— Мажаров снова обратился к. Лузгину.— Как могло случиться, что вы распорядились нашей волей по своему усмотрению, не спросясь никого?
— Люди меня выбрали, и они обязаны мне доверять! — не сдаваясь, напористо отвечал Лузган.— Бывает так, что советоваться некогда. Упустишь — и не догонишь!.. А народ, он у нас сознательный, ему можно все объяснить!
— Ну что ж, в таком случае давайте ему все объясним,— ловя его на слове, неожиданно легко согласился Мажаров, и все с любопытством повернули к нему головы.— Соберем завтра собрание и поговорим обо всем. Верно, товарищи?
Это было так естественно, что все одобрительно загудели.
— Нет, такой номер у вас не пройдет! — Лузгин помрачнел, нахмурился.— Вместо того чтобы звать народ на борьбу за выполнение плана, вы желаете все настроить на срыв, а меня опозорить? Не выйдет!
— А как же вы собираетесь звать народ на выполнение плана, если не хотите поговорить с теми, кто вас выбрал в руководители?
— Так ведь явятся всякие крикуны, отсталые элементы! Им бы поменьше работать да побольше жрать, вот и вся забота! Да что обсуждать? Раз слово дадено — назад ходу не будет! — Лузгин стоял, скрестив на груди руки, вызывающе и нагло поглядывая на Мажарова.— Вот такая декорация, товарищ парторг!.. А ежели наши патриотические обязательства вам не по нраву, то прямо и заявляйте — так, мол, и так, мы это дело не осилим и берем свое обещание обратно.
— Нам ничего не придется брать обратно, Аникей Ер-молаевич.— Глаза Мажарова стали холодны и спокойны, словно бесстыдство Лузгина прибавило ему сил и выдержки.— Это вы сделаете сами, когда мы вам докажем, что вы взяли план не по силам... И не торопитесь, бюро еще не окончено.— Он стерег каждое движение председателя.— Так как решим, товарищи?
— Пускай скажет, как он собирается выполнить три О половиной плана по мясу,— снова заговорил Дымша-ков.— Откуда он брал цифры и, главное, откуда будет брать мясо? Не для того ли он хочет и наших коров скупить?
— У нас по всему сельскому Совету имеется в наличии около трехсот коров.— У стола, вынырнув в круг света, очутилась Черкашина, возбужденная, изжелта-бледная.— Если их даже всех пустить под нож, то и тогда нам не поднять такой план!..
От волнения она закашлялась и долго не могла говорить, и все ждали, пока ее перестанет бить тяжелый, надсадно-хрипучий кашель. Однако Мажаров догадался налить ей стакан воды, Черкашина отпила несколько глотков и улыбнулась всем виновато.
— Как привяжется — сил нет... Давно бы надо бросить травить себя, а духу не хватает...
Она уже отдышалась, но говорила медленно, растягивая слова, словно боялась нового приступа.
— Но что меня бесит, товарищи дорогие, так это то, что Аникей нас принимает за каких-то дурачков, за баранов, которых можно погнать, куда ему захочется! — Она повернулась к председателю, и бескровные губы ее сломала горькая усмешка.— Вы Поглядите на него — сидит как ни в чем не бывало. Ведет себя так, будто Черемшанка его личная вотчина, а не колхоз!.. Он же никого в расчет не берет — ни парторга, с которым не посоветовался, прежде чем в область ехать, ни слова не сказал мне, хотя Советскую власть в Черемшанке никто не отменял и ради Ани-кея отменять не собирается!.. Я думаю, что пора нам бросить с ним в прятки играть и спросить с него сегодня как с коммуниста... А для начала записать выговор, чтоб знал, что с его самоуправством никто не собирается мириться!..
— А вы как считаете? — дотрагиваясь до руки Цапки-на, тихо спросил Мажаров.
— Я? — Прохор часто заморгал пушистыми ресницами.— Аникей, конечно, мужик ценный, чего там... Может, сгоряча он там напорол всякого. Но и нам через край переливать нечего... В общем и целом, дело получается траурное...
— Опять, как налим, выскользнул из рук! — не то осуждающе, не то восхищенно бросил Егор.
Ксения не стала дожидаться, когда Мажаров повернется к ней, и поднялась. Она и так уже не находила себе места, несколько раз порывалась вмешаться и как-то пога-
сить спор. Это бюро чем-то напоминало ей то злополучное и бурное собрание, когда она взяла на себя всю ответственность за райком. Она и сейчас не вправе была наблюдать за всем со стороны. Недаром Коробин, напутствуя ее перед поездкой, назидательно и строго внушал: «Мы будем держать равнение теперь на черемшанский колхоз. Он как маяк для нас! Как звезда путеводная! Поэтому там все должно быть в порядке. Понятно?» Но откуда она могла знать, что председатель сделает такой непростительный промах, решится пренебречь мнением всех и даже не поставит в известность парторга!
