сел на диван.
— Ты просто завидуешь тем, которые умеют жить по плану. Вон станок запланировали, а где он?
'-&• Не твоего ума дело! — снова вскочил Андрей.
— У Алика же все по плану. Он уж па курсы при институте ходит, так что в любом случае поступит.
— Ну и ладно, пусть поступает,—успокоившись, сказал Андрей.
— Пять лет институт, потом — аспирантура. —- Потом твоего Алика работать пошлют.
— Не пошлют. Ко ш-риы.ч, он лаборантом будет работать при институте, во-вторых, он себе выбрал специальность и возьмет такую диссертацию...
— Ах, он уже в десятом классе об этом знает? А если ему какая-либо другая тема приглянется или другой, скажем, профиль...
— Не приглянется,— убежденно сказала Любаша.— Никакие эмоции не должны влиять на распорядок жизни человека. Всем управлять должен только разум.
Андрей озадаченно посмотрел на сестру, а та, доволь-ная произведениым эффектом, села рядом на диван. Не столько для него, сколько для себя самой, вероят-но говорила об Алике, будто должна была убедиться в ее, Алика, правоте, проверить как-то эту правоту.
— Ну, а если в двадцать два встретится девушка, которую полюбит?
Любаша пожала плечами: как Андрей не поймет, о чем она ему все время толкует? И терпеливо, будто разговаривая с ребенком, объяснила:
— Женится он, когда будет выполнена программа-минимум.
— Значит, есть еще программа-максимум?
— Точно! Не застрянет же он на должности какого-то доцентишки.
Андрей обернулся к сестре, схватил ее. за локоть и медленно произнес: — Доцентишко — это мерзко! Не смей повторять этих его слов.
— Не буду. Ну, не сердись, Андрейка. Я больше не буду.
— Я не сержусь.
— Нет, сердишься. Ты сердишься не тогда, когда кричишь, а когда говоришь вот так, как сейчас. Ну, пожалуйста, Андрейка.— И она потерлась щекой о его плечо.
— Ладно,— сразу подобрел Андрей. — Кстати, чтобы закончить с Аликом, скажи, какая дуреха захочет ждать его десять лет?
— Любая,— убежденно ответила Любаша.— А если нет — найдет другую.
Андрей покачал головой, укоризненно глядя на сестру:
— Все вы дурехи, если на веру болтовню принимаете. Разве человек жив только разумом? А чувства? Подумала бы об этом.
— Я-то подумаю, но и ты подумай,— направляясь к себе в комнату, сказала Любаша.—Ты бы не ту, а Татьяну Константиновну вылепил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105