— Напрасно ты.,.— Константин заглянул в ее синие, недобро настороженные глаза.— Перед нашим стариком не грех и покаяться. Мало он для тебя сделал? Восемнадцать лет за руку вел и не заслужил доверия? А Дарья Семеновна? Чем она тебе не угодила? Ведь это она подобрала тебя в пеленках...
— И не подбирала бы! Никто ее не просил! — запальчиво крикнула Лиза, и в голосе ее задрожали слезы.— Лучше подохнуть, чем так жить... Если я оступилась, так меня втаптывать в грязь нужно, да? Встретила я твою разлюбезную Дарью на рынке, а она, вместо того чтобы спросить, каково мне приходится, с моралью в душу лезет: вам, дескать, все нипочем — ни тюрьма, ни сума, знай живи без ума!..
— Наверное, осерчала, обиделась, что ты не пришла к ней.
— А кто мои обиды подсчитывать будет? — грея о стакан озябшие руки, спросила Лиза.— Я что, обязана перед всяким наизнанку выворачиваться? Не хочу милостыню ни у кого просить, даже если я у всех как бельмо на глазу!.. Да что старуха — покипит да остынет, а вот придешь куда справляться насчет работы: глаза отводят, зайдите, мол, на следующей неделе. А это значит — лучше не приходите, видали мы таких! В ватнике совсем не показывайся — как на собаку смотрят. Сегодня вот выпросила у знакомой бабы шубку надеть, авось теперь пофартит!
Она медленными глотками допила чай и, отставив стакан, горестно вздохнула.
— Не удалась моя жизнь, Костя...— Губы ее снова дрогнули.—Ты не в обиде, что я по старой памяти зову тебя так?
— Что за ерунда!
— Кому как. Пришла я тут к одному типу... Не я, так ого б тоже судили. А теперь он мне на порог указал! — Лиза поднесла горящую спичку к погасшей папиросе, пых-
нула дымком.— Побоялся, видно, карьеру строит. Ну да пес с ним. Придет срок, он еще вспомнит обо мне.
Константин терялся от быстрой смены ее настроений — то она отчаивалась и готова была зареветь, то начинала улыбаться и подводить карандашом выпяченные губы, то снова мрачнела и уже грозила кому-то близкой расплатой за свои унижения.
— Слушай, Костя... Замолви-ка ты за меня словечко перед Коровиным, а? Он сейчас в силе — все может сделать, если захочет!
— Нашла кого просить! — Константин усмехнулся.— К кому угодно, но только не к Коробину! Уволь!..
— Неужели успел поцапаться? Смотри, Костя! Сергей Яковлевич из тех людей, которые ничего не забывают и не прощают... Я хорошо зпаю, как оп карабкался до этого места. Этот ни перед чем не остановится!..
— Ну вот видишь, а сама уговариваешь меня идти к нему! Да оставайся у нас в Черемшанке, и мы найдем тебе работу по душе.
— Не-ет, Костя, это не по мне.— Лиза встала, щелкнула сумочкой, прошлась по кухне.— И не зови! Чего я тут не видела? Задрипанного клуба, где раз в неделю крутят киношку? Жить в общей избе со всеми и ходить по одной половице? Не осталась бы тут, если бы даже в жены меня взял!
Она рассмеялась, тряхнув соломенной челкой, а Ма-жаров, потемнев в лице, сказал зло:
— Каждому городские удобства подавай, оперу и балет. На меньшее никто не согласен... А как в магазине туговато с хлебом, так о деревне начинают вспоминать!..
— А ты как хотел? Чтобы я заживо тут себя похоронила?— Лиза опять держалась заносчиво и грубо.— У меня не сто жизней в запасе, а одна-единственная. Я из себя идейную не строю и удобрять землю ради других не желаю.
- Понимаю. Ты хочешь только брать и ничего не отдавать взамен? — Он уже жалел, что говорит ей эти жесткие слова, но не мог остановиться.— Мне стыдно и горько, что ты так думаешь! Тростинку вон в землю воткнут и ждут, что из нее вырастет, а ты человек!..
— Оказывается, ты тоже мастер красивые слова говорить! — Лиза набросила шубку, поправила на голове серую шапочку.— Я словами давно по горло сытая...
- Постой! Я не хотел тебя обидеть...
«Веду с ней душеспасительный разговор, а ей, может быть, жить не на что»,— сожалея, подумал Константин и вытянул из бумажника три сторублевки.
— Возьми на первое время, пока устроишься. Начнешь работать — вернешь.
Лиза долго отказывалась, по он все же втиснул ей в карман деньги, и она наконец смягчилась.
— Спасибо, Костя.— Похоже, она была искрение растрогана.—Забудем, что мы тут наговорили,—у каждого свои болячки... Я в долгу не останусь, мне бы только зацепиться, а там я не пропаду...
Они вышли из избы и шагали солнечной стороной улицы, и снова к Константину возвращалось то приподнято-радостное настроение, с каким он проснулся и глядел на семицветное радужное пятно.
Деревня пробуждалась. Распахнув двери ларька, вышла на крыльцо продавщица, натянув поверх стеганки белый, в масляных пятнах халат. Из-под халата торчали толстые рыжие валенки; около почты суетился у подводы возчик, устраивая в розвальнях большой кожаный мешок с металлическими застежками; из пекарни выглянул пекарь в белом колпаке, поглазел по сторонам, зябко поежился и нырнул обратно в окутанную седым паром дверь.
Константин совсем повеселел, когда увидел толпившихся у заброшенной церкви парней и девчат, услышал их голоса и смех. И как он забыл о таком событии? Ведь сегодня комсомольцы собирались на воскресник, чтобы начать разборку церкви и готовить материал для нового клуба. От земли тянулись ввысь четыре деревянных лотка, и по ним, поднимая пыль, уже со свистом летели первые кирпичи. Крыша церкви была раскрыта, ребра куполов сняты, на высокой колокольне стыл, как памятник, Роман Яранцев. Трое парней осторожно двигались вдоль карниза и отбивали ломиками кирпичи, четвертый, сидя на корточках, пускал их по деревянной горловине лотка, и они с грохотом летели на землю. Здесь девчата отбирали целые кирпичи от половинок и на носилках относили в сторону, где школьники складывали их в ровные штабеля.
— Какой-нибудь свинарник вместо церкви собираетесь строить? — спросила Лиза.
— Нет, клуб. Будем крутить киношку, и заведем библиотеку и читальный зал, и пьесы станем играть, и, чем черт не шутит, может быть, сколотим небольшой струнный оркестр.
— Ну-ну! Давай! — Лиза помолчала, но не в ее характере было оставлять за другим последнее слово.— А все же попы лучше понимали, что к чему...
— В каком смысле?
— Да в любом! Церкви строили на самом красивом месте, денег не жалели; кто обвенчался — на всю жизнь помнит! А проповедь как закатит, то похлестче любого вашего лектора! Они до души своей пропагандой добирались, а вы шелухой людей угощаете вместо семечек, куда вам до души!..
— Нет ничего хуже, когда человек глядит на жизнь через свою обиду,— сказал Константин.— Смотри, Лиза! Обида штука опасная, она может съесть тебя целиком, и сама не заметишь. Да и как можно жить, если не видеть в жизни никакого просвета?
— Почему? Вот тебя встретила, и на душе посветлело! Э, да ладно! — Она крепко стиснула его руку и пошла, но, сделав несколько шагов, обернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111