— Я не понимаю, Аникей Ермолаевич, почему вы не хотите созвать общее собрание,— сказала она, сама не узнавая своего изменившегося голоса.— Неужели вы не сумеете дать отпор нескольким лодырям, если коммунисты поддержат вас? Надо, разумеется, только хорошо подготовиться...
— А я не забыл еще и то собрание, которое вы готовили, товарищ Яранцева! — ухмыльнулся Лузгин.— Я по горло сытый вашей поддержкой! Так что не с того краю вы начинаете...
— Но послушайте!..—Ксения сделала шаг навстречу Аникею.— Вы не сможете этот план выполнить один, без людей! И, наконец, товарищи правы! Разве партийная дисциплина обязательна здесь для всех, кроме председателя?
— Дружно вы на меня навалились! Слышишь, как они спелись, Шалымов, а? — Лузгин положил руку на плечо бухгалтера, и тот встрепенулся, готовно осклабился.— Похоже, они шьют мне уже персональное дело за то, что я проявил высокую сознательность! На совещании мне все хлопали, сам секретарь обкома лично жал руку. А они, чего доброго, за это еще исключат меня из партии! Не на того напали, баламуты! Закрывай портфель, министр финансов, нас дома бабы ждут!..
Шалымов послушно встал, и они чуть ли не в обнимку направились к двери.
— Не явитесь — будем проводить собрание без вас! — Мажаров стоял суровый и непреклонный,
— Вольному воля! — Пропуская бухгалтера вперед, Аникей задержался в дверях.— Каждый будет хлебать то, что сварит!
Дверь взвизгнула па петлях, и в кабинете наступила тишина.
— Давно я его таким смелым не видал,— задумчиво протянул Дымшаков.— Не иначе — крепко заручился...
Завтра жди грома из тучи! — Он повернулся и пристально посмотрел на Ксению.— Скажите, товарищ инструктор, кому не дают покоя наши коровы? Что это за новая че-сотка такая?
— В тоне зубоскальства я об этом говорить не буду...
— Тогда давай как можешь.
— Если вас интересует мое мнение, то пожалуйста.— Она говорила, взвешивая каждое слово, чтобы не задеть Дымшакова и не вызвать его на новый спор.— Мне кажется, что это здоровая идея. Давно пора свести коров в одно место, чтобы каждый не держался за хвост своей буренки.
— Особенно это понятно тем, у кого своей коровы нет и вместо хвоста он держится за свою зарплату!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Люди меня выбрали, и они обязаны мне доверять! — не сдаваясь, напористо отвечал Лузган.— Бывает так, что советоваться некогда. Упустишь — и не догонишь!.. А народ, он у нас сознательный, ему можно все объяснить!
— Ну что ж, в таком случае давайте ему все объясним,— ловя его на слове, неожиданно легко согласился Мажаров, и все с любопытством повернули к нему головы.— Соберем завтра собрание и поговорим обо всем. Верно, товарищи?
Это было так естественно, что все одобрительно загудели.
— Нет, такой номер у вас не пройдет! — Лузгин помрачнел, нахмурился.— Вместо того чтобы звать народ на борьбу за выполнение плана, вы желаете все настроить на срыв, а меня опозорить? Не выйдет!
— А как же вы собираетесь звать народ на выполнение плана, если не хотите поговорить с теми, кто вас выбрал в руководители?
— Так ведь явятся всякие крикуны, отсталые элементы! Им бы поменьше работать да побольше жрать, вот и вся забота! Да что обсуждать? Раз слово дадено — назад ходу не будет! — Лузгин стоял, скрестив на груди руки, вызывающе и нагло поглядывая на Мажарова.— Вот такая декорация, товарищ парторг!.. А ежели наши патриотические обязательства вам не по нраву, то прямо и заявляйте — так, мол, и так, мы это дело не осилим и берем свое обещание обратно.
— Нам ничего не придется брать обратно, Аникей Ер-молаевич.— Глаза Мажарова стали холодны и спокойны, словно бесстыдство Лузгина прибавило ему сил и выдержки.— Это вы сделаете сами, когда мы вам докажем, что вы взяли план не по силам... И не торопитесь, бюро еще не окончено.— Он стерег каждое движение председателя.— Так как решим, товарищи?
— Пускай скажет, как он собирается выполнить три О половиной плана по мясу,— снова заговорил Дымша-ков.— Откуда он брал цифры и, главное, откуда будет брать мясо? Не для того ли он хочет и наших коров скупить?
— У нас по всему сельскому Совету имеется в наличии около трехсот коров.— У стола, вынырнув в круг света, очутилась Черкашина, возбужденная, изжелта-бледная.— Если их даже всех пустить под нож, то и тогда нам не поднять такой план!..
От волнения она закашлялась и долго не могла говорить, и все ждали, пока ее перестанет бить тяжелый, надсадно-хрипучий кашель. Однако Мажаров догадался налить ей стакан воды, Черкашина отпила несколько глотков и улыбнулась всем виновато.
— Как привяжется — сил нет... Давно бы надо бросить травить себя, а духу не хватает...
Она уже отдышалась, но говорила медленно, растягивая слова, словно боялась нового приступа.
— Но что меня бесит, товарищи дорогие, так это то, что Аникей нас принимает за каких-то дурачков, за баранов, которых можно погнать, куда ему захочется! — Она повернулась к председателю, и бескровные губы ее сломала горькая усмешка.— Вы Поглядите на него — сидит как ни в чем не бывало. Ведет себя так, будто Черемшанка его личная вотчина, а не колхоз!.. Он же никого в расчет не берет — ни парторга, с которым не посоветовался, прежде чем в область ехать, ни слова не сказал мне, хотя Советскую власть в Черемшанке никто не отменял и ради Ани-кея отменять не собирается!.. Я думаю, что пора нам бросить с ним в прятки играть и спросить с него сегодня как с коммуниста... А для начала записать выговор, чтоб знал, что с его самоуправством никто не собирается мириться!..
— А вы как считаете? — дотрагиваясь до руки Цапки-на, тихо спросил Мажаров.
— Я? — Прохор часто заморгал пушистыми ресницами.— Аникей, конечно, мужик ценный, чего там... Может, сгоряча он там напорол всякого. Но и нам через край переливать нечего... В общем и целом, дело получается траурное...
— Опять, как налим, выскользнул из рук! — не то осуждающе, не то восхищенно бросил Егор.
Ксения не стала дожидаться, когда Мажаров повернется к ней, и поднялась. Она и так уже не находила себе места, несколько раз порывалась вмешаться и как-то пога-
сить спор. Это бюро чем-то напоминало ей то злополучное и бурное собрание, когда она взяла на себя всю ответственность за райком. Она и сейчас не вправе была наблюдать за всем со стороны. Недаром Коробин, напутствуя ее перед поездкой, назидательно и строго внушал: «Мы будем держать равнение теперь на черемшанский колхоз. Он как маяк для нас! Как звезда путеводная! Поэтому там все должно быть в порядке. Понятно?» Но откуда она могла знать, что председатель сделает такой непростительный промах, решится пренебречь мнением всех и даже не поставит в известность парторга!
— Я не понимаю, Аникей Ермолаевич, почему вы не хотите созвать общее собрание,— сказала она, сама не узнавая своего изменившегося голоса.— Неужели вы не сумеете дать отпор нескольким лодырям, если коммунисты поддержат вас? Надо, разумеется, только хорошо подготовиться...
— А я не забыл еще и то собрание, которое вы готовили, товарищ Яранцева! — ухмыльнулся Лузгин.— Я по горло сытый вашей поддержкой! Так что не с того краю вы начинаете...
— Но послушайте!..—Ксения сделала шаг навстречу Аникею.— Вы не сможете этот план выполнить один, без людей! И, наконец, товарищи правы! Разве партийная дисциплина обязательна здесь для всех, кроме председателя?
— Дружно вы на меня навалились! Слышишь, как они спелись, Шалымов, а? — Лузгин положил руку на плечо бухгалтера, и тот встрепенулся, готовно осклабился.— Похоже, они шьют мне уже персональное дело за то, что я проявил высокую сознательность! На совещании мне все хлопали, сам секретарь обкома лично жал руку. А они, чего доброго, за это еще исключат меня из партии! Не на того напали, баламуты! Закрывай портфель, министр финансов, нас дома бабы ждут!..
Шалымов послушно встал, и они чуть ли не в обнимку направились к двери.
— Не явитесь — будем проводить собрание без вас! — Мажаров стоял суровый и непреклонный,
— Вольному воля! — Пропуская бухгалтера вперед, Аникей задержался в дверях.— Каждый будет хлебать то, что сварит!
Дверь взвизгнула па петлях, и в кабинете наступила тишина.
— Давно я его таким смелым не видал,— задумчиво протянул Дымшаков.— Не иначе — крепко заручился...
Завтра жди грома из тучи! — Он повернулся и пристально посмотрел на Ксению.— Скажите, товарищ инструктор, кому не дают покоя наши коровы? Что это за новая че-сотка такая?
— В тоне зубоскальства я об этом говорить не буду...
— Тогда давай как можешь.
— Если вас интересует мое мнение, то пожалуйста.— Она говорила, взвешивая каждое слово, чтобы не задеть Дымшакова и не вызвать его на новый спор.— Мне кажется, что это здоровая идея. Давно пора свести коров в одно место, чтобы каждый не держался за хвост своей буренки.
— Особенно это понятно тем, у кого своей коровы нет и вместо хвоста он держится за свою зарплату!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111